— Богдан, иди сюда, — Гонсало ничего не ответил и позвал караульного, — пацана развяжи, накорми и приведи ко мне через полчаса. А этого, — он глянул в мою сторону, — пока в яму. И никого к нему не подпускать.
— Посидишь, подумаешь, может вспомнишь еще чего, — пират пристально посмотрел мне в глаза, — вспомни как погиб Марко. Обязательно. Иначе разговора не будет.
— И я тебя обожаю, — откровенно нахамил я, — спасибо за заботу и ласку.
Пират посмотрел на меня так, как будто увидел неведомую зверушку, но промолчал и вышел из комнаты. В соседнем помещении загремел его грубый бас, теперь объектом его внимания снова стал наш горемычный стражник.
— Пабло, ты совсем с головой не дружишь, — ревел Гонсало, — какого черта ты сам сюда приперся? Ты ведь знаешь, что тебе к нам дорога заказана. То, что ты стражник в Гарачико, здесь ничего не значит. Маска — это не Гарачико! Здесь ты никто и звать тебя — никак! Усвоил?
Пабло, что-то пытался сказать в ответ, но его никто не слушал, Гонсало продолжал свой монолог, обличающий стражника как самого никчемного на земле человечка, стоимость которого на рынке в Игорь-Граде — меньше чем стоят от дохлого осла уши. Потом пирату надоело смешивать Пабло с дерьмом и он, приказав посадить стражника в яму, вышел из караульного помещения, хлопнув дверью.
Богдан, тем временем, развязал мальчишку, поставил перед ним чашку с перловой кашей, глиняную кружку молока, положил кусок хлеба и наблюдал, как Мигель с аппетитом поглощает еду.
— Никуда отсюда не пытайся выйти, — сказал караульный парнишке, — все равно тебя не выпустят без меня.
— А ты — пойдем, — обратился он уже ко мне, — не валяй дурака, пистоль у меня стреляет хорошо.
— Идем, уважаемый, — сказал я по-русски, — будем осваиваться в вашей деревне.
— Мигель, ничего не бойся, — обратился я к своему молодому напарнику, — помни, что отец наказал позаботиться о тебе, и я это обещал. А обещания я всегда выполняю.
Мы вышли из караульного помещения и пошли вверх по тропе. Буквально через тридцать-сорок метров передо мной открылся вид на пиратскую деревню. Если вы думаете, что Маска — это деревня с улицами и множеством домов, то сильно ошибаетесь. Пиратское логово стоит на скале, в нем всего несколько домиков, которые прилепились сверху один за другим без всякого порядка. С нашей тропы было видно пик, которым заканчивалась скала, он возвышался над деревней на пару десятков метров, а за ним в тесноте ущелья можно было видеть кусочек океана и безбрежное голубое небо.
— Ты пошто остановился? — подтолкнул меня Богдан, – чего удумал?
— Слушай Богдан, а ты русский или украинец? — задал я вопрос, который меня занимал последние несколько минут.
— Пошто украинец? Я тутошний, из Новгорода, украина-то эвон где, на дальнем севере, там и жилья-то нет — обиделся Богдан, — а ты, что тоже рус? Чевой-то ты на наших не схож, — он отвечал по-русски, но каким-то интересным говором, чуть растягивая слова и сильно напирая на «о».
— Я издалека, — не стал вдаваться в подробности, — у нас все такие.
— А с какого острова? — Богдан оказался любопытным малым, – я думал русы токмо тут живут. А почему прозываешься так не по нашему?
— Это испанцы меня так прозвали, — я решил познакомиться с парнем поближе, — меня зовут Владимир, — я повторил, — Владимир сын Александра.
Володимир? — Богдан как-то странно посмотрел на меня, — так ты из княжей, из Рюриковичей будешь? Из самой Руси-матушки? [4]
[4] На Руси существовал негласный список имен для князей — все Рюриковичи называли своих детей именами из этого списка и никакими другими. Простые смертные не могли своих детей называть княжескими именами. Имя Владимир входило в список.
Глава 7
Марко Белый — капитан «Эсперансы». Я открываю козыри.
Мигель:
Я понял, что Гонсало собирается меня подробно расспрашивать про отца, но мне скрывать нечего. Тем более, что отец, судя по его словам, доверял этому пирату. Мне очень не понравилось, что Блада увели связанным в каталажку. Я решил постараться убедить Гонсало, что хуанч нормальный мужик. Расскажу как он меня спас от стражников и пират должен мне поверить. Скушал кашу, которой меня накормил караульный — жить стало веселее. Теперь надо дождаться, когда меня отведут к главарю пиратов. Конечно, Блад какой-то странный рус, он хорошо знает испанский и не похож на других хуанчей, с которыми мне раньше приходилось общаться, но, при этом, он — настоящий мужик, это видно сразу.
Минут через двадцать, когда мне уже надоело смотреть одну и ту же картину в маленьком окне караульного помещения, за мной зашел пират, который увел Блада.
— Пойдем к Гонсало, — позвал он меня, — а ты откуда его знаешь? — поинтересовался караульный.
— Я его не знаю. Мне отец сказал передать привет, — я не стал скрывать от любопытного парня правду, — а ты тоже пират?
