Я подошел к скрючившейся в углу девчонке, поднял на руки. Бог ты мой, в ней ведь не больше пятидесяти килограмм живого веса. Подержав пару секунд на руках, положил на кровать. «Убийца» отвернулась от меня, плечи ее вздрагивали, но беззвучно, а вскоре она успокоилась и не поворачиваясь попросила воды. Напоив зареванную девушку, я развязал ей руки, предварительно взяв слово не царапать мне лицо и вообще не заниматься членовредительством.
— Давай поужинаем, — предложил я, — а потом расскажешь, кто ты такая, почему стала ассасином, и что от меня хочет воевода. Хорошо?
— Угу, — кивнула пленница, — можно еще попить?
— Пей конечно. Может тебе винца налить? — качнул я за горлышко бутылку на столе, — вино хорошее.
Девушка от вина не отказалась. Мы перекусили, чем Бог послал, выпили по бокальчику vino verde, [4] после чего я, откинувшись в кресле, внимал рассказам Млады — меньшей дочери дружинника Мстислава и жены его Любавы из Святого града Христа. Я стал обладателем огромного количества информации, как очень, так и не слишком важной, а порой и совсем не важной. Как, например имена всех сестер и братьев светлейшего князя Лагунского, которых судьба разбросала по северу и югу Белогорья с мощью и силой небольшого ядерного взрыва. Или количество жен, любовниц и незаконнорожденных детей светлейшего князя Игорьградского.
Что я усвоил окончательно и бесповоротно, так это несомненную ценность своего трофея. Млада знала все про всех власть имущих Белогорья и его окрестностей. После второго бокала молодого вина девушка разоткровенничалась еще больше, и я наконец услышал, что светлейший князь Градомирский с помощью воеводы хотел выяснить, что я из себя представляю и могу ли быть пригоден для его целей. Интерес Завида был несколько другой. Воевода был очень даже не прочь, чтобы бренное тело вашего покорного слуги не выдержало пыток, и душа отправилась прямиком в Царствие Небесное. А все потому, что первый заместитель правителя Градомира положил глаз на его младшенькую, а также на княжество ее папеньки, Вот так. Ни больше, ни меньше.
Как сама Марина отнеслась к желаниям батюшки и воздыхателя, Млада мне поведать не смогла, «успокоив», что детям венценосных особ не положено идти против воли родителей. В делах сердечных никто не слушает отпрысков, здесь вершится политическая воля и потребности княжеской семьи. Но, как правило, жених и невеста знают о своей судьбе с малых лет и принимают ее со смирением. Так их воспитывают. Девушка мне много еще чего интересного рассказывала. За это время старший помощник сделал несколько попыток отвлечь мое внимание, но безуспешно. Впервые на острове у меня появился такой источник знаний обо всем, что касается местного уклада жизни, нравов, традиций и обычаев.
После откровений Млады про образ жизни и взаимоотношения в семьях сильных мира сего, мне показалось разумным встретиться с Мариной, чтобы, так сказать, расставить все точки над «i». Хотя, по большому счету, я понимал, что никаких «особых» отношений у меня с княжной не было. Все, что я успел себе напридумывать, это всего лишь мои мысли, но ни как не факт. Тем не менее внутри меня все сильнее зрела уверенность, что от встречи с Мариной зависит очень многое в моей дальнейшей линии поведения.
— Надеюсь ты понимаешь, что пока будешь находиться на корабле в качестве пленницы? — спросил я Младу после нашего «разговора по душам», — мне сейчас не нужны проблемы. А ты ведь, находясь на свободе можешь их мне предоставить с избытком.
— Ты передумал отдавать меня своим матросам? — на полном серьезе, глядя мне в глаза поинтересовалась девушка, — мне бы этого совсем не хотелось. Я еще девица.
— Пока не вижу необходимости, — постарался успокоить собеседницу, — но и отпустить тебя не могу. Так что, пойдешь в карцер до поры до времени. А там — посмотрим. Все от тебя зависит. Никогда не поздно «по рукам пойти».
Сдвинув кровать, отправил Младу в «апартаменты», принадлежавшие до этого рыжей ирландке, а сам пригласил галисийца, который давно уже ждал на палубе с каким-то незнакомым матросом.
— Мой Коронель, это Бенито, он хорошо говорит на арабском, если Вам еще нужен переводчик, — оглядываясь по сторонам, доложил старший помощник, и выдержав паузу, спросил, — позвольте вопрос сеньор?
— Бенито, подожди за дверью, — дождавшись когда матрос закроет за собой дверь, я повернулся к офицеру, — Хуан, ты хотел что-то спросить? Говори.
— Здесь была девушка, теперь ее нет, а еще раньше здесь была другая, но до этого ее тоже не было, — галисиец недоуменно развел руками, — мой Коронель, как Вы это делаете? Вы точно человек?
— Успокойся, я — человек, — в общем-то мне была понятна его озабоченность моей сущностью. Незнание о тайнике под кроватью сыграло с ним эту дурную шутку, — обычный фокус. Двойное дно в сундуке. Под постелью лестница в подполье. Рыжая Эйприл содержалась там с весны, ты не мог знать о ней, потому что пришел на корабль, когда она уже была в плену. Сейчас на ее месте девочка-ассасин. Вот и все. Давай сюда своего Бенито и нашего араба. Будем беседовать с пристрастием.
