— Хотите знать, куда уплыл паром? — спросил Фуггер, — Угадайте, не стесняйтесь.
— В Пьяченцу, — предположил Кокки, — В Парпанезе французов встретили папские солдаты, они скорее всего, были из Пьяченцы.
— Угадали. Но именно угадали. Ваша логика и аналитика здесь не сработала. Голубь из Пьяченцы сообщает, что паром угнали разбойники, у разбойников золото отбил оруженосец, который принудительно сдал его епископу и сбежал.
— Епископ Пьяченцы определенно не человек короля или королевы, — ответил Кокки, — И скорее союзник императора.
— Да, поэтому я не буду ругать вас, что не прибрали к рукам эту четверть, хотя тут вам просто повезло.
— Но доехать до Кремоны может максимум четверть, — сказала Марта, — разве это плохо?
— Плохо! Не то слово! Лучше бы вся сумма отправилась в Марсель, чем появиться в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Она уже доехала, но не до Кремоны! Бог-то с ней, если бы ее приняли сонные интенданты на базе далеко от воюющей армии. Нет, она как раз только что, когда каждый час имеет значение, прибыла прямо во французский лагерь в Монце! Швейцарцы вот-вот должны были разбежаться из-за неплатежей. А получилось, что французы выдали им авансы. Они выиграли время, чтобы успеть провести монету из Парижа через перевалы. Теперь не уйдут даже те шестнадцать тысяч горцев, которых уволил Джулио Медичи. Чертов Медичи предал нас, потому что ему тиара важнее, чем наша общая война, которую начал его дядя! Этот Лев, который на самом деле не более, чем Кот, втянул нас в войну, а его семья нас бросила. Еще не хватало, чтобы Колонна перешел на чью-нибудь сторону.
— Извините, — Марта опустила глаза.
Фуггер встал и потянулся.
— Нет, я, конечно, понимаю, что вы случайно встреченные дилетанты. Петер говорил, что ни Вы, ни Вы никогда никого не грабили. И что ваш план изначально дурацкий. И что не лучше ли нанять нормальных грабителей. Господи! Нормальных грабителей! Нанять! Беда нашего времени в том, что, как только речь заходит об уникальных и нетипичных задачах, никому катастрофически, апокалиптически не хватает одновременно верных и умных людей.
Выглянул в окно. На улице толпились ландскнехты.
— Да, мы с императором можем нанять любое потребное количество солдат. Хороших солдат. Можем нанять полководцев. Обозников, оружейников и прочих ремесленников. Но попробуйте наймите исполнителя тайных миссий. Солдаты категорически не годятся, не говоря уже о мирных простолюдинах. Они все действуют по шаблонам. Шаг в сторону от привычных навыков как шаг в сторону с моста над пропастью. Мошенники, убийцы и воры могут быстро соображать, но они ненадежны. Чуть что не так — они просто разбегутся. Чуть попались — сдадут всех.
Марта и Кокки слушали, затаив дыхание. Эти жалобы на жизнь неспроста. Фуггер продолжал.
— Торговцы быстро соображают и преданы семейному делу. Но редкий из них знает, с какой стороны браться за меч. Когда речь идет о том, чтобы поговорить с людьми и отправить письмо, они справляются наилучшим образом. Когда надо поднять задницу со стула и что-то сделать огнем и мечом, они впадают в панику. Среди рыцарей есть умнейшие люди, которые могут постоять за себя и за родину. Но у них на лбу, то есть, на гербе написано, кто они и откуда. И не привлекать внимания они не умеют в принципе. Поручить миссию рыцарю — да. Тайную миссию — нет.
Фуггер перевел дыхание.
— Для нормальной работы приходится увязывать друг с другом людей, которые совместимы между собой не более, чем свинья с собакой.
Марта непроизвольно улыбнулась. По-немецки получалась «собачья свинья» или швайнхунд, популярное ругательство.
— Те, кто могут выполнять тайные миссии самостоятельно, а тем более организовывать миссии, это редчайшие бриллианты. Такие, как Петер Грубер. И я его потерял на ровном месте, в провалившейся миссии, которую можно было вообще не начинать.
Кокки смотрел в никуда и просчитывал варианты. Судья, в том числе, судья «неофициального правосудия», всегда произносит речь перед тем, как вынести окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. Сейчас войдут исполнители. Хватать его и нож к горлу? Прыгать в окно? Принять бой в этой комнате и прорубаться к выходу?
— Я очень сожалею, — сказала Марта, — Петер был хороший человек.
— Не надеюсь, что вы сможете его заменить, но придется.
— Что, простите?
— Помните, я говорил про невидимого слона и его золотое сердце?
— Помню…
— Я думал, что сердце слона — это королевское золото. Похоже, я ошибался. В Турине на Рождество и каникулы соберутся некоторые очень важные люди. Многие из них будут инкогнито и в масках. Несколько дней сплошного маскарада. На фоне всякой куртуазии и разврата состоятся переговоры, которые сильно повлияют на судьбу окружающего мира. Вот это будет сердце слона. Вы едете со мной и делаете что я скажу.
— Обеспечиваем безопасность? — спросил Кокки.
