или, пощипывая травку козы, не взлетал на изгородь петух, чтобы во все горло прокричать свое «Кукареку!» Только пышнотелая матрона с оголенными плечами величественно восседала за столом на высоком крыльце, и оттопырив, напоминающий сардельку, палец, шумно отхлебывала чай из блюдца. Словно ожившая копия с картины Бориса Кустодиева «Купчиха за чаем». Разве что вместо арбуза посередине стола громоздился пузатый самовар. Я даже махнул рукой у лица отгоняя наваждение. Но на мои потуги отреагировала только черная кошка на перилах крыльца. Она недружелюбно выгнула спину и прошипев, что-то неразборчивое, спрыгнула вниз.
— Матушка, гостей принимаешь, — приятельски обратился я к слегка перезрелой красавице, — разговор есть. Сугубо деловой и может даже денежный, — добавил к словам условного звона монет.
— Проходи любезнейший, поднимайся, — купчиха, поставив блюдце на стол, махнула мне всеми пятью сардельками, — не местный, что ли? Не припомню на обличье.
— Не местный, угадала матушка, — не стал ее переубеждать, — дело у меня к тебе.
— Да, что ты все матушка, да матушка, меня Ефросиньей кличут, можно Фросей, — слегка жеманясь, представилась купчиха, — а что за дело? А может чайку налить?
— Да, я не против. А Ермолай-то дома? — сделал вид, что не в курсе про хозяина, — может с ним лучше про дела-то?
— Откель Ермолая знаешь? Ты ж не местный? — Ефросинья насторожилась.
— С дружинниками его общался, с Олексой, — самый простой способ говорить, чтобы тебе поверили, это говорить правду, ну или полуправду, — он и посоветовал.
Попив с купчихой чаю, вдоволь «полюбезничав», я решил свой вопрос к обоюдному удовлетворению. Мне была обещана бричка с жеребцом каурой масти, а Евросинье — совсем еще маленькое, но уже очень золотое колечко из тех побрякушек, что мне достались с призовой галеры. Сообщив довольной хозяйке просторного двора, что зайду за экипажем ближе к полудню и услышав в ответ, что запрягать мне придется самому, так как конюхов они не держат, я вышел к своим компаньонам.
— Сир, Вы не очень-то торопились, — недовольно заметила ирландка, — это непозволительно заставлять даму так долго ждать себя.
— Леди Эйприл, Вы наверное забыли, что русские — варвары и не обучены хорошим манерам, — ехидно парировал я, — а будете дуть прелестные губки, я в бричку запрягу медведя и отправлю Вас на ней в гордом одиночестве.
— Почему в гордом? — Эйприл была мастером задавать вопросы невпопад, ну или мне казалось, что невпопад, а сама девушка была уверена в необходимости уточнения именно того, о чем спросила, — я не хочу с медведем… а-а-а, Вы шутите Блад, — она хлопнула меня ладошкой по спине и рассмеялась.
— Олекса, ты лошадь запрячь сможешь? — сам-то я не только запрячь не мог, но и с какой стороны к ней подходить не знал.
Королобый заверил меня, что это не будет проблемой, и мы все компанией выдвинулись на торговище, чтобы прикупить какой-никакой провизии на корабль. Затарившись всем необходимым, отправил Олексу разгружаться, а сам решил навестить «куратора» от Небесной канцелярии. Леди Эйприл ничего не оставалось делать, как сопровождать меня в часовню.
Заходя в двери храма, обернулся и заметил, что шедший за нами от торговища мужик, резко свернул за угол Детинца. Что-то мне не понравилось в его маневре, но что именно, не понял. Все равно, какое-то беспокойство поселилось в душе, как будто кто-то царапал изнутри маленьким, но острым коготком. А еще вспомнил, что этого мужика я видел около нас в рядах торговок, и он, по своему внешнему виду, мало вписывался в окружающих новгородцев. Если обрисовать мужика навскидку, то лучше всего подошло бы определение: «одет с чужого плеча». Обычная для новгородца одежда: армяк, сапоги и шапка, выглядели на нем чужеродно. А брошенный в нашу сторону взгляд, хитро прищуренных глаз, не обещал ничего хорошего. К тому же мужик постарался быстро смешаться с толпой покупателей и торговцев.
Тишина в часовне и глаза Богородицы заставили меня забыть о неприятных ощущениях встречи на торговище. Но выйдя после молитвы, невольно обшарил глазами округу, высматривая неприметного шпиона. А то, что это был чей-то шпион, я уже не сомневался, вот только чей, хотелось бы узнать. Дождавшись возвращения с корабля Олексы, я снова повел свою компанию во двор Евросиньи. Хозяйка, недобро прищурив глаз, придирчиво осмотрела леди Эйприл и пренебрежительно фыркнув, ушла в дом, показав направление к конюшне.
Через тридцать минут с Олексой на облучке мы выехали в сторону Градомира. Наш проводник посоветовал ехать не по нижней дороге, а через Княжнино, так новгородец назвал деревеньку на дороге в стольный град. На мой вопрос, отчего такое название, Олекса пожал плечами и рассказал байку о том, что в эту деревню на жительство отправили блаженную барыню из Градомира.
