Кого преследовать дальше? Эту телегу или догонять остальной караван? Что тут думать. Даже один сундук с собой так просто не унесешь и не увезешь. Зато тут ничего уже не надо искать и выслеживать. И всего двое охранников. Ангелочек развернулся и поскакал к Борго-Форнари.
Караван и преследователь прошли засветло Борго-Форнари и перевал Джови. Встали на ночлег в Миньянего. Ангелочек чуть не попался на глаза Симону, но повезло. Подумал, не стащить ли что-нибудь из золота ночью. Не вышло. Симону и четвертому повезло с попутчиками. Крепкие парни при оружии. Дорожат грузом и лошадьми, с вечера распределили дежурства. Нет уж, к этим лучше не лезть.
Городские ворота Ангелочек прошел спокойно и привычно, как любой прилично одетый человек без груза с понятным стражникам североитальянским произношением. Видел, как телега с золотом отделилась от остальной группы и поехала своим путем в сопровождении тех же двоих человек. Но куда они едут? Здесь нормальная дорожная пароконная телега еле пропихивается между домами. Петляют и сбрасывают хвост? Или у них тут логово? Первый шел пешком, держа лошадей под уздцы. Вел телегу какими-то мелкими улочками и что-то про себя высчитывал, иногда шепотом ругаясь. Второй сопровождал сзади, чтобы никто не запрыгнул под тент и не скинул какой-нибудь бочонок.
Разбойник не считал себя особым патриотом Генуи и борцом с французскими оккупантами. Но уверенно предположил, что только патриоты могли среди бела дня на большой дороге атаковать французский отряд, развернуться на Геную, а не от Генуи, и так быстро договориться и с жителями Изола-дель-Кантоне, и с попутчиками, и со стражником на заставе. По сумме улик не подходили ни кто-то из преступного мира Генуи, ни агенты Императора или Папы. Тем более, что Симон и Магистр связаны с патриотами. Они уезжали из Генуи вместе с рыжей фурией после нападения на таможню.
Чтобы перебросить мостик от патриотов к Фуггерам или опознать Петера в лицо, знаний у него не хватило. Тогда бы он легко достроил маршрут до заднего входа в представительство Фуггеров. А так основной версией осталось что патриоты будут прятать украденное у себя, в небогатом районе. Сгрузят сейчас в какую-нибудь лавку и пиши пропало. Пока соберешь братву на штурм, оттуда уже и золото перетащат, и ящики с телегой на дрова пустят.
Но сейчас двое патриотов проходят не по своей территории! Оба прячут лица, и ни один ни с кем не поздоровался. Передний, несмотря на меч под плащом, извинился перед безоружным подростком.
Проехали очередной перекресток. Ангелочек заметил, что преследуемые и здесь все еще чужие, зато он уже почти свой и знает местных авторитетов. Тогда пора нападать. Местных тут чужие разборки не волнуют. Если даже не дадут увести телегу, можно отговориться.
Начинать, конечно, надо с первого. Он главнее и опаснее. Сзади идет Симон, который просто подмастерье алхимика, хотя и с мечом.
Ангелочек обогнал верхом телегу слева и осторожно вытащил меч. Капюшон скрывает лицо от чужих взглядов, но он и сильно ограничивает боковое зрение. Удар по голове — и Первый падает под ноги своим лошадям.
Теперь Второй, то есть, Симон. Верхом не развернуться, да и незачем. Ангелочек спрыгнул с мула, бросил поводья первому встречному и побежал навстречу Симону.
Телега резко остановилась. Симон, не доставая меч, остановился тоже. В городе в принципе невозможно проехать без постоянных остановок. Под тентом что-то громко пискнуло. Оно и раньше пищало, но на ходу Симон не мог заглянуть под тент. Что среди груза может пищать как животное?
Пользуясь остановкой, Симон приподнял тент и увидел перед собой клетку с бесхвостым рыжим зверьком, мордой похожим на крысу. Грызун стоял на задних лапках и злобно пищал по-крысиному.
Ни сам Симон, ни Петер не клали в телегу клетку с крысой. Значит, эту диковинную тварь зачем-то положили туда еще французы вчера. Тогда получается, что она ругается, потому что уже сутки не ела.
Слева навстречу выскочил человек с мечом.
В другой день Симон не отреагировал бы так быстро. Но сегодня он ожидал нападения каждую секунду. Привычный к сопровождению грузов охранник не ожидает нападения каждый миг, а новичок в охранном деле нервно вертит головой и готов схватиться за оружие при первом подозрении.
Противник потерял пару секунд, потому что хотел напасть на «второго», считая, что он в двух-трех шагах за телегой, а не что он в нее засунулся.
Не будучи воином, Симон не приобрел рефлекса, которым в случае опасности рука сама выхватывает меч с такой же скоростью, как глаз защищает себя морганием. Ближе всего оказалась клетка с крысой, Симон схватил ее и бросил во врага.
Тот не понял, чем конкретно в него бросили, и поймал летящий в голову предмет левой рукой. Рефлекса отбивать летящие предметы мечом нет ни у кого, кроме, может быть, жонглеров и шутов.
