[2] Матео Волшебник (исп.)
Пабло всячески старался меня убедить, что он знает, где именно спрятано золото в хижине. Но мне эта вонючая крыса не нужна была для проверки жилища моего капитана, достаточно было подробного описания как найти хижину. Закончив с Вьюном, я прикинул, кого можно отправить в хижину капитана и остановился на Бартоломео Рыжем и его сыне Альваро. Эти двое у меня в команде были с первых наших приключений на «Эсперансе», и я им вполне доверял. К тому же Рыжий очень хорошо зарекомендовал себя вытряхивая тайники на захваченных судах, а его сын был беззаветно предан своему отцу и лучшего напарника для Бартоломео я не смог бы подыскать. Однако к ним я приставил своего свободного брата Луиса, чтобы тот присмотрел за Рыжим и его сыном. Доверяй — но проверяй, иначе можешь утром не проснуться в собственной капитанской каюте.
Вернувшись к вечеру следующего дня, мои посланцы рассказали, что побывали в хижине охотника. Жилище точно принадлежало отцу Мигеля, так как недалеко от хижины, под корнями поваленного дерева они откопали сундук капитана, знакомый им обоим. Ничего ценного там не оказалось, шляпа да пара носовых платков. Всю округу мои ребята обшарили досконально, недалеко в ущелье обнаружили обглоданные кости скелета какого-то странного зверя. А вот, чего либо более ценного в округе не нашлось. Либо рус перенес золото далеко от хижины, либо капитан ничего не хранил в охотничьей избушке.
Проверив слова засранца Пабло, я немного успокоился и решил в деталях разобрать план Блада с точки зрения моих выгод. Очень мне не понравилась фраза руса: «Ты и твои люди будете работать под моим руководством и на моих условиях, делать будем то, что решу я». Разговаривая с чужаком, я не стал высказывать свое мнение по этому поводу, однако, для себя решил, что скорее плюну на договоренности и продолжу свое дело самостоятельно, не ведясь на предполагаемые возможности камня, чем пойду под начало чужака.
Но… С другой стороны… Про Карбункул не зря так много говорил Марко Белый. Он ведь был далеко не дурак. Не мог капитан просто так поверить в легенду, чем-то его зацепил африканский вождь, что-то реальное рассказал про силу камня. Да и шкворень от телеги рус согнул и разогнул довольно-таки наглядно. Не может обычный человек такой силой обладать. А значит мне надо придумать, что-то такое, что даст мне возможность пользоваться силой камня. Задача передо мной стояла из ряда: напиться, да не облиться. Пока решил подождать возвращения Хитрого Педро, приставленного мной к русу. А там посмотрим.
Марина:
Мне в помощь подоспели еще две женщины из новгородских. Раненых, как могли, обмыли, заварили травы для успокоения крови и обиходили каждого ополченца. Посадник занимался распределением пленных матросов, от башни было слышно как он отдавал команды ополченцам. Моего присутствия в оборудованной наспех лекарне не требовалось, женщинами руководила, подошедшая вскоре местная травница Аксинья.
— Ты бы княжна оставила нам присмотр за воями, — травница поправила прядь волос и добавила, — сами уже управимся, не дело тебе тут с кровями валандаться, чай батюшка не похвалит.
— Одна здесь была, потому и взялась ухаживать за ополченцами, — я решила последовать совету Аксиньи и выйти на стену, посмотреть, что творится на море, — правду ты говоришь, пойду я матушка, уж не обессудь.
Ворота в Детинец стояли распахнутыми, поэтому я не стала карабкаться на полуразрушенную стену, а вышла на торговище. Возле иноземных лодок собрались молодые мужики, рассуждая об их достоинствах и недостатках. С берега, где уже толкалось десятка два любопытных горожан, было хорошо видно, что большой корабль захватчиков стоял на якоре. И, судя по отсутствию на нем какой-либо суеты, не собирался никуда двигаться. Однако на верхней палубе носа корабля я заметила одинокую фигуру, прильнувшую к небольшой пищали. Хотя мне сначала показалось, что моряк просто смотрит в огромную подзорную трубу. Я перенесла свой взгляд в ту сторону, куда была направлена «подзорная труба» и увидела, что из-за мыса один за другим появляются корабли на веслах.
«По-моему, наших недругов заметно добавилось, — глядя на третий корабль, вываливающийся из-за мыса, подумала я, — с такой армадой мы точно не управимся, хорошо бы батюшка с людьми подоспел». Мне очень не понравились эти корабли с веслами, но я толком ничего не успела подумать, как пушка выстрелила, а на одном из кораблей вымахнул огромный огненный всполох, и его паруса охватило пламенем. Прошло совсем немного времени и следующий выстрел заставил загореться еще один корабль. В это же время я услышала грохот многочисленных кованых копыт по мощеной мостовой. Понятно, что это не табун свободно пасущихся коней, а батюшка со своими дружинниками спешил на выручку к новгородцам. Кто еще мог скакать во весь опор со стороны Градомира. На торговище мгновенно стало тесно, стоило только первым коням вырваться из узкой улочки, спускающейся с горной кручи. А площадь продолжала заполняться всадниками. Одним из первых я увидела князя Бориса, лицо которого не выражало ничего хорошего. За ним маячил воевода Завид, как-то недобро посматривающий на меня. Батюшка тоже увидел меня на торговище.