— Бают, это была княжеская дочь, но на нее навели порчу ведьмы из северных лесов, — в общем-то неразговорчивый Олекса, оживился и даже речь у него стала не такая тягучая, как обычно, — поэтому отец отправил ее в охотничью избушку. Ну, туда, где сейчас деревня. С ней были две девки дворовые, которые присматривали за барыней, кормили, убирали в хате. Но, в один штормовой вечер девки не усмотрели за княжеской дочкой и та ушла из дома. Сколько потом ее искали… так и не нашли… Опосля рядом поселились первые виноградари, потом другие… Так и деревня образовалась…
— И труп не нашли? — мне стало интересно, куда делась княжна, — а в других княжествах она не появлялась?
— Бают люди, что в птицу княжна перекинулась, толи в горлицу, толи в голубку, — выдал неожиданную версию Олекса, — прилетает инда, над охотничьей избой кружится, но наземь не спускается. Эвон изба-то, — парень протянул руку в горку и показал на старый каменный дом, стоящий на особицу над остальными хатами начинающейся деревни, — и горлица на коньке сидит… — парень замолчал и уставился на птицу, раскрыв рот.
Я проследил за его рукой и увидел на старом деревянном коньке охотничьей избы серенькую птицу, очень похожую на голубя, только миниатюрнее, что ли. Горлица повернула голову в нашу сторону и, сорвавшись с конька, сделала круг над нашими головами. Я успел разглядеть, что перья на шее птицы образую темный ободок, как будто ошейник или ожерелье. Птица снова сделала круг и приземлилась на дугу в упряжи нашего рысака. Она наклонила головку и уставилась своим маленьким глазом на меня. Мне показалось, что я слышу тоненький голосок прямо у себя в голове. Слова неразборчивые, больше похожи на курлыканье голубя, при этом, я как-то понял, что горлица меня предупреждает о какой-то опасности, связанной с охотничьей избой. Еще мгновение горлица смотрела на меня, потом вспорхнула с дуги и скрылась за крышей избы. Я тряхнул головой, избавляясь от наваждения и чуть не рассмеялся. «Почудится же такое, со мной только птицы еще не разговаривали».
— А что сейчас в избе? — поинтересовался я у Олексы, — там живет кто-нибудь?
— Нет, даже князь перестал сюда приезжать, когда дочка пропала, — парень задумался, — только это все давно было, мне бабушка рассказывала, когда я совсем малой был.
— Странно, а изба крепкой выглядит, как будто за ней кто присматривает, — меня потянул посмотреть как выглядит охотничий домик изнутри, — Олекса, притормози, я схожу туда.
— Не надо Ваша светлость, ни приведи Господь… — парень испуганно посмотрел на меня, — не ходи туда барин…
— Я только гляну, ждите меня здесь, — прервал я причитания нашего импровизированного извозчика.
Поднимаясь к избе, увидел высоко в небе птицу, похожую на давешнюю горлицу, только уж больно далеко — не разглядеть. Вблизи дом не выглядел заброшенным, возле крыльца было чисто, даже метла стояла. Дверь в избу была плотно прикрыта, но никаких запоров на ней не было. Потянув за ручку, я легко открыл не скрипнувшую дверь. Внутри все выглядело так, как будто хозяйка на минутку убежала к соседке за солью. «Странно, а Олекса говорил, что здесь давно никто не живет».
— Хозяева… есть кто дома? — не стал входить без спроса, но на мой вопрос никто не ответил, — ау-у-у?
Хозяева так и не появились, я зашел самовольно. Не успел оглядеться, как за мной в избу залетела горлица и неожиданно присела на плечо, крепко вцепившись острыми коготками за рубашку. Снова в голове зазвучала чужая речь, но теперь тоненький голосок явственнее выговаривал мне, чтобы я поберегся, проезжая через Княжнино. Как сквозь сон я услышал, что место это проклято и в избе по ночам собирается нечистая сила. Только я повернулся на скрип открываемой сквозняком двери, как горлица сорвалась с моего плеча и выпорхнула в дверь.
Вернувшись в бричку, ничего не стал рассказывать спутникам, Незачем им «засорять файлы» информацией, которая касается только меня. Мы быстро миновали деревеньку и через полчаса подъезжали к Градомиру. По дороге я любовался океаном и вспоминал, как совсем недавно проезжал чуть ниже нашего сегодняшнего пути, по Autopista del Sur из Санта Крус де Тенерифе в Коста Адехе. Где-то в этом районе заметил огромный супермаркет Mercadona, только вот развязку к нему проехал, так он и остался для меня Tierra desconocida. [1] А чуть дальше возвышался небольшой конус кратера вулкана, который и сейчас выглядел также как в двадцать первом веке. Как сейчас помню небольшой бетонный переход через автостраду прямо упирающийся в природный террикон, покрытый чахлыми кустиками, похожими на перекати-поле. А за ним снова открывающаяся слева безбрежная гладь океана.
[1] Неизвестная земля (исп.)
Интересно, что сегодня я вспоминал события в прежней жизни как сон или чей-то рассказ. И окрестности мной узнавались не как что-то уже виденное, а как знакомое по книгам или картам Google, которые я всегда изучаю досконально перед путешествиями. Мне в голову пришло, что я осознал себя в этом мире своим, а о прежней жизни думаю весьма отстраненно. Даже отсутствие элементарных удобств уже не напрягали как в первые дни. Да, освежать лицо опасной бритвой и каждый раз искать на чем погреть воду, это не есть хорошо. Но и не критично.