Теперь обратно по крышам. Два дома на восток, спуск на второй этаж и приставная лестница в уголке. И можно домой. Нет. Кашель.
По пустынному переулку шел кашляющий человек. В туфлях, в легком плаще, но без чулок и без штанов. К груди он прижимал мягкий мешок.
— Я могу Вам помочь? — спросил Симон.
— Свали с дороги, — ответил тот тоном, не допускающим возражений.
Он вышел под лунный свет. Седой и коротко стриженый. Тот самый.
— Зачем ты ее сбросил? — на всякий случай спросил Симон.
— Так это был ты? — ответил седой, еще кашлянул и вытащил из мешка длинный нож, — Я сбросил доску, а шлюхой больше — шлюхой меньше, кто их считает? Или это была твоя мать?
Симон приблизился с мечом в руке.
— Скорее, дочь, — усмехнулся седой, — Кто ты?
— Угадай.
— Ученик алхимика?
Симон удивился и не ответил. Он никак не ожидал, что такие люди знают его в лицо.
— У кого еще могут быть такие штучки? Сейчас посмотрим, силен ли ты с мечом.
Нож против меча? Что ту смотреть? Симон атаковал уколом, но седой отбил удар мешком и сделал два быстрых шага навстречу, разрывая дистанцию и выставив нож перед собой.
Симон отскочил и чиркнул лезвием по бедру. Но в переулках не особо отскочишь. Он больно ударился затылком об стену, а седой на бегу полоснул его по руке и вот-вот ударил бы в сердце, но порезанная нога сложилась, и укол прошел вскользь.
Ученик алхимика левой схватил руку с ножом, а правой ударил мечом снизу в живот. Но враг перехватил клинок своей левой и тоже повернулся, пропуская удар. И легко освободил правую с ножом из захвата, вывернув ее между большим и указательным пальцем.
Симон отскочил еще дальше по переулку. Острый меч сильно порезал седому ладонь.
— Вся надежда была, что тупой или ты, или твой меч. Или вы оба, — сказал седой, опускаясь на левое колено. Из ноги уже натекла заметная лужа крови, — Пленных берешь? Я много знаю.
— Нет.
Когда Симон вернулся к алхимику, его уже давно ждали.
— Ты долго, — сказал Пьетро, — Стрелял ты?
— Один через окно убегал. Я два раза промазал. Закидал гранатами, потом еще мечом добивать пришлось.
— Я как чувствовал, что все эти штуки ерунда, — сказал Брассо, — Мы своего тоже закололи.
Оказалось, что второй объект успел слететь вниз по лестнице раньше, чем пламя отрезало его жилище. Но не бросился наутек, а попытался организовать тушение пожара и одновременно на всякий случай круговую оборону. Если крыши поджигают, значит, это кому-то нужно? В суете к нему подошел Пьетро, ударил в спину длинным шилом и ушел.
— Вот теперь нам всем самое время покинуть Геную, — сказал Иеремия.
— Разве мы не решили все вопросы?
— Мы прихлопнули первого весеннего комара. Дальше их будет больше. Насколько я понял истинную сущность мессира Фредерика, он не очень скрытный человек. Его дядя тем более. Судя по тому, что они успешно отбили королевское золото, за ними уже должна идти хорошая такая погоня. Даже облава. А потом еще кто-нибудь из недоброжелателей вспомнит, кто делил с этими рыцарями кров, еду и постель.
— Как лучше? — спросила Кармина, — Бежать вместе или в разные стороны?
— В разные. У нас день на подготовку. Следующим утром пора седлать коней.
Когда все разошлись спать, Симон и Иеремия поговорили еще немного.
— Симон, ты зря предложил рыцарю остановиться у меня, — сказал Иеремия, — Теперь от него просто лавина какая-то бед и страстей. Нельзя было придумать что-нибудь получше? Скажи теперь, почему я не должен превратить тебя в жабу?
— Так меня французы съедят. Кто Вам будет завтрак готовить? И вообще, Вы никого еще в жабу не превращали. Даже тех троих не стали. Но квакаете хорошо, все поверили.
— Симон, мы недавно договорились, что твое ученичество закончилось. И ты был готов сбежать, оставив мне вот это вот все, что здесь творится с твоей подачи? Почему я должен уронить слезинку, если тебя съедят французы? Или там унесут в ад Астарот и Бегемот?
— Вы и демонов в жизни ни одного не вызвали.
— Не зли меня. Я могу сказать и менее поэтично, без намеков. Если ты вдруг схватишься за горло и не сможешь дышать. Или почувствуешь резкую боль в животе?
— Извините, Магистр, я все компенсирую, — твердо сказал Симон.
Алхимик внимательно посмотрел на ученика.
— Симон, я знаю тебя достаточно долго, чтобы отличать твои обещания от намерений. Ты каким-то образом ухватил свой кусок от королевского золота?
— Да.
— И ни сказал об этом ни вчера, ни сегодня.
— Просто там не только моя доля…
— Где? Погоди, вчера ты брал ключ. У нас в подземелье?
Глава 51. 16 декабря. Как погнаться за синицей в руках и догнать журавля в небе.
Лис Маттео должен был сесть на галиот с золотом в Портофино. Вместо галиота он встретил в Портофино французский отряд, был пойман и допрошен. Луи де Ментон посчитал, что пациент после щелчка по открытому мозгу точно не жилец, и вернулся в Геную, оставив тело с дыркой в голове в Портофино.
