Он улыбнулся:
– Все равно у меня не было других планов на эти выходные.
Кэтрин не ответила. Абрамс посмотрел ей в глаза.
– Как вы думаете, где нас найдет Питер Торп?
– Где-то на маршруте.
– Ну что же, нам нужно внимательно искать его в толпе.
Она кивнула.
Абрамс плотно закрыл за собой дверь, вытащил револьвер из кобуры и стал осторожно спускаться по лестнице.
32
В длинном и слабо освещенном помещении квартиры в «Ломбарди» Питер Торп стоял у операционного стола. Он смотрел на обнаженного Николаса Уэста, который лежал на столе с крепко привязанными руками и ногами. У стола стояли две капельницы, аппарат ЭКГ и столик на колесиках с медицинскими инструментами. Тело Уэста было опутано проводами и трубками. Любой, увидевший эту картину, подумал бы, что находится у постели пациента реанимационной палаты. По существу, так оно и было.
Торп надел специальные светозащитные очки, почти полностью закрывавшие его лицо, и в течение нескольких секунд внимательно смотрел на Уэста. Затем он спросил:
– Как ты, Ник?
Николас Уэст сморщился под слепящим светом операционной лампы.
– Хорошо, – ответил за него Торп. – А знаешь, могло быть и хуже.
Торп склонился к лицу Уэста. Упавшая тень позволила Николасу открыть глаза впервые за многие часы. Он впился взглядом в склонившееся над ним лицо, стараясь вспомнить какое-то слово. Его измученный психотропными препаратами мозг наконец сработал:
– Ты – крот, вот ты кто… Ты – крот.
Торп рассмеялся:
– Ты знаешь. Ник, в детстве я очень любил охотиться на кротов. Я расковыривал прутиком их норки, пока не добирался до какого-то шевеления в глубине. Тогда я брал лопату, немного подкапывал, потом вонзал ее в землю и перерубал крота пополам. – Уэст молчал. – И вот с детства во мне живет это представление о маленьком глупом животном, которое полагает, что спасется от погибели в своем туннельчике. Интересно, какая мысль промелькнула в его мозгу в тот момент, когда лопата перерубала его пополам? Почему природа так слабо защитила его? А над моей головой не зависла ли та же лопата? Ладно, это мы обсудим позже.
Торп выпрямился, и ослепляющий свет вновь упал на лицо Уэста, заставив его опять закрыть глаза.
Улыбнувшись, Питер обернулся к Еве:
– Как его показатели?
Полька кивнула:
– Очень приличные. Он вообще здоровый мужчина. Давление, наполнение и частота пульса в норме. Легкие работают хорошо… – Ева проверила катетер, выходящий из члена Уэста. – Моча прозрачная.
Торп заглянул на нижнюю полку под столом. Там стоял сосуд для накопления влаги из легких Уэста. Ректальная трубка заканчивалась в специальном контейнере.
– Твердых выделений уже нет, – заметила Ева.
Питер вытянул руку и выключил свет. Уэст открыл глаза, и оба смотрели друг на друга несколько секунд. Наконец Торп проговорил:
– Бедный Ник! Но ты же всегда знал, что закончишь вот так, голым на столе. Разве нет?
Уэст кивнул:
– …Знал…
Торп склонился к нему еще ниже.
– Думал ли ты когда-нибудь, что это будет мой стол?
Николас с трудом раскрыл рот и выдавил из себя:
– Питер… пожалуйста… не делай этого со мной…
– А почему нет? Я проделывал это даже с теми, кто заслуживал этого меньше, чем ты. С теми, кого я уважал больше, чем тебя.
– Питер… ради Бога… Я все тебе скажу… Только не надо этого…
Торп посмотрел на красные цифры, загоревшиеся на одном из экранов.
– Звуковой анализатор говорит мне, что ты лжешь, Ник. И диаграмма на ленте утверждает то же самое. А ты ведь знаешь, что происходит, когда ты лжешь.
Уэст отчаянно замотал головой.
– Нет! Нет! Нет!
– Да! Да! Да! – Торп кивнул Еве, которая в ожидании смотрела на него.
Полька прикрепила два зубчатых «крокодильчика» к мошонке Уэста. Торп повернул рукоятку реостата.
– Нет! Нет! – Лицо Уэста исказилось от боли, по телу побежали конвульсии, он дико закричал.
Торп выключил реостат.
– Ты знаешь, Ник, ведь это именно я разработал такой метод допроса. Неофициально он называется «метод Торпа». Мне всегда хотелось, чтобы моим именем называлось что-то зловещее. Как устройство месье Гильотена или законы мистера Линча… – Глаза у Уэста закатились, из уголков рта стекала слюна. Торп продолжал: – Это комбинация небольших доз психотропов и воздействия электрошоком. В дополнение я использую фиксацию рук и ног, с тем чтобы вызвать у допрашиваемого чувство безысходности. – Торп зевнул. – О Господи, как я устал.
Уэст продолжал стонать. Торп сделал вид, что не слышит этого.
– Однако следует заметить, Ник, что тебе внутривенно вводятся тщательно подобранные смеси витаминов, сахара и протеина. Это для того, чтобы твой мозг продолжал активную деятельность. Ты ведь знаешь, что голодающие заключенные не могут вспомнить того, о чем у них спрашивают, даже если бы они и хотели что-то сказать. Кроме того, я использую ряд препаратов, стимулирующих память. Это достаточно эффективная методика. Разумеется, я задействую все возможности полиграфа, так что малейшая ложь наказывается. Хотя я придерживаюсь того принципа, что профессионал не должен быть садистом. Доставлять боль – не самоцель, это может порождать у клиента сопротивление. Наказание болью должно быть заслуженным, ведь мы современные люди, не так ли?
