- Мы пока только готовимся к решающей битве, - сказал он, -Джурджир , жалкий трус, изо всех сил оттягивает решающее сражение, что покончит с ним раз и навсегда. Вместо этого наводнил всю округу шайками берберов, что беспрестанно тревожат наших людей ночными налетами. Сейчас мы зачищаем округу от этих разбойников – и ты можешь занять свой сброд тем же. Пусть одни крысы давят других – клянусь Аллахом, так от вас появится хоть какая-то польза.
Внутренне весь кипя от злости, Влад коротко поклонился и вышел из шатра Абдаллаха ибн Саада. Про себя он поклялся, что за «крыс» араб ему еще заплатит.
- Вверх по склону и на них! – рявкнул жупанич, - и пусть Чернобог заберет того, кто струсит! Убейте их всех!
Оглушительный рев был ему ответом и славяне, конные и пешие, ринулись вверх по пологому склону ущелья, в котором им устроили засаду. С обеих сторон в них летели стрелы и копья – Влад, несущийся во главе своих людей, почувствовал, как одна стрела ударила его в плечо, пробив прохудившуюся кольчугу. Однако жупанич, стиснув зубы, лишь пришпорил свирепого черного жеребца, - один из немногих трофеев, доставшихся ему в этом походе, - направляя его вверх по склону. Несколько дней коротких налетов и стычек в этих холмах окончательно вызверили Влада– и теперь он жаждал выместить свою злобу на Сада и всех на арабов и ромеев, хоть на ком-то. Не ожидавшие подобной атаки берберы ошеломленно глядели на свирепых язычников, которые, презрев смерть, карабкались по крутому склону ползущего песка и обваливающихся камней. Спустя миг славяне, завывая по-волчьи, вращая белками глаз и пуская пену из окровавленных ртов, перевалили через гребень холма, врубаясь в дрогнувших берберов. Впереди, ревя как медведь, несся сам Влад, рубясь одновременно мечом Форкия и большим топором, прокладывая ими алую прогалину средь разбегающихся врагов. Каждым своим ударом Влад ломал оружие и разрубал плоть вместе с доспехами, отбрасывая под копыта коня трупы с проломленными черепами, отрубленными конечностями и выпущенными внутренностями. Вслед за ним в бой столь же неудержимо ворвались и остальные воины, обезумевшие от кровавой горячки боя. Иные из них, рыча словно дикие звери, разрывали на себе одежду, кидаясь с голой грудью на копья и мечи, готовые умереть лишь бы перед смертью вцепиться в горло врага.
Берберы тоже храбро бились, но незнакомые с подобным противником, а также явно ошибившиеся в его численности, вскоре обратились в бегство. Однако их предводитель, - невысокий худощавый воин, оседлавший яростного белого коня - оказавшись, вместе с горсткой воинов, отрезанным от остальных, продолжал биться с мужеством обреченного. Его телохранители не уступали в ярости славянам – никто из окруживших своего командира воинов не обратился в бегство, отчаянно отражая натиск много превосходящего врага. Вот уже пали все берберы, но и оставшись один, вожак свирепо бился с наседавшими со всех сторон язычниками. Уступая большинству из них ростом и силой, вражеский предводитель брал ловкостью и умением, отправляя одного за другим славянских воинов под копыта своего коня. Вот Левий, оседлавший гнедого жеребца, попробовал оглушить его сзади, но воин, словно почувствовав это, быстро развернулся, уклоняясь от занесенной над ним палицы и в ответ, коварным змеиным ударом, выбросил длинный узкий клинок. Левий спасся лишь тем, что вовремя поднял коня на дыбы и удар пришелся в грудь животного. Однако полуеврей не удержался в седле, упав на землю и спешно откатываясь под ближайший валун, чтобы его не затоптали в схватке. Предводитель же берберов, увидев, что путь свободен, что есть сил ударил пятками по бокам жеребца, направляя его вниз по склону. Почти сразу же позади него послышался дробный топот копыт – это Влад, пришпорив коня, устремился в погоню, успев только крикнуть остальным, чтобы никто ему не мешал.
Влад настиг противника уже на дне ущелья, когда все остальные остались далеко позади. Почувствовав, что ему не уйти, предводитель берберов обернулся, срывая что-то с пояса. Влад шатнулся в сторону – только это и спасло его от свистнувшего рядом с лицом дротика. В следующий же миг жупанич выхватил меч и, привстав в седле, обрушил его на голову врага. Тот, успел подставить свой клинок, одновременно со змеиной гибкостью откидываясь в сторону. Хотя меч Форкия разнес в осколки тонкий клинок, все же сам всадник избежал смертоносного удара, вместо этого разрубившего шею коня. С жалобным криком, напоминающим человеческий, несчастное животное повалилось на землю. В последний момент всадник успел соскочить, но неудачно приземлился, подвернув ногу и распростершись на земле. Спешившийся Влад уже занес меч, готовясь покончить с врагом одним ударом, когда вдруг замер как вкопанный.
Белоснежный бурнус слетел с головы вместе с легким шлемом, обнажив рассыпавшиеся по земле черные волосы. Взору Влада предстало прелестное личико, исказившееся одновременно от гнева и боли. Большие черные глаза с вызовом глянули на предводителя врагов-язычников. Всего миг Влад неприкрыто любовался прекрасной пленницей, а потом, повинуясь внезапному порыву, протянул руку, одновременно постаравшись выдавить дружелюбную улыбку.
-Я Влад, сын жупана Войнимира, - произнес он по-ромейски, - а ты кто такая?