— Нет. Выполняете те задачи, которые действительно способны не провалить. Все портите, всех ссорите, наводите панику и наносите побочный ущерб от обедни до горизонта.
— Что взамен? — спросила Марта.
— Вы знаете, я стою дорого, — одновременно с ней сказал Кокки.
Фуггер фыркнул как конь и дико заржал. Раньше он смеялся как-то прилично, по-бюргерски. Похоже, последняя реплика поразила его в самое щекотливое место.
Кокки не сразу понял, но он соображал достаточно быстро, чтобы оценить, какая получилась шутка. И сам рассмеялся.
В комнату заглянул секретарь.
— Простите? У Вас все в порядке?
— Иди-иди, — Фуггер махнул на него платком.
До Марты дошло немного позже, когда мужчины уже отсмеялись. Сказать про «дорого» племяннику самого богатого человека в мире. Ха-ха, в самом деле.
— Даю вам время на обдумывание, по существу вопроса поговорим завтра, — закончил Фуггер уже всерьез.
— Хорошо, — Кокки встал и подал руку Марте.
Марта встала и молча кивнула.
— Мы продолжим работать вместе? — спросила Марта, едва они вышли из приемной.
— Предложение работать предполагает деловые отношения, — мрачно ответил Кокки.
— Да, но романтические отношения разве не находятся на более высокой ступени доверия?
— Марта, ты сейчас очень близкий мне человек, и я доверяю тебе настолько, чтобы раскрыть одну тайну.
— Какую?
— У меня есть венчаная жена и двое детей в Турине.
— Ты же говорил, что твою семью убили?
— Да, поэтому я решил, что, когда заведу семью снова, не буду подвергать ее такому риску. Пусть никто не знает, что у меня снова есть семья.
— В Турине? Ты не хочешь ехать к жене с любовницей? — Марта соображала достаточно быстро.
— Да.
— Что тут такого? Если бы каждая женщина, которой изменяет муж…
— Я отлично знаю, какие истории начинаются с того, что какой-то женщине изменяет муж. Большинству людей нужен только формальный повод, чтобы сорваться с цепи и начать убивать направо и налево своими или чужими руками.
— Антонио, ты не преувеличиваешь? Все остальные мужчины по этому поводу говорят, что измена — это не повод для убийства.
— Просто их еще ни разу не убивали по причинам, связанным с изменой. До некоторого времени все так говорят. Сама-то ты как думаешь?
— Я не знаю…
— Точно? Ходит слух, что ты убила своего второго мужа.
— Когда ты узнал?
Кокки не удержал мрачное выражение лица и улыбнулся.
— Вы оставили мне раненого рыцаря, который бредил, когда приходил в себя. Гийом боялся его слушать и солдат не подпускал, поэтому рядом с ним сидел я. Так что я с самого начала знал всю твою историю от приезда в Феррону до резни у церкви Сан-Донато, не исключая переписку с Колонной и двести флоринов за голову.
— То есть, ты соблазнил меня, а потом испугался, что узнает твоя жена?
— Да.
Кто-нибудь менее мужественный мог бы повертеться как угорь на палубе, доказывая, что это Марта соблазнила его первой, и что он вовсе не испугался. Ничего бы, конечно, не доказал, но опозорился.
До этого дня Марту никогда не бросали мужчины. Она даже не задумывалась, как в приличном обществе принято на такое реагировать. В армии, конечно, бывало, что невенчанные полевые «мужья» бросали своих «жен». В такой ситуации брошенные женщины почти никогда не устраивали скандалов. Это бы сильно снизило вероятность получить предложение от годного мужчины.
Но Марта больше не кампфрау. Она сама себе хозяйка. Сильная, независимая и обеспеченная. Правда, все еще в розыске у французов, венецианцев и папских. Но под крышей у Фуггеров. Если принять предложение и выполнить задачу в Турине, то потом можно будет вернуться домой. Дома ее никто не ищет. И даже выйти замуж. Или не выходить, богатая вдова может себе позволить менять любовников как перчатки.
Кокки ждал, как Марта отреагирует на его слова. Кто-то менее мужественный мог бы не выдержать и залиться соловьем на предмет «дело не в тебе» и «давай останемся друзьями». Ничего бы, конечно, не добился, но опозорился.
— Я предлагаю вернуться к деловым отношениям, — как можно более твердо сказала Марта.
— Так бывает? — удивился Кокки.
— Предложение, которое мы получили, не предполагает, что мы будем спать друг с другом.
— Ты тоже намерена его принять? Зачем?
— Оно простое. Поехать на карнавал и там немного пошалить. Я могу отказаться, денег у меня на три поколения хватит, но не хочу ссориться с Фуггером. Мне нужен покровитель, чтобы нормально начать новую жизнь на новом месте.
— Я бы тоже мог отказаться, но мне, наверное, не стоит в обозримом будущем возвращаться в Геную, — вздохнул Кокки, — Так что мне тоже нужно где-то спокойно начать новую жизнь.
— Как ты думаешь, в Генуе с нашим золотом вообще все, или Симон что-то спас?
— Если бы золото отобрал кто-то другой, Фуггер бы знал и сказал нам. Но он сказал только что Петер погиб.
— Верно.
— Симон честный. Я не буду его винить, если он без Петера не смог сохранить золото.