— Ять! Стреляй поганец, уши оторву на хрен!
Все-таки русский матерный — наиболее действенный способ привести человека в чувство. Даже если он не владеет этим «великим и могучим» языком. Богдан принял положение для стрельбы лежа, раздвинув ноги на ширине плеч, причем плеч явно не своих, а Ильи Муромца. Уложил пистолет дулом на камень, секунд двадцать целился и нажал на спусковой крючок. Грохот и вспышка выстрела слились с моей «трассирующей пулей», которая сорвавшись с пистолета, впилась в грудь еще одному стрелку, опрокинув его взрывом на палубу.
— А-а-а! Коронель, ты видел! Я попал! — восторгу Богдана не было предела, — я попал! Вражина сразу с копыт долой!
— Отлично боец! Мигель — заряжай! — мне как командиру подразделения оставалось только поддержать в подчиненном уверенность в своих силах и возможностях.
В соответствии с законами физики, каждое действие равно противодействию. Наша пальба послужила хорошим прикрытием моим манипуляциям с шаровыми молниями, но незамедлительно привлекла внимание на корабле. И вот уже стволы мушкетов переместились в нашу сторону и по камням вокруг защелкали пули высекая искры и мелкие камешки, которые как злые осы жалили в лицо. Приказав бойцам прекратить огонь и спрятаться за каменный бруствер, я переполз немного в сторону и вверх, там нашлось еще небольшое укрытие для одного стрелка. Выдержав небольшую паузу, я высунулся из-за камня и, найдя очередную жертву, запустил разящую искру. На одного матроса в экипаже парусника стало меньше. Мое внимание привлек высокий caballero, появившийся на мостике «Сан Габриэля», в руке у него была подзорная труба «Не иначе — капитан, судя по камзолу и шпаге на боку — подумал я, готовя следующий «боеприпас», — ну, смотри-смотри голубчик», — алая искорка скользнула по пистолету и понеслась вперед.
«Дети в овраге нашли пулемет, — в мозгах засела частушка черного юмора времен моего взросления, — больше в деревне никто не живет», — капитана просто разорвало пополам, меня чуть не стошнило от такого фейерверка. «Тьфу ты, мерзкое зрелище, — я спрятался за камень, чтобы передохнуть, — хотя… никто вас сюда не звал». Со стороны парусника щелкали беспорядочные выстрелы, но их стало заметно меньше, чем вначале. Шлюпки так и остались в подвешенном состоянии. Похоже, что налетчики были в растерянности, не нашлось «героя», принявшего на себя командование после смерти капитана. «Настоящих буйных мало — вот и нету вожаков», — к месту вспомнилась строчка известной песни. [6] Так бывает, когда власть сосредоточена в одних руках, вероятнее всего капитан «Сан Габриэля» держал подчиненных в ежовых рукавицах, но не побеспокоился о хорошем заместителе. «Зря он так. Не продумал возможного развития ситуации, — усмехнулся внутренний голос, — это тебе подсказонька: не будь таким самонадеянным, готовь зама заранее».
[6] «Письмо в редакцию телевизионной передачи «Очевидное — невероятное» из сумасшедшего дома — с Канатчиковой дачи». Песня Владимира Высоцкого.
— Коронель, а нам, что делать — голос Мигеля оторвал меня от размышлений о превратностях судьбы руководителя, — стрелять?
— Пока у нас есть цели на этом корабле — будем их уничтожать! — вернувшись к своим бойцам, я отдал команду, — Богдан, ты перебираешься на мое место, прицелился, выстрелил, спрятался, подождал пока Мигель зарядит пистолет, снова — прицелился, выстрелил, спрятался и так до моей следующей команды. Мигель, — повернулся я к испанцу, — ты с ним, там сзади канава. Заляжешь и будешь заряжать пистолет. Вперед compañeros!
Вернувшись к наблюдению за парусником, обнаружил изменения в расстановке сил на палубе «Сан Габриэля». Двое матросов яростно крутили лебедку правого переднего якоря, а по вантам побежала парусная команда. Не знаю, кто принял на себя руководство кораблем, но, похоже, он решил драпать.
— Не-е-ет, такой хоккей нам не нужен! — меня ошарашил неожиданный поворот событий, — ребята, я не собираюсь дарить вам свое имущество! Дырку от бублика вы получите, а не Шарапова! [7]
[7] Известные в моем мире фразы. Первая принадлежит знаменитому в Советском Союзе комментатору Николаю Озерову, вторая — персонажу художественного фильма «Место встречи изменить нельзя» сыщику Жеглову.
Глава 12
Захват «Сан Габриэля». Хуан Моуро.
Коронель Блад:
«Так дело не пойдет, — я переполз подальше от простреливаемого «окна», — надо как-то им помешать. По каждому матросу стрелять слишком долго и накладно, кто знает, на сколько «выстрелов» хватит энергии камня. А еще, матросы могут понадобиться в качестве команды на первое время. Тут нужно кардинальное решение. Стоп! Надо понять, кто на корабле отдает приказы». Я, сначала на четвереньках, потом — пригнувшись пробежал до соседей с Детинцем улицы и нашел себе подходящий наблюдательный пункт.
