Мужик с вилами испугался, закрыл свою калитку и воззвал к Господу, чтобы вот это вот все прошло мимо него.
Арбалетчик к этому времени перезарядился, выстрелил в Кокки и снова промазал. Марта, сидя на дороге, быстро зарядила пистолет и подстрелила француза, как только он снова высунулся в окно. Что бы не высунуться, пока в ответ не стреляют? Солдат потерял равновесие и повалился со второго этажа головой вниз.
Симон все-таки справился со своими двумя. Ранил одного в руку, другого в ногу. Но теперь на него бежали пятеро.
— Попались! — закричал Симон, выставив меч перед собой.
Солдаты после потери всех командиров и большей части отряда уже достаточно испугались, чтобы принять его за еще одного мастера меча и остановиться.
Сзади на них налетел Петер. Никто даже сдаться не успел.
Кокки, прихрамывая, добил того солдата, который запнулся об Марту и притворился мертвым.
— Ну ты и Змей, — сказал он Петеру не то с уважением, не то с завистью, — На капитана тянешь.
— Лейтенант, — ответил Петер.
Оба имели в виду не воинские звания, а уровень в иерархии братства святого Марка.
На дороге со стороны Тортоны уже скопилось несколько повозок. Никому не хотелось попасть под горячую руку, но и развернуться никак не получалось. Пешие и конные, в отличие от колесных, как раз развернулись и отошли на другой конец деревни.
— Всем стоять! — Петер вышел навстречу.
— Именем… — он прервался, узнав кого-то из путников, — Смерть французским оккупантам!
— Началось? — спросил стоявший рядом с телегой прилично одетый генуэзец.
— Еще в Милане началось, — ответил Петер.
— В Тортоне пока французы.
— Пока. Генуе нужны патриоты.
— Если что, мы хозяйское зерно везем. Вот разгрузимся, тогда можете на нас рассчитывать.
— Я хочу рассчитывать на вас вот прямо здесь. Приберитесь и никого не пускайте. И нас здесь не было.
— Долго не пускать?
Кокки уже сходил внутрь и вытащил на улицу трактирщика.
— Самое время всем добрым людям покушать на этом достойном постоялом дворе, — сказал Петер, — Верно, мэтр?
— Верно, — нервно закивал трактирщик, — У меня как раз супа большой котел. И каплуны тушеные. Кушайте, кушайте, господа хорошие, на всех хватит. Я для этих готовил, но им уже не надо.
— Пусть каждый хорошо поест, честно расплатится, а потом идет дальше с Богом. Согласны?
— Согласны, — подтвердил генуэзец.
— И не дай Бог, кто-нибудь остановится в Борго-Форнари.
— Кто бы нас спрашивал, хотим ли мы там останавливаться.
— Сегодня до конца дня там пропускают всех без остановок. Поэтому каждому путнику говорите, чтобы поспешил. А если кто остановится поговорить со стражей, то дорогу перекроют снова. Так что он всему обществу получится злейший враг.
— Вон оно что! — генуэзец заметно повеселел, как будто он вез контрабанду и боялся, что остановят.
Трактирщик тоже посчитал, что решение справедливое, и убежал готовиться к приему гостей.
— Там еще раненые лежачие и доктор, — сказал Симон как-то беспокойно, ожидая крупного спора и держа правую руку на рукояти меча.
— Раненые пусть лежат, доктор пусть лечит, — сказал Кокки, — Этих, кто еще жив, ему пусть отнесут.
Симон облегченно выдохнул. Похоже, он собирался сразиться с двумя мастерами меча при другом ответе.
Мальваузен как раз накладывал шину на ногу одному из раненых, когда услышал крики с улицы. Перед тем, как заняться медициной, он переоделся в рабочее. Снял плащ, снял пояс с мечом, аккуратно сложил в телегу рядом с крысиной клеткой. Надел балахон, купленный в аптеке. Конечно, он бы занялся ранеными и не переодеваясь, но раз уж есть, во что переодеться, то нечего пачкать хороший костюм.
Бросить пациента на половине сделанной работы? Неужели двадцать семь солдат с сержантом и рыцарем не справятся без него? А если не справятся, то значит, напала целая армия врагов, и лишний боец ничего не решает.
Не справились. Мальваузен прикинулся, что он просто странствующий врач. Воистину, докторский балахон делает человека невидимкой. Как сутана священника.
— Пьетро…, — обратился к Петеру назначенный ответственным генуэзец.
— Тихо, дурак!
— Там лошади и телега. И трупы куда девать.
— Телегу мы заберем. Половину лошадей отдай местным. Мертвых пусть по-хорошему отпоют и похоронят. Местным они ничего плохого не сделали, так что с них нормальные похороны, с отпеванием, гробами и кладбищем, а не в общую яму всех бросить как разбойников. В следующий раз поеду — проверю. Лошади дороже стоят, сдачу пусть оставят себе.
— А вторую половину?
— Оставь раненым. Они еще с доктором должны рассчитаться и за постой.
