— Домой, в Милан, к пациентам, — спокойно ответил Тони.
— Что в сумке?
— Нам, докторам, нечего возить, кроме своих пилюль, — Тони приоткрыл притороченную к седлу жесткую сумку.
Часовой взглянул в сумку, на доктора, не нашел ничего подозрительного и махнул рукой.
К подозрительной компании с подозрительной телегой подошел вызванный офицер. Профильный офицер. Профос.
— Эрвин Шмидт. Профос, — представился ландскнехт, — С кем имею честь?
— Антонио Кокки, учитель фехтования.
— Роберто Антиллези, учитель фехтования с учениками.
— Марта Крафт, ответственный грузоперевозчик.
— Барабан! Та-да-дам!
— Труба! Ту-ру-ру!
Женская реплика профоса особенно заинтересовала, и он подошел поближе.
— Мне кажется, я знаю, кто Вы.
— Вы даже не предствляете, — в очередной раз стандартно ответила Марта.
— Не Вы ли будете вдова светлой памяти Маркуса из Кельна?
Сказать про Маркуса «светлой памяти» мог только коллега-профос.
— Да, это я.
— Какой у Вас груз?
— Секретный.
— В каком направлении?
— Милан.
— Кому конкретно в Милане?
— Фуггерам, — наудачу ответила Марта.
Если Фуггеры финансируют армию императора, а армия в Милане, то и какое-то представительство Фуггеров здесь должно быть. Вообще и правда неплохо бы попасть с этим золотом к Фуггерам, а дальше пусть запрашивают своего главного.
— Откуда?
— Из Генуи.
— Почему на крестьянской телеге?
— Наша сломалась.
Профос заглянул в телегу.
— Откройте вот тот ящик.
— Нет.
— Фрау, если я говорю откройте, значит, надо открыть.
— Там золото для армии, — Марта наклонилась к нему и шепнула на ухо.
— Точно?
— Клянусь Вам. Какой груз может быть более дорогой, чтобы выдавать его за золото?
— Тогда вы по адресу. У нас тут как раз армия, и командование нам как раз задолжало. Где расписаться за получение?
— У Фуггеров в Милане.
— Допустим. Где сопроводительные документы?
— Это секретный рейс.
— Тогда я сошлюсь на отсутствие документов, конфискую золото и раздам солдатам согласно платежной ведомости. Ваши действия?
— Вы не сможете его раздать.
— Почему?
— Антонио, открой, пожалуйста, ящик.
Кокки удивился, но залез в телегу, достал кинжал, подцепил приколоченную крышку и открыл ящик. Поднял лоскут серого сукна. Слитки.
— Это же слитки! — удивился профос.
— Слитки, — ответила Марта, — Их надо поменять на серебро, чтобы платить солдатам. Или как? Дробить на кусочки?
— Кто везет в армию слитки золота? Я вам не верю.
— Мы уже отправили посыльного в Милан.
— Кого? — профос обернулся к часовым, — Они кого-то отправили?
— Никого, — ответил часовой.
— А доктор?
— Эээ… — часовой замялся
— Что эээ? — уточнил профос.
— Я думал, доктор не с ними.
— Если мы не попадам в Милан, то завтра профос Шмидт будет объяснять всем остальным командирам, где их чеканная монета, — сказала Марта.
— Я все равно не верю. Золото вижу. Но у вас нет никаких доказательств, что вы везете его Фуггерам для армии.
— Так поехали вместе.
— Куда?
— В Милан к Фуггерам.
— А поехали, — сказал профос.
После чего отдал несколько команд толпившимся вокруг солдатам, и к шести всадникам-итальянцам добавилось еще пара дюжин немцев.
Барабан и Труба на всякий случай решили не выходить из-под охраны и проехать дальше. А то мало ли, допрашивать начнут, да с пристрастием. Этот Шмидт довольно строгий профос.
— В чем дело, Антонио? — спросил Антиллези, — Зачем нам теперь ехать к Фуггерам? Чтобы нас приперли к стенке как воров?
— Фуггеры в деле, — ответил Кокки, — Едем спокойно, не дергаемся.
Антиллези удивился, но поверил. Почему бы банкирам не быть в деле о скупке краденого золота? Хотя и странновато для Фуггеров, но мало ли вдруг.
На въезде в Милан профос Шмидт помог отбрехаться от стражи на воротах и помог найти миланское представительство Фуггеров. Слава Богу, что оно тут и правда было.
В отличие от скромной конторы генуэзского филиала, миланский представлял собой маленький, но квартал. Дома без просветов соединялись друг с другом, образовывая замкнутый четырехугольник между четырьмя улицами. С парадного фасада вход в деловые помещения, с заднего — ворота для всадников и телег. С остальных сторон никаких входов, маленькие окошки первого этажа и небольшие следующих. Крепость в крепости. Настоящую осаду может и не выдержит, но от мародеров отобьется.
Ученики Антиллези под присмотром ландскнехтов перетаскали бочки и ящики в контору с парадного входа. Золото заслуживает уважительного отношения. Шмидт потребовал все принять, пересчитать, рассчитаться с перевозчиками, обменять слитки на монету и выдать на руки согласно штатного расписания.