Девушка с неожиданным интересом посмотрела на молодого воина, чью грубую мужскую красоту не портил даже большой шрам над левым глазом. Наконец алые губы раздвинулись в легкой улыбке и она протянула руку в ответ.
-Меня зовут Валерия, - сказала она, гибко поднимаясь рядом с Владом, - я дочь патрикия Григория, экзарха Карфагена и императора всей Африки.
Глава 11: Чернобожья война
Жаркое африканское солнце, поднявшись над холмами, осветило два больших войска замерших в ожидании друг напротив друга. Над одной из армий веяло знамя с черным имперским орлом в красном поле - Патрикий Григорий, собрав все подвластные и союзные силы, наконец, решил дать генеральное сражение арабам, вышедшим на подступы к Суфетулле. В центре «кесарь Африки»выставил пехоту из регулярных армий-нумерий, прикрыв их с флангов конницей – своей и берберских федератов. На флангах также разместились берберские князья-союзники и отряды наемников из сахарских племен. Сам же Григорий занял позицию на левом фланге, усилив его гвардейским резервом и собственными телохранителями. Именно здесь патрикий сосредотачивал силы для решающего удара, способного, в случае успеха, привести его войско к победе.
Схожим образом выстроились и арабы: Абдаллах ибн Саад выставил в центр части пешей фаланги – «кадрусы», для чего немалая часть всадников пустыни спешилась, заняв места в пешем строю. Остальные же арабы, размещенные на флангах, готовились атаковать ромеев кавалерией. Правым флангом мусульманского войска командовал Абдаллах ибн аз-Зубайр, про себя вынашивающий дерзкий план, способный в случае успеха, разом переломить ход сражения. Сам же Абдаллах ибн Саад, с резервом из конных всадников, закованных в трофейные персидские доспехи, расположился близ лагеря, размещенного у подножья небольшого холма. Стоя под черным знаменем, арабский полководец внимательно осматривал окрестности, ожидая решающего момента, когда вброшенный в нужное время резерв помог бы ему вырвать победу у неверных.
Владислав стоял в центре, позади пеших копейщиков и мечников – «аскаров»: как бы не хотел Абдаллах ибн Саад заставить славян принять на себя первый удар ромеев, все же он не решился выставить вперед части, которые он считал ненадежными. Влад получил иной приказ – тот самый в исполнении, которого со стороны собственных командиров Абдаллах ибн Саад вовсе не был уверен, имея уже печальный опыт. Кафиры же, исполненные подлости и коварства в самой своей сути, уж точно не терзались бы сомнениями, совершая подобную низость - сам Влад заверил в этом ибн Саада.
С обеих сторон проревели трубы, знаменуя начало боя, и два войска двинулись навстречу друг другу. Тучи стрел, копий, выпущенных из пращи камней, разом взмыли в воздух,десятками и сотнями сражая противостоящих воинов. В следующий же момент послышался стук копыт и конные фланги врезались друг в друга. Лязг стали, конское ржание и стоны умирающих заглушались воинственными криками, где «Аллаху Акбар» вторило «За Господа нашего Иисуса Христа», а вопль «Слава Перуну!» эхом отражали многоголосые призывы к языческим богам берберов.
Завязшая в центре арабская пехота, выставив копья и мечи, раз за разом устремлялась вперед – чтобы бессильно отхлынуть от ромейской «стены щитов», выставленной тяжеловооруженными бойцами-скутатами. Позади них врага осыпали стрелами и дротиками укрывшиеся за спиной пехоты лучники. Несколько бешеных атак захлебнулось при попытке прорвать ромейский центр, всякий раз стоя арабам сотен убитых.Мусульманское войско топталось на месте,а иные из арабов, теснимые задними рядами, уже обращались в бегство, в отчаянной попытке укрыться за славянскими спинами.
-Чем там занимается проклятый кафир! – Абдаллах ибн Саад в досаде ударил себя кулаком по колену, - эти собаки уже бегут! Подай сигнал!
Стоявший рядом с ним трубач послушно поднес к губам окованный серебром рог – и над полем пронесся очередной сигнал, отличный от тех, что звучали раньше. Влад услышал его – и злорадная усмешка искривила его губы, выплюнувшие два страшных слова.
-Чернобожья война!
В тот же миг славянский отряд, доселе почти не принимавший участия в битве, пришел в движение – разом блеснули тысячи мечей и топоров, после чего острая сталь врубилась в тела арабов – и тех, кто бежал и тех, кто продолжал сражаться. В мгновение ока арабские кадрусы смешались, подпав под двойной удар – ибо для их врагов все это тоже стало сигналом. Ромеи и берберы, воодушевленные неожиданной подмогой, удвоили натиск, прорывая дрогнувшие арабские шеренги. Весь центр арабского войска посыпался, когда ромеи, почувствовав смятение противника, устремились к арабскому лагерю.
Влад, предоставив ромеям разбираться с аскари, ожесточенно рубя бегущих арабов, ринулся к правому флангу, увлекая за собой остальное воинство. Арабская кавалерия все еще рубилась с берберами, но их командующий аз-Зубайр, уже решил временно покинуть сражение, осуществляя давно задуманный «обходной маневр» противника, чтобы затем ударить по ромеям с тыла, а если получится – то сразить и самого Григория. Искусно маневрируя, вместе с отрядом элитной кавалерии облаченной в персидские доспехи, Абдаллах ибн аз-Зубайр начал отход в тыл – и сходу угодил прямо на мчащегося ему навстречу славянского предводителя.