— Конечно, у нас здесь все морские разбойники, — засмеялся Богдан, — так нас называют те, кто боится.
— Ты давно в пиратах? — мне нравилось, что я могу вот так запросто разговаривать с настоящим морским волком, — много раз уже на корабли нападал?
Богдан замялся, ничего не ответив на мои вопросы. И я подумал, что ему или нельзя рассказывать про грабежи, или сам недавно здесь, поэтому и не может ничего рассказать про пиратскую жизнь. В это время мы подошли к домику, стоявшему у самой скалы. Пират постучал в двери и, дождавшись приглашения, завел меня внутрь. Обстановка в доме была небогатой, почти как у нас в Гарачико, только на одной стене было развешано разное оружие: две сабли, мушкет и пара пистолетов. Гонсало сидел за столом, перед ним стоял глиняный кувшин, кружка и чашка с такой же кашей, какой меня накормили в караулке.
— Присаживайся малыш, — пират указал мне на лавку справа от себя, — рассказывай все, что знаешь про своего отца и руса, с которым ты пришел.
Он отправил Богдана на пост, а сам, поглядывая на меня, начал есть кашу, запивая ее молоком. Я-то думал, что у него в кувшине обязательно должно быть заморское вино с захваченного торгового парусника, про которые мне рассказывал Блад. Ел Гонсало не спеша, тщательно выскребая кашу из чашки и облизывая ложку. Молоко стекало по усам и пират вытирал их ладонью.
— Ну и что ты молчишь? — Гонсало неожиданно улыбнулся, — тоже хочешь каши?
— Нет, спасибо, я наелся, — мне стало неудобно, что я уставился на него и не даю поесть нормально, — просто думаю, с чего начать.
— Начинай с начала, — пират кивнул подбадривая, — как зовут твоего отца? Чем он занимался? Что рассказывал о службе на корабле? О путешествиях? Не стесняйся, времени у нас достаточно.
После этих обычных слов стало проще, и я начал рассказ во всех подробностях. Пират слушал меня молча, иногда кивая головой, изредка задавая уточняющие вопросы. Когда я перешел к африканским рассказам отца, Гонсало чуть подался вперед и как-то весь подобрался, стал внимательнее, что ли. Он перестал жевать, а только слушал и уточнял. Похоже, что морской разбойник не знал в подробностях, что там было с командой отца в Африке. Я рассказывал о большой реке, по которой моряки шли вглубь континента, о том, как было жарко. Как матросы погибали от неведомой болезни, от которой сначала поднимается жар во всем теле и ломит суставы, а потом начинают желтеть глаза и кожа. От этой болезни матросы умирали в страшных муках, с поносом и кровавой мочой. Ничего нельзя было сделать, человек слабел и через восемь-десять дней, его заворачивали в парусину, привязывали к ногам груз и сбрасывали за борт.
Отец рассказывал как на них нападали страшные черные дикари, которые тихо подплывали на маленьких лодках и обстреливали команду из луков. Сначала река текла через пустыню, где кругом был один только песок. Там моряки впервые увидели больших, горбатых животных, на которых люди ездили верхом. Потом, когда река стала мелкой, отец со своей командой пошли вперед на спасательных шлюпках, оставив часть матросов на паруснике.
На шлюпках они дошли до небольших гор, отец так и говорил: «Знаешь сынок, такие маленькие горы, высотой как Драконово дерево, может чуть выше, но каменные». После гор начались болота и леса, где воздух всегда был влажный, водилось много змей и насекомых. От укусов совсем небольших мушек матросы умирали. В этих лесах моряки встретили маленьких людей, которые называли себя бамбути. У них взрослый человек ростом как десятилетний пацан. Вождь этого племени сильно болел, а отец смог его вылечить. Для лечения понадобилось много дней, зато вождь рассказал отцу про огнедышащих драконов. Для того чтобы найти чудище, надо забраться далеко в горы, сильно раскаляющиеся на солнце, среди них и водятся драконы. Дыхание такого чудовища может сжечь человека. Отличаются огненные драконы маленькой пастью, которой они даже как следует укусить не могут. Зато они наносят сильные удары передними лапами и особенно своим мощным хвостом, как саблей.
Но самое важное, рассказал вождь, в том, что у этих драконов во лбу есть третий глаз. Они этим глазом не видят, под веками находится волшебный камень — Карбункул. К тридцати пяти годам, когда дракон становится взрослым, Карбункул набирает полную силу и обретает множество магических свойств. Чтобы воспользоваться камнем, человек должен в одиночку убить чудовище и забрать драгоценность. Когда труп остынет, Карбункул размягчается и теряет магические свойства, его надо забрать сразу после смерти дракона. Камень отдается в руки только тому человеку, кто убил дракона. Его нельзя продать и подарить другому человеку, он становится обычным кристаллом без магической силы. Укравший Карбункул сильно об этом пожалеет, так как накликает на себя «Проклятие дракона», отец сказал, что вор «не рад будет, что родился, он в муках сгорит изнутри».
— Отец рассказывал, какую именно силу дает Карбункул? — перебил меня Гонсало.
— Он только говорил, что мы станем очень богаты, — ответил я, — а еще отец был уверен, что благодаря Карбункулу можно стать главным на нашем острове, избавиться от власти короля и жить дружно с хуанчами.