Со стороны конторских служащих возражений насчет принять не поступило, а насчет выдать Шмидта послали в штаб к Фрундсбергу за этим самым штатным расписанием и добавили, что сами разберутся, кому когда выдавать. Не дожидаясь решений по выдаче, стали принимать. Появились весы, ювелир, писари, счетоводы. Начался длительный процесс с пересчитыванием пятнадцати тысяч монет и взвешиванием нескольких десятков слитков с проверкой пробы каждого. Почему пятнадцать, а не двадцать пять? Потому что восемь тысяч с этой телеги осталось в Вогере, тысячу Кокки отдал Бонакорси и тысячу сразу отложил себе и Марте на расходы. Можно бы было отложить и две, но тогда бы поясные сумки оттягивали пояса слишком неудобно и подозрительно.
Марта и Шмидт остались при счетчиках. Марта как ответственный перевозчик, а Шмидт для придания значимости своему внутреннему «я» перед своим внутренним «я». Чтобы не бегать в штаб за штатным расписанием. Потому что золото уже попало в загребущие лапы банкиров и так просто его не отдадут даже тем, кто успел его подержать в руках.
Шмидт отослал назад свой эскорт, и Антиллези с четверкой учеников тоже оставаться не стал.
— Я поеду, Антонио? — спросил он.
— Да. Спасибо, Роберто.
— Не за что. Твой доктор привез тысячу дукатов. Огромные деньги. Какие-то совершенно безумные деньги за какое-то явно совершенно безумное дело. Я сдернул парней на пару дней с хорошего контракта, обещал им по сто и даже думаю, что переплатил. Сгоняли туда-сюда, поели-попили, поторговали лицом. На сто дукатов многие в Милане могут прожить год. Так что ты нам ничего не должен, это скорее мы у тебя в долгу.
— Спасибо еще раз.
— Но ты не теряйся. Заходи в гости. Мне до чертиков интересно, как ты влип в эту историю. Украл в Генуе для Фуггеров фунтов семьсот золота в слитках. Ты ведь украл их, да?
— Как говорят в Генуе, переукрал украденное, — уточнил Кокки.
— Ну да, ну да. Ты же не вор.
— И вообще отошел от дел.
Друзья рассмеялись и обнялись на прощание.
К тому времени, как каждую монету пересчитали и каждый слиток проверили и взвесили, счетчики сделали даже перерыв на обед. Неплохой, надо сказать, обед. С густым бобовым супом, еще теплым копченым окороком, горячим белым хлебом и выбором вин. Откуда-то прибежала прислуга с подносами и поставила перед всеми по тарелке. Марте, Кокки и Шмидту тоже, не задавая лишних вопросов. Если они здесь сидят, значит так надо.
После завершения работы Шмидту сказали «спасибо» и недвусмысленно показали на дверь, а Марту и Кокки попросили подняться для переговоров с высшим руководством.
За дубовым столом сидел гостеприимный хозяин. Антон Фуггер. Перед столом стояли два кресла.
— Садитесь. Поговорим, — относительно нейтрально предложил Фуггер.
— Вы здесь? — удивилась Марта, — Мы же недавно расстались в Марселе!
— Я отплыл в Геную в тот же день, что и Вы. Пьетро мне ежедневно докладывал о ваших планах. К сожалению, я неудачно выразился, чтобы он, цитирую, «хоть сам все бросил и заставил их пошевелиться». Он понял это буквально. Увы…
— Почему увы? Мы отбили у французов половину всего золота. Четверть по пути и четверть сейчас.
— Голубь из Генуи любезно сообщает, что Петер вернулся в город и погиб, наше представительство эвакуируется, а в Генуе начались какие-то нездоровые бурления. Куда вы дели ту четверть, которую якобы отбили по пути?
— Петер погиб, а золото исчезло? — переспросил Кокки.
— Что Вы имеете в виду?
— Мы разделились, — пояснила Марта, — Мы с сеньором Кокки продолжили преследование, а Пьетро с Симоном повели телегу золота в Геную.
— Понятно. Значит, при случае спросите с этого вашего Симона. Если он каким-то чудом сумеет спрятать золото в городе, где его ищут вообще все. Я пока не могу зачесть вам ту четверть суммы как выполненное задание. Золото еще вполне может вернуться к королю. К королеве, конечно, вряд ли. И я давал вам задачу не отрывать кусочки, а отобрать всю сумму! — Фуггер несколько разозлился.
— Но мы не бросили остальной обоз, отбив четверть, — возразила Марта, — В Парпанезе мы атаковали и отбили еще четверть. Между прочим, сдали ее Вам, можно сказать, лично в руки. Я уверена, что ландскнехты не отдадут свое жалование ни королю, ни королеве. Еще четверть у французов угнали вместе с паромом. И еще всего четверть я не знаю где.
— Миланскую четверть я вам зачту. Я не рассчитывал, что она попадет к нам, но мы и так не испытываем недостатка в средствах.
— По какому курсу?
— Пятнадцать процентов. И это очень щедрое предложение для краденого золота, у которого земля горит под ногами. Нам еще предстоит транспортировка слитков через Альпы. Не можем же мы обменивать их на серебро в окрестностях, чтобы пошел слух, будто Фуггеры воруют у короля Франциска.
— Согласна, — вздохнула Марта.
Хотя особого повода вздыхать у нее не было. Они могли рассчитывать тысяч на восемь, причем уже в безналичном виде с возможностью получить в любом месте цивилизованного мира. Поскольку еще в Генуе решили все делить поровну, то это по две с лишним на нос дополнительно к доле, которая уехала в Геную.