Засмотревшись на Черную Мадонну, я сам не заметил, как подошел к ней вплотную и глянул прямо в глаза. Это были глаза не статуи, а живого человека, в них колебалась синь неба и океана, а еще, отражалось мое удивленное лицо. Губы ее зашевелились. Я прислушался и явственно услышал как Мадонна проговорила:
— Внемли моим устам человек, запомни каждое слово и обретешь ты власть над камнем драконовым. А камень тот даст силу тебе великую, поелику в нем кровь сына моего Иисуса, отданная им за грехи людские и во благо всех людей.
Я замер и понял, что не могу не только шагнуть ближе, но даже пошевелить пальцем, меня сковало как льдом. Так, стоя столбом напротив Мадонны, слушал внимательно каждое ее слово.
— Приди в пещеру ко мне ранним утром на восходе солнца, камень прислони к сердцу своему. Скажи слово заветное: «За грехи людей, во благо людям», и камень сей отдаст тебе все силы свои. Отныне не будешь ты знать усталости в сражениях и пеших походах, не будет тебе равных в битвах морских, какой бы ворог не противостоял тебе. Внутренний огонь Карбункула станет тебе подвластен. Будь чист душой и даст тебе камень силу вести людей за собой. Не гневи Господа нашего и откроется тебе видение мыслей людей, направленных против тебя и воли твоей, защитит его мощь от лжи и мороков. Будь самим собой и дом твой наполнится радостью и весельем, а чистые помыслы твои всегда будут вершиться во благо твое. Не ищи себе славы и камень сей даст тебе силу победить любого ворога во имя справедливости и добра. Руки твои смогут ломать мечи железные как прутья ивовые, глаза будут видеть все до самого горизонта и ночью как днем. Ведомы тебе будут все клады, схороненные за долгие годы в земле нашей. А еще даст тебе камень силу лечить болезни человеческие физические и духовные, и станет тебе защитником от лжи, да наговоров всяческих. Но никогда, слышишь — никогда не обращайся к камню корысти ради, дабы не потерял он силы своей.
Последнюю фразу Мадонна повторила еще пару раз, голос ее, при этом, затихал с каждым произнесенным словом. Губы перестали шевелиться, глаза потеряли живой блеск. Передо мной снова стояла статуя Девы Марии с маленьким Иисусом на руках. На их лица набежала тень от облаков, появившихся в голубом небе. И я проснулся.
По-прежнему вокруг меня были дощатые стены сарая, да куча сена под спиной, затекшей от твердого каменного пола. На улице начинало светать, значит пора подниматься, пока меня не подняли мои новые «друзья-приятели». Выйдя во двор, осмотрелся по сторонам и обнаружил, что не я один такой «ранний птах». За столом сидел Гонсало с кружкой в руке и внимательно смотрел в мою сторону.
— Доброе утро дружище, — приветствовал я пирата, — как сам?
— Привет, спасибо, нормально, — спокойно ответил Гонсало, как будто и не он меня вчера допрашивал весь вечер, угрожая в «грубой нецензурной форме» всяческим физическим насилием, — завтракать будешь?
— Не отказался бы, — так же спокойно проговорил я, — чем потчевать будешь?
Мне такой стиль общения импонировал в разы больше, чем наша вчерашняя пикировка. «Интересно, а может мой камень уже начал действовать? — шевельнулась в голове мысль, — Гонсало-то сменил гнев на милость после того, как его в руках подержал».
— Сам возьми в доме, все на столе, — буркнул пират, — большой мальчик уже.
Зайдя в дом, увидел сбоку от стола на стене большой серебряный поддон с полированной поверхностью. «Вместо зеркала, что ли повесили? — подумал машинально, — с похмелья-то, наверное рожа не фонтан?» Мельком глянул на свой профиль, повернулся и посмотрел внимательно. На меня смотрел я сам, но лет на двадцать моложе. Повернулся в профиль, в анфас, ничего не понял. Похоже, что меня не только в семнадцатый век забросило, но и в своей личности переместило в те времена, когда я, начинающим следователем, трудился в Селемджинском РОВД. [1]
[1] Районный отдел внутренних дел — структурное подразделение МВД на севере Амурской области.
Глянул на свою левую кисть, где последние лет пять безымянный палец не разгибался от артроза. Палец как палец, никаких возрастных и прочих изменений не наблюдается. Снова посмотрел в «зеркало», не вижу седых волос, хоть меня убей. Плюнул на все эти «непонятки», отрезал вареного мяса, налил себе молока из кувшина и вернулся к пиратскому лидеру. Позавтракали молча, Гонсало не торопился со своими расспросами, а мне это было только на руку. Продолжал рассматривать окрестности пиратской деревни, уютно расположившейся на выступе в глубоком ущелье и обдумывать «выходки» своего организма. Вспомнил как легко взбирался на скалу, ворочал камень над подземным тайником, да как при пеших переходах не замечал никакой одышки или возрастной усталости. Гонсало прервал затянувшееся молчание и отвлек меня от мыслей о странности физического состояния.
— Я подумал над твоим предложением, — первые слова пирата меня ввели в ступор, о каком предложении может идти речь, если вчера я еще был в плену, без всяких перспектив на свободу. Но Гонсало продолжил и все стало на свои места, — мы можем быть хорошими сompañeros. Если ты, конечно, не шутишь. Со своей стороны я могу выставить бригантину «Эсперанса» с шестнадцатью пушками и тридцатью матросами. Это не считая сухопутной команды. А что можешь предложить ты?
