| "I have never deemed Barbados the earthly mirror of heaven," she confessed. "But no doubt you know your world better than I." | - Я никогда не считала Барбадос раем, но вы, конечно, знаете мир лучше меня. |
| She touched her horse with her little silver-hilted whip. | - Она тронула лошадь хлыстом. |
| "I congratulate you on this easing of your misfortunes." | - Рада все же, что ваша судьба оказалась не слишком тяжелой. |
| He bowed, and she moved on. | Он поклонился. Арабелла поехала дальше. |
| Her negroes sprang up, and went trotting after her. | Негры побежали за ней. |
| Awhile Peter Blood remained standing there, where she left him, conning the sunlit waters of Carlisle Bay below, and the shipping in that spacious haven about which the gulls were fluttering noisily. | Некоторое время Блад стоял, задумчиво рассматривая блестевшую под лучами солнца поверхность огромной Карлайлской бухты, чаек, летавших над ней с пронзительными криками, и корабли, отдыхавшие у набережной. |
| It was a fair enough prospect, he reflected, but it was a prison, and in announcing that he preferred it to England, he had indulged that almost laudable form of boasting which lies in belittling our misadventures. | Здесь действительно было хорошо, но все же это была тюрьма. В разговоре с девушкой Блад преуменьшил свое несчастье. |
| He turned, and resuming his way, went off in long, swinging strides towards the little huddle of huts built of mud and wattles - a miniature village enclosed in a stockade which the plantation slaves inhabited, and where he, himself, was lodged with them. | Он повернулся и мерной походкой направился к группе беспорядочно расположенных хижин, сделанных из земли и веток. В маленькой деревушке, окруженной палисадом, ютились рабы, работавшие на плантации, а с ними вместе жил Блад. |
| Through his mind sang the line of Lovelace: | В его памяти зазвучала строфа из Ловласа[16]: |
| "Stone walls do not a prison make, Nor iron bars a cage." | Железные решетки мне не клетка, И каменные стены - не тюрьма... |
| But he gave it a fresh meaning, the very converse of that which its author had intended. | Однако он придал этим словам новое значение, совсем противоположное тому, что имел в виду поэт. |
| A prison, he reflected, was a prison, though it had neither walls nor bars, however spacious it might be. | "Нет, - размышлял он. - Тюрьма остается тюрьмой, даже если она очень просторна и у нее нет стен и решеток". |
| And as he realized it that morning so he was to realize it increasingly as time sped on. | Он с особой остротой понял это сегодня и почувствовал, что горькое сознание рабского положения с течением времени будет только все больше обостряться. |
| Daily he came to think more of his clipped wings, of his exclusion from the world, and less of the fortuitous liberty he enjoyed. | Ежедневно он возвращался к мысли о своем изгнании из мира и все реже и реже к размышлениям о той случайной свободе, которой ему дали пользоваться. |
| Nor did the contrasting of his comparatively easy lot with that of his unfortunate fellow-convicts bring him the satisfaction a differently constituted mind might have derived from it. | Сравнение относительно легкой его участи с участью несчастных товарищей по рабству не приносило ему того удовлетворения, которое мог бы ощущать другой человек. |
| Rather did the contemplation of their misery increase the bitterness that was gathering in his soul. | Больше того, соприкосновение с их мучениями увеличивало ожесточение, копившееся в его душе. |
| Of the forty-two who had been landed with him from the Jamaica Merchant, Colonel Bishop had purchased no less than twenty-five. | Из сорока двух осужденных повстанцев, привезенных одновременно с Бладом на "Ямайском купце", двадцать пять купил Бишоп. |
| The remainder had gone to lesser planters, some of them to Speightstown, and others still farther north. | Остальные были проданы другим плантаторам - в Спейгстаун и еще дальше на север. |
| What may have been the lot of the latter he could not tell, but amongst Bishop's slaves Peter Blood came and went freely, sleeping in their quarters, and their lot he knew to be a brutalizing misery. | Какова была их судьба, Блад не знал; с рабами же Бишопа он общался все время и видел ужасные их страдания. |
| They toiled in the sugar plantations from sunrise to sunset, and if their labours flagged, there were the whips of the overseer and his men to quicken them. | С восхода до заката они трудились на сахарных плантациях, подгоняемые кнутами надсмотрщиков. |
| They went in rags, some almost naked; they dwelt in squalor, and they were ill-nourished on salted meat and maize dumplings - food which to many of them was for a season at least so nauseating that two of them sickened and died before Bishop remembered that their lives had a certain value in labour to him and yielded to Blood's intercessions for a better care of such as fell ill. | Одежда заключенных превратилась в лохмотья, и некоторые остались почти нагими; жили они в грязи; кормили же их так плохо, что два человека заболели и умерли, прежде чем Бишоп предоставил Бладу возможность заняться их лечением, вспомнив, что рабы являются для него ценностью. |
| To curb insubordination, one of them who had rebelled against Kent, the brutal overseer, was lashed to death by negroes under his comrades' eyes, and another who had been so misguided as to run away into the woods was tracked, brought back, flogged, and then branded on the forehead with the letters | Один из осужденных, возмутившийся свирепостью надсмотрщика Кента, в назидание остальным был насмерть запорот плетьми на глазах у своих товарищей. Другой, осмелившийся бежать, был пойман, доставлен обратно и выпорот, после чего ему на лбу выжгли буквы |
| "F. T.," that all might know him for a fugitive traitor as long as he lived. | "Б. К.", чтобы до конца жизни все знали, что это беглый каторжник. |
| Fortunately for him the poor fellow died as a consequence of the flogging. | К счастью для страдальца, он умер от побоев. |
| After that a dull, spiritless resignation settled down upon the remainder. | После этого тоскливая безнадежность охватила осужденных. |
| The most mutinous were quelled, and accepted their unspeakable lot with the tragic fortitude of despair. | Наиболее строптивые были усмирены и стали относиться к своей невыносимо тяжелой судьбе с трагической покорностью отчаяния. |
| Peter Blood alone, escaping these excessive sufferings, remained outwardly unchanged, whilst inwardly the only change in him was a daily deeper hatred of his kind, a daily deeper longing to escape from this place where man defiled so foully the lovely work of his Creator. |