Черти, которые воскресным вечером потащили в ад грешную душу Лиса Маттео, так и не смогли донести ее куда положено. Лису казалось, что он слышит, как они ругаются.
— Черт побери! — сказал старший черт, — Его тут что-то держит.
— Ага, я держу, — сказал младший, — Но он, кажись, еще не умер.
— Его вроде чертовски сильно стукнули прямо по мозгам.
— Ага. Сотрясение. Еще до утра оживет.
— Может сдохнет к чертям?
— Ага, потом когда-нибудь. Раз уж его в церковь занесли, то точно не сегодня.
— Ну и черт с ним. Не больно и хотелось.
— Ага. Все равно свой человек.
Лис открыл глаза. Рассвет. Колонны. Свод. Роспись. Церковь. Что из услышанного ночью в бреду разговора сказали черти, а что сказали люди, которые его сюда принесли? Голова болит. Холодно. Чертовски холодно. Спасибо, что положили на деревянную скамью, а на не каменный пол.
Лис, шатаясь, встал. О, человеческий силуэт. Крестится. Священник? Сил никаких нет.
Снова голоса.
— Покойник ожил?
— Кол ему забить!
— Молчать! — у этого голос поувереннее.
Замолкли.
— Дети мои, я окропил его святой водой. Будь он какая нечисть, он бы лопнул, — понятно, священник.
— Ну не воскрес же он!
— Не богохульствуй. Не воскрес, потому что и не умирал.
— Так он не дышал. И дырка в голове. И обоссался. И доктор сказал.
— Меньше надо докторов слушать. Все они суть шарлатаны, а через одного с фальшивыми дипломами. Больше надо в храм божий ходить и молиться, живее будешь.
— И что с ним делать?
— Положить в теплом месте и пусть отлеживается. А то дрожит как от лихорадки.
— А когда встанет, что с ним делать?
— Исповедать, причастить и пусть идет и не грешит. Или у кого у нему счеты есть? Кто он такой вообще?
— Друг Луки-Болтуна, который в Геную уехал.
— Друга семьи Газзоло сам Бог велел выхаживать.
На этом ободряющем месте Лис снова потерял сознание. Сутки он то лежал в забытии, то просыпался с головной болью. На следующее утро встал. Поел. Начал неуверенно ходить. После полудня выглянуло солнце, и Лис вышел погреться к бухте.
Из соображений справедливости здесь стоит пояснить состояние Лиса Маттео для тех читателей, которые не знакомы с последствиями черепно-мозговых травм, потому что те, кто знаком, уже давно догадались, что пациент скорее жив, чем мертв.
Первое из повреждений это ушиб мозга. После него пациент выпадает из активной жизни на двое-трое суток, и далее нуждается в восстановительном периоде, хотя уже будет пригоден для минимальной физической и умеренной умственной активности.
Второе это сепсис. Без асептики и антибиотиков пациенту осталась примерно неделя жизни плюс опционально два-три дня на плавный переход в мир иной.
На момент получения обоих повреждений пациент находился в добром здравии, и не будет необоснованным допущением считать, что первое он пройдет по минимальной границе времени, а второе по максимальной. Но в двухнедельной перспективе он обречен, хотя никто из его современников этого не знает.
Прошу прощения за это анахроничное отступление, но, если Уважаемому Читателю небезразлична судьба Лиса, то он потратил бы намного больше времени в поисках ровно той же информации в профильных источниках. Или несправедливо обвинил бы автора в чрезмерном отступлении от здорового реализма.
Если достаточно долго сидеть на берегу, можно увидеть, как мимо проплывает труп врага. Чей труп хотелось бы увидеть? Французского рыцаря? Этого «скромного доктора» со странным прошлым? Может быть, Лука или Тарди предали? Точно не Лука. Кто отправит к своей семье человека, которого намерен предать? Семью Лука любил, этого у него не отнимешь. Вот Тарди мог и предать. Но резня на корабле совершенно не в его стиле. Тогда кто? Кармина? Она точно не знала ничего. Но могла догадаться. Может быть, Птичка зачирикал, едва отъехав от пирса? Во всяком случае, он знал и про золото, и про галиот. С другой стороны, Птичка треплом никогда не был.
— Сеньор Маттео! — к Лису подошел кто-то из рыбаков, он так и не запомнил всех по именам.
— Да?
— Мы выловили тело с галиота, и это не матрос, не солдат и не гребец. Вообще не моряк. Хотите посмотреть?
— Конечно, хочу, — ответил Лис. «Тарди?» — подумал он.
Труп лежал в церкви на полу. На теле осталась длинная рубашка, верхнюю одежду уже сняли и разложили по соседним скамьям. Лис посмотрел покойнику в глаза. Действительно, Тарди.
— Прости, друг Альфонсо, что я плохо про тебя подумал, — сказал Лис.
— Знакомый? — спросил рыбак.
— Да.
— Хороший человек?
— Хороший.
— Богатый?
— Богатый.
— Отпоем и похороним. Даже крест хороший поставим.
— С чего такая щедрость?
— Мы с него сняли пояс с деньгами. Золотые дукаты. Грех такого человека хоронить как простого утопленника.
Лис провел рукой по рубашке мертвеца. Напротив сердца дыра. Да, убит одним ударом в сердце. На рубашке отпечаталась кровью витая гарда рыцарского кинжала. Его убил рыцарь. И сбросил тело за борт, а не обобрал. Интересно, Альфонсо защищался?