Крыса не успела ухватить палец Симону, но не упустила шанса впиться в палец Ангелочку. Тот заорал и попытался ее сбросить. Мыть не особо грязные руки даже перед едой в то время никто не заморачивался, и от пальца вкусно пахло не только соплями из носа, а еще сегодняшним завтраком и вчерашним ужином. Крыса не успела отпустить вкусный палец, ее длинная морда до упора высунулась между прутьями решетки и застряла, не имея возможности разжать челюсти.
Симон успел отпрыгнуть, выхватить меч и взять защиту.
Любой человек меча морально готов продолжать сражаться, невзирая на раны. Тем более, что палец определенно не та часть тела, боль в которой парализует до затемнения в глазах. Разбойник атаковал.
Обмен ударами. Противник явно превосходит опытом, хотя и не мастер, судя по тому, что Симон еще жив.
Если не мастер, и мы с ним фехтуем первый раз, то может прокатить прием из школы Кокки, который против бойцов своего уровня на первый раз прокатывает почти всегда.
Симон отбил очередной удар и первый раз перешел в атаку. В голову.
Противник отбил и сразу же перевел в атаку. Злится. Отбивает со всей дури и бьет от всей души. Отлично, против осторожного не сработает.
Симон повторил атаку. Противник отбил удар с той же яростью. Симон дернул правую руку немного на себя, и как только противник разорвал соединение мечей, И сразу же перешел в выпад с уколом.
Укол вместо защиты, это верное обоюдное поражение. И если укол достигнет цели, то меч задержится в теле врага. А враг, даже если проткнуть ему сердце, все равно успеет довести свой удар.
Кокки, когда показывал этот трюк, успевал взять оппозицию клинком или перекрестьем. Но ученикам советовал подставить под ответный удар плащ, кинжал или какой-то еще предмет.
У Симона не получалось ни первое, ни второе. Поэтому он делал максимально низкий выпад, падая вперед с опорой на левую руку. Вывернуться из такого положения в защиту никак не возможно, но если противник убит, то защита как бы и не нужна. В школе этот прием у него получался достаточно часто. В жизни пока что никогда. В Генуе народ не особо конфликтный. Если самому знать нехитрые правила, не нарываться и не подставляться, то можно годами не доставать меч на улице.
Левая рука плюхнулась в кучку конского навоза. Симон отвлекся и не увидел, куда прошел укол, но рука почувствовала сопротивление при уколе. Клинок воткнулся в тело врага, наверное, пальцев на пять. И враг сразу упал, судя по тому, как рвануло меч из руки в падении.
Симон поднялся, брезгливо глядя на левую ладонь, измазанную свежим навозом. Еще не успев встать, по одобрительным возгласам зевак он понял, что получилось. Противник повалился замертво, и напротив сердца расплывалось темное пятно. Да, черт возьми! Полевой хирург знает, где у человека сердце!
Почему меч врага в крови? Симон оглядел себя, но не увидел никаких ран или разрезов на одежде.
— Что смотришь? — сказал кто-то из зевак, — Он в тебя не попал. Это друга твоего кровь.
Петер лежал убитый. С первого взгляда видно, что голова разрублена до середины мозга.
— Помогите положить его в телегу, — попросил Симон, — И где тут какой-нибудь рынок?
— Этот нужен? — спросил другой зевака, намекая на мертвого врага.
В совсем плохом районе покойника уже обобрали бы, никого не спрашивая. Но в совсем плохих районах улицы не такой ширины, чтобы там пролезали телеги. В приличных местах с широкими улицами о деликатных вещах все-таки спрашивают. Особенно людей с мечами.
Симон подошел к покойнику, срезал с него кошелек. Ого! Серебро и даже золото.
— Все, что с него возьмете, ваше, — сказал Симон, протягивая кошелек спросившему, — Но!
Тот радостно заглянул внутрь, и на его лице отобразилась быстрая смена эмоций. Подарок — золото — это не простой разбойник — его победитель тем более не простой.
— Слушаю, — ответил тот, выражая все возможное уважение и серьезность.
— Его надо отпеть и похоронить, а не скормить свиньям.
— Ладно.
— И нас здесь не было.
— Понял. Если что, я вас не видел, — улыбнулся собеседник.
Симон положил руку ему на плечо.
— Ты не понял. Никто нас здесь не видел. Господь завещал делиться.
Симон сказал это достаточно громко, чтобы слышали и остальные подтянувшиеся зрители.
— Эээ…
— Ты делись, а мы не видели, — сказал еще кто-то.
На прощание Симон освободил странную крашеную крысу. Иногда бывает так, что вроде свой человек, а в беде покажет себя как крыса. Но бывает, оказывается и так, что всю жизнь крыса крысой, а в беде как свой человек.
— Эй, парень, это у тебя не свинья морская? — спросил один из местных.
— Не ругайся, — ответил Симон, — Я эту тварь первый раз вижу, и она поступает вовсе не по-свински.
С покойником поверх золота никем не видимый Симон свернул к овощному рынку. Встретил знакомого. Блеснул знанием местных авторитетов. Продал телегу и лошадей. Нанял грузчиков и возчиков. Груз из телеги быстро переложили в два маленьких фургончика с мулами.
— Ученик алхимика накупил не то свинца, не то ртути — с удивлением сказал один из грузчиков.