И тогда он начал задумываться, а не демон ли Федор?
Он вполне мог вести их на пытки. Калл обругал себя, что не подумал об этом раньше. Он отстал футов на сорок и потом окликнул:
— Федор!
Маленький славянин повернулся так резко, что его факел остался вверху и сзади него. Единственный свет, который падал на него, был свет от факела Калла.
— Что?! — крикнул Федор в ответ.
— Ничего, — ответил Калл, — мне просто показалось, будто я что-то заметил в темноте.
Он вздохнул с облегчением — глаза Федора не светились.
— Если что-нибудь увидишь, если кто-нибудь нападет на тебя, — сказал Федор, — кричи, что есть мочи, чтобы детальные успели защититься.
— Куда как ободряюще, — заметил Калл.
Филлис простонала и тихо сказала Каллу:
— Ради бога!.. Неужели нам тоже надо идти? Я так боюсь!
— Может, ты лучше вернешься, и пусть тебя разорвут на куски?
— Лучше уж это… По крайней мере, знаешь, что тебя ожидает. Но здесь! Здесь может случиться и кое-что похуже. Кроме того, ты пренебрегаешь своим долгом перед Биржей. У Биржи, возможно, есть для тебя какие-нибудь поручения.
— Сомневаюсь, — возразил Калл, — происходит что-то большое и гадкое. Во всяком случае, я хочу выяснить, кто или что правит этим Адом.
— Ты дурак! — сказала она. — Я скажу Стенгариусу, что ты пренебрег своим долгом! Ты пренебрег мною! Он тебе вырвет язык, отрежет яйца, раздробит руки и ноги! Он выдавит тебе глаза!
— …я Стенгариуса, — огрызнулся Калл. — И тебя тоже, шлюха!
Филлис даже задохнулась. Мерцающий свет факела освещал ее бледную кожу, вытаращенные глаза и мелкие морщинки на лбу и вокруг рта. Здесь она выглядела гораздо старше, чем наверху.
Она подняла руку, так что на лицо ее легла тень, и сказала:
— Ради бога, Джек! Отведи меня обратно! Ну, пожалуйста… мне так страшно! Слушай… — Какое-то время она колебалась, потом мягко сказала: — Я сделаю все, что ты захочешь. Все!
— Все, что я захочу?
— Все-все!
— Нет, — ответил он. — Ни за что, даже за шанс заставить тебя страдать. Я иду по следу такого, что намного желанней, чем даже месть.
— Сволочь ты! — закричала она. — Я ненавижу тебя! Я ненавижу все твое существо! И не вздумай притрагиваться ко мне! От твоих прикосновений у меня кожа свертывается.
— В таком случае, — спокойно ответил он, хотя это и требовало от него больших усилий, — ты не сможешь сделать всего, что я хочу. Ведь я хочу, чтобы ты любила меня, я хочу, чтобы ты отдавалась мне с удовольствием, с желанием. Но мне следовало бы знать тебя лучше. Это одна из тех вещей, которые ты не сможешь сделать, даже если захочешь.
Она ничего не ответила, и Калл отвернулся от нее. Федор слабо вскрикнул и сказал:
— Мы недалеко от цели! Вот внешняя стена охлаждающего воздухопровода! Чувствуете! Если я не ошибаюсь, Дом будет следующий…
— Что ты хочешь делать дальше? — спросил Калл.
— Очевидно, вдоль этого прохода входа нет, — ответил Федор, — значит, нам надо спуститься ниже. Если отсюда есть вход туда, он должен быть где-то дальше.
— «Если»! — вскричал Калл. — Ты привел меня сюда нюхать эту вонь, полагаясь только на «если»?
— Внизу должен быть вход! Иначе как же они получают запасы? X. и его помощники никогда не покидают Дома, разве что когда выезжают за телами. Не говори мне, что они просто живут там, Дом слишком мал, чтобы они могли там все время толкаться. Иди за мной! Я знаю, где находится нижний вход. Просто у меня никогда не хватало духу войти туда. Но теперь я не один.
— Неважный повод для смелости, — пробормотал Калл. — Как отсутствие чего-то можно заполнить пустотой?
Они шли по пологому повороту, пока тот не начал выпрямляться. Здесь, на середине прохода, они обнаружили отверстие, достаточно широкое, чтобы туда мог пролезть человек с мешком за плечами. Посередине дыры, ведущей вниз, торчал белый металлический стержень. Калл обхватил стержень руками, его пальцы сомкнулись. Металл казался сухим на вид, но наощупь оказался маслянистым.
— Как шест у пожарников, — заметил Калл. — И куда же он ведет? В огонь?
Калл осветил факелом дыру, но дна не увидел. Но должен же стержень на чем-то стоять! А может, нет?
— Осторожнее спускайтесь, — сказал Калл. — А как мы будем выбираться назад? У нас может просто не хватить сил вскарабкаться по этому шесту обратно. Он ведь скользкий.
— Мы всегда можем затормозить ногами о стенку, — возразил Федор. — Разве ты не видишь, что все это подтверждает мою теорию? Если так трудно выбраться по шесту, значит те, кто туда спускаются, имеют и другой выход!
— Возможно, — согласился Калл. — Ну, давай! Ты первый!
Федор сел на край ямы и вытянул ноги. Потом наклонился вперед и немного соскользнул вниз. Его коленки задрались вверх, только так он сумел поместиться в трубе.
— Мне придется держать в одной руке факел, а другой держаться за шест, — сказал Федор. — Спиной тормозить я тоже не смогу, на спине у меня мешок, он может порваться. Придется соскользнуть без тормоза.