Уэст пытался что-то сказать, но создавалось такое впечатление, что язык не подчиняется ему. Изо рта у него вылетали только какие-то нечленораздельные звуки.
Торп похлопал Николаса по ноге.
– Ну-ну, ты что, язык проглотил, что ли? Ну же, расслабься.
– Он притворяется, – сказала Ева. – Конечно, после электрошока он некоторое время не может говорить, но он делает вид, что его немота длится дольше, чем это должно быть на самом деле.
– Ничего, – в тон ей проговорил Торп, – через несколько дней все будет в норме, он будет говорить безостановочно и еще просить выслушать его. И все это будет записываться на хорошую видеопленку с качественным звуком.
Ева прыснула со смеху.
– Вы, американцы, так любите электронные гильотины!
Торп тоже рассмеялся, затем перемотал назад пленку на видеомагнитофоне и включил проигрывание. Ева обхватила голову Уэста могучими руками и пальцами с силой приоткрыла ему веки.
Укрепленный над столом экран ожил, а из динамиков донеслось умоляющее: «Нет! Нет! Нет!» и пронзительный крик. Уэст уставился на экран. Он со страхом смотрел на свое искаженное болью лицо и извивающееся в конвульсиях тело.
Торп выключил видеомагнитофон.
– Ну что, видел, Ник? А если тебе показывать это часами? Ведь это так же страшно, как и сам электрошок. Ты посмотри на себя. С тебя пот течет, как со свиньи.
Ева презрительно хмыкнула, Торп усмехнулся:
– Еще одно достижение «метода Торпа» заключается в использовании центров удовольствия, для того чтобы усилить тягу клиента говорить правду. Сейчас, – он ткнул Уэста под ребро, – будь внимателен. Отвечай, но прежде хорошенько подумай. Кто-нибудь, кроме тебя, знаком с содержанием досье на «Талбота»?
Уэст моргнул и отрицательно покачал головой, вспомнив затем, что должен отвечать полными предложениями.
– Нет… никто… кроме Энн… Она видела дело «Талбота»… Больше никто…
Торп, наблюдавший за двумя анализаторами, удовлетворенно кивнул.
– Отлично, Ник, спасибо.
Он подал знак Еве, и та ослабила ремни на груди Уэста, который сразу же стал торопливо и глубоко дышать. Ева принялась растирать потные плечи Уэста ароматным маслом. Торп нажал кнопку, и комнату залили мягкие звуки «Лунной сонаты» Бетховена.
– У тебя такой слащавый вкус в музыке, Ник. – Питер обернулся к Еве, массировавшей теперь ноги Уэста. – Знаешь что, Ева, я видел, как это срабатывало десятки раз: уменьшить заряд боли, которую испытывает допрашиваемый, недостаточно для того, чтобы привлечь его на свою сторону. Ведь телу и разуму любого человека нужны удовольствия. – Он выключил музыку. – Это не музыка, а просто пытка. – И Торп засмеялся.
Уэст откашлялся.
– Ты чудовище…
Торп хмыкнул.
– Еще один прием из «метода Торпа», мистер Уэст: позволить пленнику поносить тебя. В ужасные старые времена это стоило бы тебе сломанной челюсти, но поскольку анализаторы показывают, что ты действительно так думаешь, то тебе за это ничего не будет.
– Да, я действительно так думаю.
Торп кивнул.
– Я также иногда использую секс, если мне кажется, что он требуется пленнику в награду за правду. – Нагнувшись к Уэсту, он добавил громким шепотом: – Не бойся, если я и применю этот метод в отношении тебя, то это будет не она. – Питер засмеялся. – Да, она не подарок, уж я-то знаю, поскольку должен обслуживать ее раз в неделю.
Ева казалась задетой, но все же натянуто улыбнулась, вытирая полотенцем покрытые маслом руки.
Торп приблизился к Уэсту:
– О'кей, профессор, продолжим. Почему ты не считал «Талботом» О'Брайена?
Уэст сонно ответил:
– Его подставили… Нет никаких достоверных улик… «Талбот» сам устраивал ему компрометирующие ситуации…
– Ты в этом уверен?
– О'Брайена пытались убить… после войны… настоящее покушение… несчастный случай во время охоты в Юте… Пуля попала в живот… Он был при смерти…
– Я об этом не знал.
– Это секретные сведения… Они в делах…
– Так почему ты не можешь вычислить того, кто пытался подставить О'Брайена во время войны? Почему же ты не знаешь, кто такой «Талбот»?
– Я догадываюсь… догадываюсь… три человека, а не один… Троица… Возможно, они даже не знают друг друга…
Торп потер подбородок и нагнулся к Уэсту.
– Мой отец может быть одним из них?
Уэст внимательно посмотрел на Торпа, затем закрыл глаза и отключился. Ева дала ему понюхать ароматической соли. Уэст отвернулся, и тогда она влепила ему пощечину. Торп повторил вопрос. Уэст кивнул:
– Да, это возможно.
– Как близок был О'Брайен к разгадке?
– Он думал, что был близок.
Торп взглянул на анализаторы.