Кэтрин тоже огляделась. Она тихо спросила у Абрамса:
– Как вы думаете, это все обыкновенные граждане?
– Скоро увидим.
Она шла рядом с Тони, внимательно наблюдая за приближавшимися всадниками и в то же время не выпуская из виду окружающих.
Кэтрин вновь задала вопрос:
– А как узнать, когда настанет та доля секунды, о которой вы говорили? – спросила Кэтрин.
– Вам подскажет инстинкт. За все годы службы в полиции я ни разу не выстрелил в случайного человека. Если вы не уверены в себе, то просто повторяйте мои действия.
– Хорошо. Кстати, а случалось так, что хулиганы и грабители опережали вас в ту долю секунды?
– Случалось. Но мне, как правило, везло. У меня всегда появлялся второй шанс.
Всадники уже были в ста ярдах от них.
– Этот второй шанс и на крыше вас тогда спас?
– Нет, тогда был единственный случай, когда мне представился третий шанс.
– Будем надеяться, что сегодня он нам не понадобится.
– Точно сказано. Приготовьтесь.
36
Действие наркотиков, видимо, ослабло, и лежавший неподвижно Николас Уэст смог впервые за многие часы проанализировать ситуацию. Он думал о секретной информации, о том, как не выдать ее Питеру Торпу, а следовательно, и его советским хозяевам. Уэсту хотелось верить в то, что разум способен перебороть любые испытания, будь то боль, страдания, психотропные средства или инструменты палача. Он верил, что, если бы у него было время, он мог бы войти в состояние самогипноза, который уменьшил бы боль и обманул полиграф и анализатор голоса. Он также понимал, что намного умнее Питера Торпа, что у того много недостатков, не говоря уже о серьезных проблемах с психикой.
Но Уэст также понимал, что Торп, как он сам говорил, был профессионалом. Уэста волновал один вопрос: сможет ли он победить Торпа или хотя бы ввести его в заблуждение на некоторое время?
Николас подумал об Энн, Патрике О'Брайене и Кэтрин. Торп был ужасным человеком, который сеял кошмар среди окружавших его людей и готов был сделать то же самое в отношении нации численностью в 240 миллионов человек.
Уэст постарался определить для себя, что он должен сделать в создавшейся ситуации, как сотрудник ЦРУ. Инструкция, которая содержала по этому поводу исчерпывающий ответ, гласила:
«Если вас захватили в коммунистической стране, ни в коем случае не отклоняйтесь от своей легенды. Если вас пытают и у вас не остается больше сил терпеть боль, используйте любой доступный вам способ, чтобы покончить с собой…»
Но ведь он не в коммунистической стране. Дальше в руководстве рекомендовалось:
«…В тех редких случаях, когда агент или сотрудник попадает в руки иностранных и/или вражеских агентов в дружественной стране, он должен всеми силами стараться бежать, а если позволяют обстоятельства, связаться с внешним миром. При возможности он должен убить или взять в заложники одного или более похитителей. Самоубийство допустимо в качестве последнего шага в том случае, когда захват сотрудника может привести к раскрытию связанных с ним агентов или разглашению секретной информации под пыткой».
Уэст задумался. Да, полезный совет. Но это, наверное, писал человек, которого никогда не привязывали ремнями к столу и не пытали электрическими разрядами. Да и написано это отнюдь не для тех, кто большую часть жизни был историком и преподавателем колледжа.
– Немного электричества, чтобы легче думалось, Ник.
Уэст быстро повернул голову направо.
– Полиграф показывает, что ты о чем-то глубоко задумался. – Торп подвинул к себе табурет и уселся. – Я говорил со своими друзьями в Глен-Коуве. Они не удовлетворены результатами наших предыдущих дискуссий. Если их качество не улучшится в сжатые сроки, они заберут тебя к себе.
Уэст откашлялся:
– Ты врешь, стараясь запугать меня. Расположи голосовой анализатор так, чтобы я мог его видеть, и я буду говорить тебе, когда врешь ты сам.
Торп громко расхохотался.
– Вот что происходит, когда действие наркотиков прекращается и у тебя проясняются мозги. Надо добавить тебе немного, чтобы ты опять расслабился. – Он протянул руку и повернул рычажок на трубке, ведущей к вене Уэста. – Никто не любит слишком умных людей, Ник.
– Питер, наркотики не…
Торп смотрел на анализаторы, держа руку на рычажке реостата.
– Что «не…», Ник? Не нужны? Давай, заканчивай предложение.
– Не… Я хочу сказать, они…
Торп опять расхохотался:
– Ник, ты не умеешь импровизировать. А теперь договори свою фразу.
– Я… Я хотел сказать, что наркотики могут заставить меня… больше говорить… и снижают мою сопротивляемость…
– Правильно, молодец! – Торп убрал руку с реостата. – Послушай, у меня сейчас нет времени тебя встряхивать, так почему бы тебе не отвечать честно? Это мой совет. Хорошо?
Торп закурил и настроил оба анализатора.