— Не делай глупостей, — возразил Калл.
Калл зажег еще один факел и бросил его в отверстие. Факел падал ровно, не крутясь, все ниже и ниже, освещая по пути стены колодца и становясь все меньше и меньше.
— Как ты думаешь, это далеко? — спросил Калл.
— Бог весть… — ответил Федор. — Есть только один способ узнать это.
Факел — теперь уже маленькая искорка — исчез. То ли он упал на дно и откатился в сторону, то ли улетел слишком глубоко; сказать было трудно.
Федор устремился вниз, держась одной рукой за шест, а другой освещая себе путь. Калл тоже ухватился за шест.
— Ты пойдешь? — спросил он Филлис, не поворачивая головы.
Ее голос дрожал, но ответила она дерзко:
— Я могу пойти в любое место, куда можешь идти ты, шакал. И даже дальше.
Калл улыбнулся и начал спускаться. Стержень казался очень гладким, и он думал, что трение будет не очень сильным. Но трение, конечно, было, иначе они спускались бы со скоростью экспресса. Но трения не хватало, чтобы обжечь им ладони и бедра, его было просто достаточно, чтобы спуск не превратился в свободное падение.
Ему казалось, что он спускался очень долго, прежде чем он достиг дна. В действительности, если он не ошибся в счете, он спускался всего девяносто секунд. На дне он нашел Федора, тот осматривался, высоко подняв факел. Как и наверху, здесь было множество туннелей и проходов, расходящихся в разные стороны. Факела, который он бросил, нигде не было видно. Калл решил, что он отскочил в сторону и упал в канал канализации, проходящий шестью футами ниже.
— Здесь, ниже, воздух прохладнее, — заметил Калл. — Чувствуешь — веет? И вонь куда-то пропала.
— Может, мы просто принюхались, — возразил Федор.
— Нет, его сменил аромат, — ответил Калл, — неужели ты не чувствуешь?
Федор покачал головой.
— Я никогда не отличался хорошим обонянием, — пояснил он. — Я глух к запахам, если можно так сказать.
Но к звукам он не был глух. На протяжный вой он отреагировал почти так же быстро, как и Калл.
— Бог ты мой, — прошептал Калл. — Что это? Где…
— По-моему, там, — ответил Федор, показывая в туннель за спиной Калла.
Рука Федора дрожала. Да и весь он дрожал мелкой дрожью, зубы его стучали. Филлис вцепилась в шест.
— Пойдемте в другую сторону, — предложил Калл.
Вдоль туннеля опять пронесся вой. На этот раз он раздался с противоположной стороны.
Калл бросил факел, оттолкнул Филлис так сильно, что та растянулась на полу и, подпрыгнув, ухватился за шест. К его удивлению, шест на этот раз показался ему совершенно сухим, и удержаться на нем не представляло особых трудов. Он забрался футов на двадцать и посмотрел вниз. Федор не последовал за ним, он стоял рядом с шестом и смотрел вверх.
— Теперь, когда ты знаешь, что сможешь легко забраться обратно, — сказал он, — почему бы тебе не пройти дальше?
— Ты что, не слышал этого воя?
— Слышал, но я не остановлюсь на полпути. Если ты вернешься, я пойду один. Конечно, я с тобой чувствую себя лучше, храбрее.
Калл не мог объяснить, почему он перестал взбираться дальше. Ему было наплевать на то, что подумает о нем Федор.
Скорее всего, он просто испугался возвращаться один. А может, любопытство пересилило страх. Он знал: ему не будет покоя пока он не выяснит, что творится в сердцевине этого мира. Он соскользнул обратно. Когда он спускался, шест опять стал скользким — какая-то биполярная смазка.
Филлис уже стояла на ногах и держала свой факел. Заметив ее презрительную усмешку, Калл тут же отвернулся.
Ведомые Федором, они пошли вдоль туннеля, который становился шире с каждым шагом. Вскоре света факелов уже не хватало, чтобы различить другую сторону туннеля. Внезапно они оказались на узком выступе. Примерно в двадцати футах под ними текла медленная черная река. Со дна ее поднимались пузырьки. Но один из пузырьков, заметно больший, чем все остальные, начал подниматься выше и выше и наконец превратился в голову.
Голова эта была раз в шесть больше головы Калла — покатый лоб, никаких волос, слоновьи уши, огромные черные глаза, но ни волос, ни шерсти. Рот был широким, но с тонкими губами; он был открыт, обнажая ряд зубов, как у тигра, и два огромнейших клыка. Изо рта высунулся язык, казавшийся бесконечным. Наконец кончик языка коснулся воды. Они заметили, что и язык покрыт маленькими крючковатыми зубами.
Это был демон. Когда он повернул голову, его глаза сверкнули в темноте.
Калл не представлял, как глубока здесь река и каков может быть рост этого монстра. Он вполне мог выпрыгнуть из воды. Демон поднял правую руку, но это была не рука, а лапа, и лапа эта держала человеческую ногу. Пока они наблюдали за ним, лапа бросила ногу на язык, и тот начал втягиваться в рот. Затем рот захлопнулся и послышался хруст — челюсти начали жевать. Глаза, дюймов по шесть величиной, пристально смотрели на них. Они, казалось, выбирали следующую жертву.
Люди, все трос, начали медленно отступать, держась у края прохода и боясь оторвать взгляд от чудовища. Они, конечно, могли побежать, но ведь и чудовище могло плыть рядом с ними — туннель тянулся вдоль реки.