— Марьяша, поди сюда моя хорошая, — ласковый голос батюшки меня не обманул, понятно, что сейчас последует разнос. Моего родителя редко когда сдерживало чье-либо присутствие при нашем разговоре, — не прячься за спины, подь сюды, кому я сказал!
— Батюшка, я так рада тебя видеть, — мне не улыбалось выслушивать сейчас «добрые» слова, которыми правитель Градомира собирался высказать мне все, что думает по поводу моего присутствия в Новгороде, — со мной все хорошо, я никуда не вмешивалась, сидела дома у бабушки, вот только сейчас вышла, когда все успокоилось.
— Ты должна была вместе с бабушкой бежать домой, а не скакать козой в Детинец, — батюшкин рев было слышно, наверное, в Градомире, — ты про мать с отцом думала, когда в самое пекло полезла? Марш в избу и не высовывай носа оттуда, покуда я не заберу тебя домой!
— Да, батюшка, — не переча родителю и потупив взор, ответила я, — уже иду.
Но в тёплом и уютном бабушкином доме мне, конечно, не сиделось, поднявшись в горку наблюдала за событиями, развивающимися на морской глади. А там было на что посмотреть. Хотя бы потому, что мой любимый городок, перестал интересовать всех участников дальнейших событий. Совсем перестал. Напрочь. Барки вспыхивали одна за другой, как будто они были связаны из соломенных снопов. Одна из ворожьих барок остановилась и на ней выбросили белое полотнище, говорящее о безоговорочной сдаче неприятельского корабля.
Мое внимание привлекла суета на причале возле торговища. Как мне показалось сверху, в лодку усаживался мой батюшка со своими дружинниками, а вот местный посадник, и воевода почему-то оставались на берегу. Возле лодок я разглядела маленького испанца и нашего «утопленника» Богдана. Судя по их поведению, они тоже собирались загрузиться в лодку. Как же мне захотелось присоединиться к их компании. Но, видя батюшку в лодке, я понимала всю тщетность своих мыслей на этот счет.
Дождавшись, когда лодки отчалили, спустилась на торговище, где встретилась с несколько растерянным посадником, который только развел руками на мой вопрос, почему он не отправился на корабль, ведь именно его приглашал к себе Владимир.
— Так это… княжна, батюшка твой наказал на берегу оставаться и порядок наводить, — посадник выглядел при этом не слишком расстроенным, — надо людей встречать, кто из Градомира возвертается. Да организовать на разоренную стену мужиков для ремонта. А еще пораненных проведать. Может чего хотят…
— Надолго батюшка отбыл? — мне уже было понятно, что наш городской голова не из самых храбрых лыцарей, поэтому я его перебила довольно-таки бесцеремонно, — что говорил?
— Так, это… наказал делами заниматься, — посадник снова развел руками, — а про то не сказывал, когда возвертаться будет.
Посмотрев по сторонам и не обнаружив воеводу, который мог хоть что-то прояснить, решила в Детинце скоротать время до возвращения батюшки. Проведала раненых дружинников, но там и без меня хватало женщин, кто занимался увечными воями, да и Аксинья ревностно охраняя свою вотчину, косилась на меня не слишком ласково. В голову пришло, что надо молитву вознести Мадонне, прямо-таки потянул глянуть в ее очи и попросить за здравие и удачу близких своих, да, к слову сказать, подумалось не только о близких. Перед глазами явственно встал Владимир, и его голубые глаза, внимательно наблюдающие, как я выхожу из воды. Лицо запылало, в груди стало тесно и даже дыхание перехватило. К тому же, внизу живота потеплело и «запорхали бабочки». «Грех тебе несчастная, — мне стало стыдно за свои мысли и за тело, которое так отреагировало на воспоминание о мужчине, — о чем думаешь вместо молитвы православной».
Чтобы скорее отвлечься от всех думок, поспешила в часовню — взглянуть в глаза Богородице, пообщаться с ней и помолиться. В маленьком храме хранительницы Новгорода было спокойно и тихо, как, впрочем, и всегда. Здесь я отдыхала душой. Перед ликом Богородицы мне всегда было уютно как дома. Опустившись на колени перед Матерью Божией, зашептала слова молитвы: «О, Пресвятая Владычице моя Богородице, Ангелов и Архангелов, Херувимов и Серафимов пречестнейшая, и всех святых пре святейшая, Дево Мати Божия!» [3]
[3] Слова из молитвы Богородице о защите.
Подняв глаза наверх на Святую Марию, замерла от ее взгляда, проникающего мне прямо в душу. Очи Матери Божией были тронуты доброй улыбкой и казались живыми. В голове моей нежным колокольчиком прозвучали ее слова: «Девочка моя, ничего не бойся, все у тебя сложится ладом. Бога ты не гневишь, с людьми миром живешь. Не отходи от правил, что исповедуешь, не отдаляйся от близких своих, не возвышайся над людьми тебя окружающими. Слушай сердце свое, оно тебе все скажет». Голос Богородицы затих, а я продолжала вслушиваться в тишину часовни и приглушенный гул океана за ее стенами, крики чаек и неясный гомон людской толпы на торговище.