– Ну, ладно… О чем мы теперь побеседуем? О «Талботе»? Нет… Это я оставлю до Кейт. Я на самом деле говорил с приятелями из Глен-Коува. Их интересует то, что ты знаешь об их небольшом эксперименте с электричеством. Почему бы нам не поговорить именно об этом? Сперва…
– Питер, я сказал тебе все, что знаю, а знаю я в действительности немного. Если ты прибавишь это к тому, что выяснил сам, тогда и получишь ответ на вопрос, что замыслили русские.
– И каким же будет ответ? Видишь ли, их интересует, что об этом знает ЦРУ.
– Но они не оставят тебя в живых, если ты выяснишь это. В самом Советском Союзе об этом вряд ли знает больше десятка людей. План уничтожения Америки – самый большой секрет в мире. И ты не можешь иметь доступ к подобной информации.
– Ты что, опять пытаешься меня испугать? Знаешь, Ник, я уверен, что Джеймс Аллертон – это «Талбот», и я сомневаюсь, что он позволит им убить своего единственного сына.
Уэст улыбнулся.
– До чего же ты наивен! Что ты для него значишь? У любого, кто предавал своих друзей и свою родину на протяжении полувека, нет сердца. Скольких людей убил или подставил Джеймс Аллертон? По сравнению с ним ты – жалкий дилетант.
Торп в задумчивости затянулся сигаретой.
– Может, ты и прав. Я могу предположить, почему русские хотели бы избавиться от меня до Четвертого июля, но для них я слишком ценный кадр. Думаю, мне следует на некоторое время залечь на дно, а после «Удара» я окажусь в выигрышной позиции.
– Какой? Станешь комиссаром приютов для душевнобольных?
Казалось, Торп этого не расслышал.
– Спасибо за заботу обо мне, Ник. Собственно говоря, ты для этого здесь и находишься. Мне надо использовать твой сказочный мозг в собственных целях.
– Я считал, что ты используешь его в целях своих хозяев.
Торп бросил сигарету на пол.
– Да, надо тебя смягчить. – Он усилил ввод препарата. – Тебе действительно нужен выворачивающий кишки и ломающий спину разряд электричества. Так, секундочку… – Торп потрогал зажимы на мошонке Уэста. – Твои яйца не задерживают ток, а пропускают его. – Он засмеялся. – Ну, а теперь расскажи мне об этих особых предохранителях.
Уэст побледнел, но все же ответил:
– Предохранители… Это что-то типа автоматических выключателей. Они срабатывают, когда сила тока в цепи опасно возрастает… Они защищают электрические схемы. После того, как пик напряжения проходит, они опять выключаются…
– И русские установили их в своем доме в Глен-Коуве?
– Видимо, да.
– А зачем? И не говори, что для защиты от молний.
Уэст с трудом проглотил слюну.
– Воды…
– Говори! – Торп потянулся к рычагу.
Уэст быстро произнес:
– ЭМИ… Молния производит эффект ЭМИ… Молнию можно использовать для того, чтобы проверять защитные устройства от ЭМИ…
– Подожди… Что такое ЭМИ?
– Электромагнитный импульс. Эффект Комптона… Что-то типа магнитной бури… Он уничтожит все компьютеры в стране… Каждая микросхема сгорит. Он нарушит всю телефонную связь… Разрушит все радиоприемники, телевизоры, приборы в самолетах, автомашинах, катерах, ракетах… Приборы в лабораториях… Всю электронику на фабриках, в больницах… Вся энергетическая система будет разрушена… Контроль за воздушным транспортом… Ничего не останется… Все будет обращено в прах… Конец всей технике… Изуродованная экономика и разбитая система обороны…
Торп молчал несколько минут, потом нагнулся к Уэсту.
– Господи Боже! Ты уверен?
– Да… Это уже было известно на протяжении некоторого времени. Последствия электромагнитного импульса разрушительны… Америка торопится защитить некоторые системы, но никто не может быть уверен, что защита окажется надежной… Сложно воспроизвести ЭМИ в лабораторных условиях… Наиболее продуктивный путь для его изучения – использование молний…
– Но как русским удастся создать этот импульс, Уэст? Каким образом?
– Просто… Но это будет для них рискованно… Мы можем ответить ядерным оружием… Другого выбора просто не будет… Если только президенту удастся передать команду об ударе. ЭМИ – самая большая угроза национальной безопасности… У О'Брайена были подозрения… В связи с нелегальным приобретением русскими технологии защиты от ЭМИ – волоконная оптика, мощные предохранители, щиты Фарадея… кабельные защитные средства, фильтры от ЭМИ… Системы для укрепления всей электроники.
– Послушай, Уэст, как русские могут устроить ЭМИ на территории всей страны одновременно?
– Очень просто… – У Уэста вдруг пропал голос, и он закашлялся. – Воды… Питер, ради Бога…
Торп взял сосуд с носиком и поднес его к губам Николаса. Тот медленно сделал глоток и посмотрел на Торпа.
– Питер, я не могу продолжать… У меня свело мышцы… Я не могу думать… Дико болит спина и ягодицы…
– Я скажу Еве, чтобы она сделала тебе массаж сзади и спереди. Продолжай.
– Нет. Я должен размять ноги и руки… Мне нужно хоть немного подвигаться… Мне нужно почесаться… Этот зуд сводит меня с ума…
– Я дал тебе «Атаракс», который снимает зуд.
– Мне очень плохо…