— Гораздо большее, — я не стал скрывать улыбку, — могу предложить успех в каждом морском сражении. Это — факт, можешь поверить на слово, просто потом вместе проверим. Тебе не надо будет увеличивать отряд, достаточно тех людей, что есть сейчас. Все схватки на море будут нашими в любом случае, а значит добыча увеличится. Но, при условии, что ты и твои люди будете работать под моим руководством и на моих условиях. Мы будем компаньонами с равными правами и долей в прибыли, но делать будем то, что решу я. Подожди минутку, — я прервался, видя, что он хочет, что-то возразить.
Пока мы общались с пиратом, я приметил возле сарая металлический шкворень около полутора метра длиной и сантиметра три в диаметре. И прямо сейчас решил проверить одну идею, возникшую в моей черепной коробке.
— Он тебе нужен? — спросил у Гонсало, — могу попортить?
— О чем ты говоришь? Делай что хочешь, — пират только рукой махнул.
Поднял шкворень, взялся за его края и напрягая руки, попытался согнуть железяку. Сначала металл не поддавался, но через пару секунд я почувствовал тепло под ладанкой, и шкворень стал медленно и неуверенно сгибаться.
Продолжая сводить концы шкворня друг к другу, я решил не просто согнуть его, а завязать в узел. Мне пришлось напрячься изо всех сил, но железка поддавалась очень медленно. Загнув шкворень колесом, я прекратил бесполезное занятие. Видимо, придется срочно искать пещеру с Черной Мадонной, не хочет камень работать в полную силу. Я, картинно изогнувшись, преподнес Гонсало результат своих усилий и присел за стол. Пират посмотрел на мой подарок, на меня, снова на то, что было прямым и ровным шкворнем, потом отложил его в сторону, даже не пытаясь разогнуть.
— Бродячий акробат? — усмехнулся он в усы, — фокусы показываешь?
— Типа того, — рассмеялся я, — в кузне работаю подмастерьем. Это Карбункул так действует, — и добавил без плавного перехода, — мне надо уйти из деревни дней на пять-шесть, со мной должны пойти Мигель и Богдан.
— Ну ты даешь, — откровенно заржал Гонсало, — как там вы русы говорите: «Посади свинью с собой покушать, она и ноги тебе откусит». [2] Ты ничего не перепутал? Да, было дело, я тебе вчера говорил, что ты мне понравился. Но ведь не настолько, чтобы ты мне на голову садился и погонял.
[2] Испанский язык главного героя не настолько хорош, чтобы дословно переводить фразы, сказанные средневековым испанцем, возможно Гонсало и не переврал русскую поговорку.
— Ты не торопись ржать, не на прогулку отпрашиваюсь, дело есть важное, — я нахмурился, — и не нужен я тебе здесь пока, толку от меня мало, только кормить, да присматривать, чтобы не сбежал, а так — вернусь как обещал и еще с прибытком.
— Надо подумать, — пират нахмурился, — Богдан тебе зачем?
— Дорогу покажет. На восход солнца пойду, а он из тех мест родом, — мне не хотелось рассказывать Гонсало свои планы в подробностях, но и скрывать от него все полностью, не видел необходимости, — хочу найти то, что поможет мне войти в полную силу. Сон вещий я сегодня видел.
Гонсало помолчал с минуту, пристально глядя мне в глаза. А я вдруг вспомнил, что надо утрясти еще один вопрос.
— Я привел Пабло не для того, чтобы он просто в яме посидел. Хочу его берберам продать. Много подлости в нем, а убивать — не хочу грех лишний на себя брать, уже двоих и так положил здесь. Подумай, поможешь мне в этом? За свою долю, конечно.
— Сиди здесь, я скоро приду, — пират посмотрел на меня так, как будто хотел пригвоздить к лавке и пошел в верхнюю часть деревни, где была караулка и еще несколько домиков.
Я потянулся, покрутил руками в плечах, в кистях, присел пару раз, пытаясь вызвать артрозные щелчки в суставах и прислушиваясь к своим ощущениям. Никакой, даже самой отдаленной болезненности не обнаружил, хотя точно помню как на пляже, играя в теннис, через несколько минут уже чувствовал сильные боли в плече, А щелчки в кистях и плечевых суставах, как появились несколько лет назад, так никуда и не уходили все следующие годы. Сейчас этих паскудных неприятностей не наблюдалось совсем. Кажется я получил еще не меньше двадцати лет форы. На душе появилось какое-то задорное чувство, как у десятилетнего пионера при звуках горна и барабана.
Во двор вышел сонный Мигель, он кулаками тер глаза и лениво потягивался. Видимо хорошо выспался, в отличие от меня. Ну да, он ведь не сидел с Гонсало заполночь под задушевный разговор и не менее задушевное vino blanco. [3]
[3] Белое вино (исп.)
— Как дела кабальеро? Выспался?
— Да, только сейчас проснулся, — отчаянно зевая во весь рот, ответил парнишка, — а ты как?
— Твоими молитвами. Видишь — из ямы вытащили, руки развязали, за стол посадили, — рассмеялся я, — с Гонсало пообщался с утра пораньше. Ты со мной пойдешь на другую сторону острова?