Допрос Зафира мало чего добавил в картину мира, сложившуюся после общения с Младой. Разве только лишний раз убедил меня в необходимости встретиться с княжной и ее отцом, чтобы понять кто есть ху, или ху из кто. Проще говоря, мне надо было посмотреть в глаза Марине. Кроме того хотелось «прощупать» внутренний мир Бориса Ефимыча и его воеводы. Ведь не зря голосом Богородицы мне было доведено: «… и откроется тебе видение мыслей людей, направленных против тебя и воли твоей…»
Глава 22
Клад в подземелье. Нет контакта. Belleza rusa.
Коронель Блад:
Я очень медленно и осторожно подошел к высокому крыльцу княжеских хором. Почему осторожно? Потому что с высоты каменного крыльца на меня смотрели горящие синеватым пламенем глаза огромного черного пса. Он молча сверлил меня тяжелым взглядом и кажется совсем не одобрял моего намерения подняться по ступеням. Во дворе правителя Градомира было неприветливо безлюдно, даже скорее пустынно и мрачновато. Где-то над головой надрывно орали вороны, в высоких каменных трубах завывал ветер. Порывы, совсем не ласкового атлантического бриза, а какой-то арктической сармы гоняли по двору жухлые листья и рваные клочки соломы, закручиваясь в маленькие, но устрашающие вихри.
Один из таких мини-смерчей подхватив с грубой брусчатки двора огромный рыжий лист клена, понес его к крыльцу. Меня, как магнитом, потянуло за едва видимой в прозрачном дневном воздухе воронкой. Огибая переднюю правую колонну, рыжий «проводник» закрутился так яростно, что на моих глазах превратился в туго скрученный свиток. Вращаясь, он опустился до земли и неожиданно ввинтился в щель между двух каменных плит, примыкающих к крыльцу сбоку. Под его неудержимым напором плиты разъехались в стороны, как будто вихрь сдвинул с места какой-то потайной механизм и открыл люк в подземелье.
Рыжий свиток покрутился на одном месте пару секунд и двинулся вперед, «приглашая» за собой. В темноте провала он вспыхнул яркой звездочкой и осветил грубые каменные ступени, ведущие в глубину подвала. Шагая за «фонариком», как послушный ребенок за дудкой крысолова в печально известном немецком городе Гамельне, я спустился в темные катакомбы с низким арочным потолком. Заворачивая за угол следом за «путеводителем», увидел огромный, окованный металлом, сундук, стоящий на небольшом возвышении у дальней стены. Кленовый лист, развернулся и плавно качаясь, опустился на крышку сундука, прямо над огромным, заржавевшим замком, который от невесомого прикосновения неожиданно раскрылся и повис на металлической проушине.
Тронув листовую медь на крышке сундука, понял, что несмотря на видимую тяжесть и монументальность, она легко поднимается. Потянул вверх за проушину замка и обнаружил, что сундук до самых краев наполнен золотыми монетами, драгоценными безделушками: кольцами, браслетами, ожерельями. В этот момент за моей спиной послышался шорох. Оглянувшись назад, я увидел крадущегося ко мне черного пса, почти неразличимого в темноте подземелья. Приблизившись на расстояние вытянутой руки, гигантский питбуль-убийца замер, уставившись мне в глаза немигающим взором, пылающих синим огнем зрачков. Затем, как-то нерешительно прокашлялся и смутно знакомым голосом произнес донельзя неуместную в текущей обстановке фразу:
— Извините мой Коронель, но надо решить некоторые неотложные вопросы.
Старший помощник, так некстати разбудивший меня утром, выглядел не лучшим образом. Как будто всю ночь на нем катались черти из преисподней. Он устало доложил, что вчера, пока мы были с визитом у князя, такелаж «Сан Габриэля» был починен, в трюм загружена добрая половина необходимых припасов и воды. Оставшиеся продукты должны подвести сегодня до обеда. К вечеру загрузка корабля будет окончена и можно выходить в море. Команда готова приступить к совместным тренировкам с целью освоения тонкостей управления караккой.
Слушая Хуана вполуха, я размышлял, что перед выходом на промысел мне необходимо встретиться с правителем Градомира и его дочерью. Причем, нужно сделать это сегодня, в течение дня. Воевода меня интересовал в меньшей степени, я прекрасно понимал, что это враг, с которым надо «разобраться» раз и навсегда. Желательно без посторонних и в обстановке, которая ни коим образом не смогла бы указать на меня. А значит наша «рандеву» должно будет состояться не здесь и не сейчас.
— Хуан, а чего ты помятый такой? — поинтересовался у заместителя, — чем ночью занимался?
— Сеньор… — галисиец замялся, — я плохо спал этой ночью… не знаю как об этом сказать…
— Ну что ты мнешься как девочка? — стало даже интересно, чем же хочет «порадовать» меня старший помощник, — ты боевой офицер, вот и веди себя как подобает моряку.
— Сеньор, я хотел бы встретиться с сеньоритой Эйприл, — галисиец просьбу выпалил одним духом и неуверенно поднял на меня глаза, — если это возможно, конечно.