— Потерпи caballero, сейчас лучше станет, — глянул, а у него лицо розовеет, до этого ведь белый был, как то полотнище, что я Бенто отдал.
— Как зовут-то тебя бедолага?
— Жуан да Коимбра, — почти шепотом ответил офицер, — ты хочешь меня забрать в плен?
— Для начала, хочу тебе поправить здоровье, — мне понравилось, что раненый уже начал задавать вопросы, ведь минуту назад, до моего воздействия, он только односложно отвечал и следил за мной глазами, — ты офицер?
— Да. Пилот.
— Чем на корабле занимался? — мне надо было понять, представляет ли раненый для меня какой-либо интерес, или его можно будет отдать вместе с остальными членами экипажа, — какие у тебя обязанности?
— Навигация, сеньор, — офицер закашлялся, — жжет сильно в груди, — как бы извиняясь, заметил он.
— Ничего, скоро пройдет, — огненные ручейки с моих пальцев потеряли свою интенсивность, а рана на груди пилота заметно стала меньше, края начали рубцеваться, — ты португалец?
— Я уроженец Галисии, но жил в Португалии.
— А почему тогда Жуан? — насколько я помнил, у испанцев нет такого имени.
— Я Хуан, — рассеял мои сомнения галисиец, — просто привык к португальскому произношению. Хуан де Моуро. Фамилию тоже поменяли при переезде. Мы жили рядом с Коимброй.
— Ты как себя чувствуешь?
— Есть хочется, — галисиец приподнялся на одном локте, — что вы со мной сделали сеньор? Почему я так быстро в себя пришел? Вы забрали мою душу?
— Тьфу на тебя! — сплюнул я по-русски и добавил по-испански, — можно так сказать. Теперь ты ко мне привязан. Я поделился с тобой своим внутренним светом. Попробуй подняться, — мне стало интересно, каковы же реальные силы, дарованные мне Мадонной и Карбункулом.
— Я не смогу, — Хуан растерянно смотрел на меня, — много крови потерял.
— Давай! — прикрикнул я на офицера, — я тебе помогу.
Галисиец начал медленно подниматься, но качнулся и чуть не свалился на меня. Поддержав офицера, я помог ему подняться, и он встал рядом с леером, вцепившись в него обеими руками и жадно вдыхая свежий морской воздух. Смотря вдаль, офицер медленно ощупал свою грудь рукой и повернулся ко мне.
— Что вы хотите за мою жизнь? — Хуан повернулся ко мне и посмотрел прямо в глаза, — я понимаю, что вступил в сделку с диаволом, но не знаю как буду платить… — внезапно он увидел, что-то за моей спиной, — сеньор… там…
Глава 13
Эвакуация Новгорода. Нападение иноземцев. Неожиданная победа.
Марина:
Когда Владимир отправил меня в Детинец организовать исход горожан в Градомир, у меня даже на мгновение не возникло мысли, что-либо ему возразить. Он своей спокойной уверенностью заразил и меня. Мне стало понятно, что паниковать некогда — надо спасать людей. Посадника в Детинце нашла сразу, он только час как приехал из Градомира.
— Дядько Молчан, ты почему людей не всполошил уходить в столичный град? — набросилась я на посадника, — мирным сейчас нечего делать здесь.
— О-о-о, Марина, доброго здоровьичка тебе и батюшке твоему светлейшему князю Борису, — рассыпался в любезностях Молчан, — куда уходить, зачем?
«Кто ему такое имечко дал неподходящее? — пришло в голову уже далеко не первый раз, — всегда болтает, болтает, болтает. Как бабы у колодца». Оказалось, что ни посадник, ни его ополченцы еще не видели большую барку, расстрелявшую соседнюю деревню и даже ничего об этом не слышали. По-видимому, сторожевая служба и сам городской голова требуют хорошей накачки от отца, иначе они все на свете проспят. Ну не мне же — слабой женщине, учить мужиков, как меня защищать.
— Дядько Молчан, ты не видишь, что от Ручейного мыса ничего не осталось? — меня даже заколотило от злости, — чем у тебя сторожа занимаются?
— Что ты Марина, почто так говоришь? — посадник побледнел и изменился в лице, — как ничего не осталось? — и он скачками понесся на стену Детинца, да так, что я едва за ним поспевала, — да как же это… чья это барка… они уже якоря бросили…
— Скликай дружину, ополченцев, оборону держать. Женщин и детей — в стольный град, — я торопила посадника, подсказывая ему, какие решения принимать, пока он стоял в недоумении вперя в море свои глаза, — дядько Молчан, не стой, гони своих людишек по городу, чтобы всех скликали бежать в Градомир под защиту Кремля.
— Так это… может эспаньольцы к нам торговать пришли, — посадник, видно, не понял до конца всей трагедии момента, — может им воды набрать треба… али еще чего… — он продолжал мяться, нервно поглядывая на море.
— Дядько Молчан, ты что меня не слышишь? — его нерешительность и неспособность принять решения начала раздражать, — Какая торговля? Какая вода? Это лихие люди, они Ручейный мыс уже разрушили. На нас пищали готовят!
