— От имени и по поручению моего епископа предлагаю сменить сторону, — сказал он, — Гарантирую отпущение грехов.
— С искренним сожалением должен отклонить твое щедрое предложение, — максимально вежливо ответил Кокки.
— Тогда нам придется скрестить мечи, потому что я не отступлю, — Витторио вытащил из телеги меч в ножнах.
— Мне бы этого очень не хотелось, — сказал Кокки, — Я правильно понимаю, что ты монах? Плохая примета пролить кровь священника.
— Рукоположен лично епископом. Я теперь брат Витторио, демоноложец.
— Точно рукоположен? Я смотрю, ты тут кое-кого убил и даже не в целях самозащиты.
— Я не должен проливать кровь христиан. А тут, видите, евреи.
— То есть, мою кровь тебе проливать нельзя?
— Если Вы настаиваете, учитель, то придется, — вздохнул Витторио, — Хотя это и грех.
— Не настаиваю.
Кокки оглянулся и поднял из травы два паломничьих посоха. Ходить с посохом удобно, а бегать не очень, вот паломники и разбежались налегке, когда начались боевые действия. Один посох он бросил Витторио, а второй оставил себе, взявшись как за двуручный меч.
Витторио поймал посох, повертел им в воздухе и тоже перехватил как меч.
Марта и Бонакорси не подошли ближе и слышали разговор с приличного расстояния. Тони достал пороховницу, чтобы перезарядить встроенный в нож пистолет, но Марта взяла его за руку и покачала головой.
Посохи мелькали как воробьиные крылья в полете. В воздухе стояло непрерывное тук-тук-тук от ударов деревом об дерево. Бойцы стоили друг друга, почти каждый удар мог бы стать последним, если бы не грамотно взятая защита. За несколько десятков ударов никто ни в кого не попал, и даже не отбил пальцы, не прикрытые перекрестьями.
Рыцари часто рубились на своих турнирах «сходами». Один атакует, другой защищается. Расстояние шага и вытянутого меча. Шаг на противника, короткий обмен ударами, поворот в сторону, обоюдный выход в защиту на безопасном расстоянии. Подумать. Повторить.
Обычно один из рыцарей валился на землю, пропустив хороший удар во время схода. Реже успевал привычно выйти в защиту перед тем, как упасть. Совсем редко рыцарь оценивал полученную рану и сдавался на милость победителя.
Сейчас же разыгралась битва совсем другого типа. Непрерывный обмен ударами, на который нормальному человеку нипочем не хватило бы дыхания. Оба противника загоняли темп.
— Черт! — раздался громкий возглас и рухнули оба.
Марта и Тони подбежали к упавшим.
— Не при дамах будет сказано, — приподнялся на локте Кокки, — Но я чертовски хороший учитель. Этот душегуб в сутане мне ногу отбил. Сучий потрох. Научил на свою голову.
Витторио не вставал. На его левой скуле отпечатался след от посоха.
-Вроде живой, — сказал Тони.
— Что ему будет, чугунной голове, — ответил Кокки, — Но быстро не встанет.
— Добить? — предложила Марта.
— Нет.
Кокки, хромая, облокотился о борт телеги с золотом.
— Что будем делать? Куда поедем? — спросила Марта.
— Как раз думаю, — ответил Кокки.
— Точно не на тот берег.
— Это понятно. Главное свалить побыстрее из Парпанезе.
— Поехали. То есть ой, — Марта по-хозяйски взяла лошадь под уздцы и снова обратила внимание, что упряжь пароконная, а второй лошади нет.
— Ты умеешь править повозкой? Я нет, — сказал Кокки.
— Какая же кампфрау не умеет править повозкой? Сейчас купим у кого-нибудь здесь упряжную лошадь и поедем.
Неумение править повозкой не означает боязнь лошадей. Взяв лошадь под уздцы, Кокки развернул телегу. Марта вместо второй лошади привела целую пароконную телегу с возчиком. За ней шел Бонакорси и вел под уздцы своего мула с притороченными к седлу вьюками.
— Он с нами? — спросил Кокки.
— Пригодится. Потом объясню, — ответила Марта.
— А это зачем? — Кокки кивнул на телегу.
— Перегружаем.
— Не понял.
— Лошади хорошо тянут только постоянной парой. И с подогнанной упряжью. Вот пара и упряжь. Пятьдесят дукатов, нас тут никто не видел. Перекидываем груз и погнали.
— Тони, нужна твоя помощь, — сказал Кокки. Перекидать дюжину мест груза с отбитой ногой он не то, чтобы не мог, но не мог быстро.
— Говорила же, пригодится, — сказала Марта.
Бонакорси запрыгнул в телегу.
— Эй, мужик! — крикнул он возчику, — Еще пять дукатов, если поможешь с грузом.
У мужика, который бодро распрягал остающуюся ему лошадь, второй раз за день глаза на лоб полезли. Пять дукатов за работу, которая стоит пять сольдо? Там что, золото?
Втроем работа пошла быстрее. Мужик вытаскивает к заднему борту, Кокки перекладывает в другую телегу, Бонакорси расставляет вдоль бортов.
— Тут еще вещи какие-то, одежда вроде, — сказал мужик, — Тоже надо?
— Давай, — ответил Тони, — Сверху раскидаем.
Когда последние французы еще добивали последних папских, телега с золотом уже резво выезжала из деревни. За ней ехал на муле Бонакорси.
