Мертвый город подобен расстроенному музыкальному инструменту.
Хотелось бы сочувствовать страданию цветка и внимать дружескому посланию долетевшего запаха.
Долгое молчание становится памятью.
Я понял, что тишину можно вдыхать, как запах.
Голубой купол мечети в Самарканде — небо моих слов.
В каждом отъезде скрыто и возвращение.
Если мы научимся говорить, нас понимали бы и животные.
Часто люди не знают, куда идти, однако спешат, чтобы прийти вовремя.
Всякий раз, заворачивая пакет, нахожу и себя самого внутри него.
Великая музыка не нарушает тишины, из которой рождается.
Сегодня сильные чувства можно встретить лишь в театре.
Самое близкое нам — это мы сами: и мы не знаем себя.
Оптимизм ночи гаснет постепенно перед пламенем свечи.
Чем дольше будет существовать зависимость и рабство женщины от мужчины, тем больше будут подернуты страданием колыбельные песни.
Часто ответы превращаются в вопросы.
Уже весьма редко можно встретить людей, полных той силы и спокойствия, что умеют дарить лишь деревья.
Мы потеряли способность восхищаться, которая позволяла нам верить в святость мира.
Лишь темнота тайны освещает нас.
Мы опьянены детством, когда все были бессмертны.
Я бы тоже смог стать нудным, если бы не был им уже.
Часто успокоение приходит от смирения. В послушании проще переложить ответственность на других за собственные беды.
Каждый раз, если я только делаю вид, что курю, на меня осыпается пепел.
Телевизионные образы живут, потому что мы на них смотрим.
В Суздале понял, что густую русскую грусть можно резать ножом.
Думаю, что Господь, сойдя на землю, прислонился бы спиной к стенам собора в Кижах.
Часто смысл и красота жизни таятся в ошибке.
Красота — это пища, которая может насытить тебя до усталости.
Ты навсегда обладаешь лишь тем, что имел в детстве.
Необходимо вновь стать детьми, чтобы править.
Осенью первый лист опадает с оглушительным шумом, потому что с ним падает весь год.
К сожалению, настоящие слова прячутся под языком.
Я ныряю в слова, как в воду.
Кто влюбляется, влюбляется в самого себя. Но кто кончает жизнь самоубийством, убивает другого.
Отчего потерянные вещи не желают быть найденными?
Каждый раз, когда тону, забываю просить о помощи.
Существует и добровольное рабство: противоречивое и полное тайны, когда ты в плену очарования.
Когда осенью гаснет свет дня, мы превращаемся в пейзаж на закате.
Один плюс один — не всегда два. Если сложить две капли воды, получится одна большая капля.
Пыль оседает на предметах, даже если они бесценны.
В глазах у персов — солнечная печаль.
Нас может по-настоящему растрогать лишь нежность к самим себе.
Смерть вовсе ненавязчива — приходит лишь один раз.
Есть бабочки, живущие всего лишь сутки. В этот единственный день им выпадает насладиться светом исполнения всех желаний.
В какой-то момент жизни падают, разрушаются стены комнат и городов, в которых жил или видел, и остаются лишь прозрачные перегородки памяти.
Отчего все более слабеет высокий голос религии в отрицании богатства?
Великие наслаждения можно испытать лишь вместе, разделяя с другими радость или восторг.
Снег падает не для одного человека, закрытого в собственной клетке страха.
Жить — это значит чувствовать скрытое дыхание и одного листка.
Уличное освещение должно давать свет деревьям, аллеям или домам вдоль дороги. Однако часто претендует на главную роль.
Богатство никогда не сможет утешить меня, поскольку я не обладал им в детстве.
Мы собираем оброненные нами и забытые в лесу слова.
Оптимизм — аромат жизни. Оптимизм — благоухающая ошибка. Оптимизм — цветы без корней.
Горизонты — иногда за нашей спиной.
Неожиданные встречи — самое приятное.
Двигаясь вперед, иногда необходимо обернуться.
Маленькую ошибку исправляют большой.
Болезнь не любит равнодушия.
Думаю, что жизнь необходимо собирать, как фрукты с деревьев.
Красотою до́лжно дышать.
Думаю, что производимые нами звуки, достаются в наследство, как и болезни.
Москва — город, в котором около двухсот театров и где в Большом на меня падал золотой дождь его лож. В то время как балеты и концерты наполняли меня волшебством. Если бы возможным было укротить пробки и цены в гостиницах и ресторанах Москвы, она могла бы стать одним из самых больших портов туризма. Эта столица, которая дарит тебе духовность и воздух чуть-чуть с Востока, чтобы ты почувствовал, что находишься здесь и где-то еще.
Мы должны прокричать Большие Слова, которые дойдут до сердца каждого человека. Слова, полные живой воды для народов, животных и растений, страдающих от жажды, которые возродят жесты застывших без работы рук; жесты ремесла, слова, полные внимания к отчаявшемуся детству. Это Сюда Человеку, с тем, чтобы создать единую мечту.
Послесловие
Юрий Рост. Амаркорд. Тонино Гуэрра
Необходимо создавать места, где можно остановить время и там ждать отставшую душу.
Тонино Гуэрра — поэт, писатель, художник, скульптор, архитектор, философ, мудрец, самопровозглашенный президент реки Мареккья. Фигура масштаба итальянского Возрождения. Да плюс кино, которого тогда не было.
Он написал сценарии фильмов: «Амаркорд», «Blowup», «Казанова-70», «Брак по-итальянски», «Красная пустыня», «И корабль плывет», «Ностальгия», «Христос остановился в Эболи», «Джинджер и Фред», «Забриски пойнт»… (Всего их сто).
С ним работали Федерико Феллини, Микеланджело Антониони, Лукино Висконти, Тео Ангелопулос, Андрей Тарковский…
Тонино — автор фонтанов, каминов, интерьеров, солнечных часов, мебели, остроумных памятных досок во многих городах Романьи; поэм, сборников стихотворений, книг прозы, керамики сказок, устных рассказов, литературных мистификаций. («Лора!..» — это мне показалось или кто-то крикнул?)
Основатель придуманных им садов и музеев. Изобретатель певчих птиц; туманов, с прорастающими сквозь них деревьями и полупрозрачными лошадьми; долин, покрытых листьями травы Мадонны и белым лебединым пухом; железа и цветных стекол для собственного изготовления огромных, насквозь кривых и ржавых Latern (фонарей по-нашему), излучающих для одиноких путников теплый свет в ночи, которую тоже придумал Тонино, чтобы полней ощутить надежду на обязательный восход солнца.
Солнце придумал не он, врать не буду.
И слова — не он! Слова были до него. Не все.