Потом в Детинце поднялась большая суета: кто-то прибегал, кто-то вооружался и лез на стены, а кто-то собирал женщин и детей, которые, по вечному бабьему недопониманию шли и шли под защиту каменных стен. Мне досталась нелегкая доля: объяснять всклокоченным и ничего не соображающим женщинам, почему им надо хватать детей в охапку и уносить ноги в Градомир. А потом уже никому и ничего объяснять не пришлось. В стену возле ворот врезались первые ядра вражеской барки, и ядра эти были не каменные как у нас, а металлические Они взрывались и разваливали, сложенные без извести и глины стены. Поток беженцев теперь не заходя на торговище, верхними улицами потянулся в сторону стольного града. Это не могло не радовать. Чем меньше женщин и детей останется в городе, тем больше вероятность, что ополченцы Молчана смогут отбить нападение непонятного ворога. Когда сражающемуся главе семейства не надо бояться за жизнь своих чад и домочадцев, он занят только отражением атаки, а не тем, куда спрятать своих близких. А ведь каждый боец из городского ополчения — это чей-то муж и отец.
Первые раненые стали моей новой заботой: унять кровь, промыть рану, перевязать, перенести в укрытие, напоить водичкой, успокоить. Времени оглянуться по сторонам и обдумать происходящее не стало совсем. Только в глубоко в сердце застряла заноза: «Где Владимир? Что с ним? Почему он не появляется в Детинце?» Тем более, что Богдана и испанца я увидела на башне, они вместе с ополченцами стреляли по захватчикам.
Когда ополченцы на стенах зашумели, что к нам идут две большие весельные лодки, битком набитые иноземцами, я была в укрытии, в котором разместился лазарет. Мне очень захотелось посмотреть, но понимая, что там опасно, а здесь внизу в моей помощи нуждаются раненые дружинники, я никуда не пошла, оставаясь в неизвестности. Через некоторое время увидела Богдана, спускающегося со стены.
— Богдан, что там? Захватчики на нас идут? — мне не понравилось растерянное выражение на лице парня, — ну что ты молчишь?
— Марина… ваша светлость, кажись они нам в полон сдаются, — Богдан развел руками и попросил воды, — в горле пересохло, что слово сказать трудно.
— Как сдаются? — я подала ему крынку с водой, — они же нам стену полностью развалили по камешку, вон сколько воинов поранили, — я показала на лежащих под стеной в укрытии раненых, — а ты говоришь — сдаются?
— Да ты сама княжна посмотри, чегой ты меня пытаешь? — Богдан махнул рукой в сторону моря, — вона белой тряпиной машут и руки кверху задрали, кричат, чтобы не стреляли…
Не дослушав Богдана, я взбежала по ступеням на прясло [1] и прижавшись к камню заборола, [2] увидела странную картину. К берегу приближались две большие весельные лодки полные людей, которые не только сидели, но и стояли. Все, кроме гребцов задрали в верх руки, а один из иноземцев держал в руках большое полотнище белого цвета и размахивал им в воздухе. При этом, он кричал по-эспаньольски: «Не стреляйте! Не стреляйте! Мы сдаемся в плен!» Оружия в их руках не было, но кто мешал иноземцам спрятать пищали под лавками? Надо предупредить посадника, чтобы люди не выходили из-за укрытий, пока не удостоверятся, что им ничего не угрожает от пришлых.
[1] Крепостная стена в древней Руси.
[2] Бруствер на крепостной стене.
Спустившись вниз, я нашла посадника и высказала ему свои опасения. Дядько Молчан внимательно выслушал меня и успокоил, что он уже наказал ополченцам держать лодки на прицеле. На разрушенной стене и на башнях — везде прятались защитники города с оружием. Все ждали, когда лодки причалят, однако это было непросто из-за волны. Обе посудины подошли к берегу одновременно, но первой причалила та, что была под белым стягом. От группы иноземцев, остановившихся на самом урезе воды, отделился парень, что размахивал полотнищем. Он пошел к воротам Детинца, продолжая повторять свои слова о сдаче в плен. Когда иноземец приблизился к воротам, ополченцы его впустили и повалили на землю. Оружия у пленного не оказалось. Его подняли, и держа с двух сторон за руки, подвели к посаднику.
— Мне нужен главный в городе, — неожиданно заявил иноземец на эспаньольском языке, — у меня к нему слово есть.
— Марина, — увидев меня, подозвал Молчан, — ты понимаешь, что он говорит? У меня толмача нет.
— Он сказал, что ему ты нужен Дядько Молчан, ты ведь главный в Новгороде, — мне самой стало очень интересно, что же такое происходит и кто эти люди, — у него к тебе слово есть.
— Кто ты чужеземец? — обратилась я к пленному, — какое у тебя слово?
— Мне нужен главный в городе, — настойчиво повторил пленник, — мне надо ему передать слова человека, который захватил наш корабль.
— Говори, — я показала иноземцу на посадника, — это городской голова, с ним тебе надо разговор вести.
— Я передаю тебе привет от Блада и приглашение в гости на «Сан Габриэль», — он показал рукой на корабль в море, — еще ему нужен… — пленник запнулся, — Богадан… да — Богадан и несколько человек, которые знают морское ремесло. Нас он сказал закрыть под замок, в плен, покормить и не обижать, — он посмотрел на посадника, потом на меня, — ты понимаешь?
— Богдан? — уточнила я.
— Да, Блад сказал, что ему нужен Богадан.