Взобравшись на крышу избы, в которой явно не было жителей, стал пристально вглядываться в надстройки на палубе «Сан Габриэля». Наконец мне удалось разглядеть невысокого и коренастого моряка, который, судя по отчаянной жестикуляции, раздавал команды, суетившимся на палубе и парусах матросам. Внешний вид крепыша мог говорить о его принадлежности, максимум, к унтер-офицерам. Мне даже показалось, что я разглядел в его руке боцманскую дудку. Теперь осталось нейтрализовать этого горластого дядю, и команда снова превратится в неорганизованную шайку бродяг.
Мой «выстрел» поразил не только крепыша, но и стоявшего рядом с ним джентльмена в офицерском камзоле, которого я увидел в последний момент. «Ничего себе, а это, что за тип? — меня заинтересовал второй офицер, увиденный мной на корабле, — как бы не старший помощник, ведь он мог отдавать команды через боцмана, а не орать и распоряжаться матросами сам лично». Вспомнив все, что мне было известно о флотской иерархии, я пришел к выводу, что теперь на корабле не должно остаться старших офицеров. А значит стоит попытаться захватить «Сан Габриэль», тем более, что непосредственная опасность городку уже не грозила.
Найдя своих бойцов на том же месте, где и оставил, объяснил задачу на ближайшие полчаса. Дружинники должны попытаться нейтрализовать максимум из членов команды, сохранивших хладнокровие и пытающихся организовать отход корабля. Для этого парням надо занять хорошее место на крайней башне Детинца и, не рискуя своими головами, периодически стрелять в сторону парусника.
— Мигель, ты вообще не высовываешься, только перезаряжаешь пистолеты, — я отдал ребятам свое огнестрельное оружие, оставив себе нож, — а ты Богдан работаешь по прежней схеме: прицелился, выстрелил, спрятался. Главное внимание, вон на ту корзину, — я показал на марсовую площадку грот-мачты, [1] где разместилось два бойца с мушкетами, — им оттуда слишком хорошо видно все, что делается на берегу. Понятно?
[1] Марс — площадка на топе составной мачты. На марсах военных кораблей, как правило, устанавливали леер и во время боя там стояли стрелки.
— Да, коронель, — дружно закивали головами бойцы, — А ты? — не удержался от вопроса Мигель.
— А меня ждите в Детинце, или дома, — не стал раскрывать все карты пацанам, чтобы меньше забивали голову, чем попало, — в любом случае, дам знать, что делать дальше и когда прекратить стрельбу.
Проследив, как моя маленькая команда выдвигается в направлении Детинца, я побежал вниз по тропе к часовне Божией Матери, чтобы оттуда стартовать к кораблю. Быстро скинув рубаху и сапоги, аккуратно сложил их за углом на камне, где мы сидели с Мариной, и скользнул под набежавшую волну. Все бы ничего, но плавать я привык в очках, а они остались в номере отеля «Альтамира», да еще и в прошлой жизни. Пришлось «работать» кроль с открытыми глазами. Мне предстояло преодолеть, как минимум, восемьдесят метров против волны, а потом незаметно взобраться на двухметровый борт.
«Помоги мне Матерь Божия, — вдох, три гребка, выдох, — дай возможность сделать то, что задумал, — выдох, три гребка, вдох, — не для себя прошу, для новгородцев, для женщин и детей под твоим покровительством». Силуэт вражеского корабля неумолимо надвигался на меня, нависая всеми двумястами тоннами водоизмещения, но пока моя маленькая фигурка в воде не привлекала внимания впередсмотрящих. Их взоры были направлены на стены Детинца, откуда доносились редкие выстрелы пищалей и пистолетов.
Приближаясь к «Сан Габриэлю», перешел на брасс, стараясь не поднимать лишний раз голову из воды. Очередная, накатившая волна, приподняла меня на гребень и я увидел, что до корабля осталось метров пятнадцать, а с борта свесился какой-то чересчур «сухопутный» моряк, извергающий в воду остатки завтрака. «А ведь качка только начинается. Слабак, — мысль мелькнула и забылась, а вот проблема осталась, — он же собака может меня увидеть». Наш тренер по плаванию говорил так: «Пловец должен легко проныривать бассейн. А хороший пловец — два». Бассейн, где мы тренировались, был двадцать пять метров, и преодолевал я его в одну сторону без проблем. С такими мыслями ушел под воду, через толщу которой, на меня медленно надвигалась темная расплывчатая туша корабля. Под водой проплыл до носа и вынырнул под самым бушпритом, где меня точно никто не смог бы разглядеть. [2]
[2] Бу́шприт — горизонтальное или наклонное рангоутное дерево, выступающее вперед с носа парусника.
Осмотревшись, поплыл неспешно к середине борта. На мое счастье, левый якорь мореходы не отдавали, и его канат свободно провисал почти до воды. Если кто не знает, то якорь цепляется за борт корабля, а якорный конец [3] от клюза [4] идет вдоль борта. Так что мне ничего не стоило, при набежавшей волне, ухватиться за канат руками. А дальше — дело техники. Закинув обе ноги на канат и перебирая руками, я пополз к якорю, чтобы через него забраться на борт. Все бы ничего, но корабль уже изрядно качало и волна, то и дело, пыталась слизнуть меня с каната. Добравшись до якоря, перехватился за веретено и достав до одного из рогов, [5] подтянулся на нем до верха фальшборта. Глянул на палубу, рядом со мной, слава Мадонне, никого не оказалось. Мгновенно перевалившись через фальшборт, очутился на дощатом настиле палубы.