За ними, торопливо, но отставая, удачливый местный возчик вел под уздцы выжившую упряжную лошадь из телеги Терцо. Надо же так! Просто попался с пустой телегой на глаза нужным людям. И телега на ладан дышит, и лошади так себе, а пятьдесят пять дукатов как Бог послал, еще и лошадку добрую добавил. И на новую телегу хватит, и на кобылу в пару к этой, и жене с детьми на подарки. Еще и на выпить останется и на продажных женщин. Нет, жирно им будет. Лучше постоянную любовницу завести.
Глава 45. 15 декабря. Кому победа, кому диагноз.
Золотой обоз и 19 всадников сопровождения переправились через По в Парпанезе. На северном берегу обоз встретила засада в полсотни арбалетчиков и алебардистов из Пьяченцы под командиванием кондотьера Карло Сола, которых привел брат Витторио, следивший за Максимилианом по поручению епископа Генуи.
Максимилиан получил тяжелое ранение, но конь унес его по дороге. Примерно в ту же сторону прорвался Тодт с телегой золота. Вторая телега осталась в Парпанезе, откуда ее забрали Марта и Кокки. Третью украли корсиканцы вместе с паромом.
Очень сложно поймать медведя в мышеловку. Даже если предварительно помолиться. Можно поймать медвежью лапу или хвост, или даже нос. Но не всего медведя сразу.
Захлопнуть ловушку и обеспечить атаку с двух сторон у Карло Сола не получилось. Часть попавшего в засаду отряда рубилась где-то там с половиной засады, а другая часть рубилась у пристани со второй половиной. Восемь всадников обошли постоялый двор, не выезжая на простреливаемую площадку у пристани, и столкнулись с пятнадцатью алебардистами. Французы не могли знать, что в засаде сидит только пехота, поэтому с их стороны ожидаемый и разумный ход части отряда пойти на прорыв с ценным грузом, а остальным отсечь возможную погоню.
Карло взял свой двуручный меч и побежал вниз, на помощь пехоте. Арбалетчикам приказал перемещаться на свое усмотрение и стрелять не залпами, а как придется.
Бой затянулся. Из первой схватки выехали пятеро всадников, а рядом с Карло на ногах оставалось только семь пехотинцев. Преимущество кавалерии при сражении с пехотой в том числе и возможность на свое усмотрение отступить, разорвать дистанцию и осмотреться.
— Стреляйте по лошадям! Не дайте им уйти! — крикнул Карло, надеясь, что арбалетчики его слышат.
Слышат.
Щелкнули арбалеты. Два, три, а где остальные? Минус один всадник и два коня. Мало.
Всадники пришпорили лошадей и пошли в атаку. Солдаты уперли древки алебард в землю. Не пики, конечно, но и у врагов мечи, а не копья.
Восемь пехотинцев могут встать против кавалерии если только в два ряда. Всадники атаковали не единым фронтом, а наехали на правый фланг. Один проскакал мимо, сбивая конем древки в стороны. Второй на ходу разрубил голову крайнему солдату. Третий поднял коня на дыбы перед строем, привлек внимание и отступил. Четвертый француз, потерявший коня, подошел пешком. Окружили. Сейчас нападут с разных сторон.
Арбалетчики выстрелили еще три раза. Все в коня «третьего». Тот почти успел соскочить, но конь рухнул ему на ногу.
— Эти ваши! — крикнул Карло и побежал с мечом навстречу оставшемуся спешенному противнику.
И нипочем бы тому не выстоять против рыцаря, но кто-то выстрелил Карло в спину, едва скрестились мечи.
Те двое всадников повторили маневр с другого фланга. На этот раз не так удачно. Да, им удалось сбить древки и зарубить одного из солдат, но второму всаднику в ногу воткнули крюк алебарды. Конь легко выдернул из строя не бросившего оружие алебардиста, который сбил на землю двоих товарищей, но оружие не бросил. Может быть, зря, потому что всадник свесился с седла и длинным мечом отрубил ему правую руку ниже локтя. А может быть и не зря, потому что человеческое бедро не предназначено для таскания грузов на крюках, и крови из него текло столько, что всадник, едва успев отомстить, сам повалился в лужу своей и чужой крови. Раненый солдат левой рукой вытащил из ножен кинжал и принялся тыкать поверженного врага в лицо, не задумываясь, что из него самого жизнь вытекает через обрубок руки.
Самое время вспомнить про Эрнесто, который с первых выстрелов остался пешим. Его конь со стрелой в шее сразу же вышел из строя. Все ведь понимают, что человек, которому Галеаццо Сансеверино доверил командовать охраной обоза с золотом, это не какой-то случайный рыцарь, а сильный боец и грамотный командир?
Сначала Макс пошел на прорыв с грузом. Потом развернулись отправленные в погоню по берегу. Никто из сидевших в засаде не подумал, что из-под обстрела ушел один человек. Один хорошо подготовленный человек в легком полудоспехе и с мечом. И он ушел как раз охотиться на арбалетчиков. Потому что больше некому. Когда арбалетчики в первый раз побежали менять позицию, Эрнесто встретил и зарубил сразу двоих, догнал третьего и заметил, куда направились остальные. Впрочем, он и так сообразил бы, какие позиции здесь выберет нормальный стрелок.
Четвертый, пятый. Ага, арбалет натянут. Тогда шестой, на той стороне улицы.