Вокруг уже собрались эти самые «местные». Крестьяне, живущие с обслуживания путников. Решение неизвестного, но очень опасного человека показалось им достаточно справедливым. Мертвым — похороны, раненым — лечение, помогающим — вознаграждение, французским оккупантам — сами понимаете.
— Что дальше? — спросила Марта, — Это одна телега из четырех. Продолжаем преследование или нам хватит? Мы же не можем ее здесь бросить.
— Я бы продолжил, — сказал Петер, — У нас задача, которая касается всего груза, а не четверти. Если бы у похитителей был нормальный эскорт, то они бы не бросили эту телегу. И рыцарь с отрядом за ними уже не гонится. Но нам надо увезти груз в надежное место, с телегой мы их не догоним.
— Вези, — сказал Кокки, — А мы пойдем вперед. Где спрячешь? Тортона, Вогера?
— Только Генуя. До темноты проскочим Борго-Форнари, пока там всех пропускают, а завтра уже все будет принято, оприходовано, поделено и внесено на четыре счета. И мне нужен Симон. Одному такое везти нельзя.
— Симон, поедешь с Петером.
— А вы? — спросил Симон.
— Мы за остальным. Добычу делим поровну. Тебе с этого четверть и свободен. На больницу хватит?
— На две хватит, — ответил Петер за Симона, — Вы вдвоем справитесь?
— В Тортоне есть люди, которые справятся. Мы возьмем немного золота на расходы и слитков, чтобы нам поверили.
Марта стояла рядом как дура. Только что поделили груз, отряд и задачи. Ее даже не спросили.
Кокки обнял ее за плечи и поцеловал в щеку.
— Ну что, зажжем Тортону, фрау Рыжая Фурия?
Марта покраснела и улыбнулась.
Глава 37. 14 декабря. Битва при Казальночето.
Золотой обоз движется со скоростью телеги, а преследователи раза в два быстрее, и они точно знают, куда надо ехать и кого там искать. У Максимилиана остались считанные часы форы. Постумиева дорога ведет в Тортону, где сидит французская или профранцузская администрация, и новости об ограблении Рыцаря Королевы в Генуе там уже знают.
Макс намерен свернуть при первой возможности, и у него есть карта с дорогами, но без рельефа. Пункт назначения — Вогера, единственный город на маршруте, где можно получить помощь. В течение дня можно успеть.
Преследователи потерпели двойное поражение. Отряд Луи полностью разгромлен, марсельских солдат не осталось, а сам Луи убит. Но в Серавалле место сбора с отрядами Фабио Моральи и Андре де Ментона, которые уже на подходе.
Рассвет. Овада.
Де Ментон поднял свой отряд на рассвете. След оказался ложным, и в Оваде ни обоз, ни эскорт не появлялись. Не так уж сложно проверить город, когда у тебя людей под рукой больше, чем в городе постоялых дворов. Тогда маршрут Овада-Гави-Серавалле. Пара часов в гору до Гави, напоить коней и быстро спуститься в долину.
Полтора часа после рассвета. На полпути до Тортоны
Максимилиан обогнал колонну.
— Стой!
— Тпррру! — натянул вожжи Птичка.
— Здесь есть дорога на восток, не заезжая в Тортону?
— Далеко на восток, мессир?
— Вогера.
— Не хотите, чтобы в Тортоне получилось как в Борго-Форнари? — Птичка сам не видел, что получилось в Борго-Форнари, но за ужином Бруно и Джованни поделились подробностями.
— Там будет хуже, — вздохнул Максимилиан.
Стоило ожидать, что застава на въезде в приличный город не чудит, как Маккинли, а привычно проверяет въезжающих и собирает пошлины. Особенно, когда возчикам нечего сказать о происхождении груза и очень не хочется его показывать. Макс не задумался своевременно о легенде для прохождения застав, потому что рыцарей заставы не досматривают, а обозы он никогда не водил. В Вогере можно идти с письмом от коннетабля сразу к Сансеверино, в деревнях по пути застав не ожидалось до самого Пиццигеттоне, а про Тортону он просто забыл. И не вспомнил бы, если не Борго-Форнари.
Конечно, можно было и проскочить. Учитывая, что Постумиева дорога — главная транспортная артерия в этих краях, никаких стражников не напасешься, чтобы проверять вообще все грузы. Но как раз поэтому на заставах сидят люди, знающие местные реалии и проверяющие в первую очередь подозрительных и необычных. Да и после Борго-Форнари рисковать с заставами уже не хотелось.
— Где-то здесь поворот на Сареццано, — Птичка не первый раз возил грузы, которым противопоказаны досмотры.
Макс посмотрел на карту, подаренную коннетаблем. Да, есть ниточка дороги и Сареццано.
— Сворачивай.
Два часа после рассвета. Серавалле.
Мальваузен утром убедился, что оставил раненых в хорошем состоянии, взял коня и продолжил погоню.
Почему не вчера? Потому что ему сначала не дали раненые. Потом вместе с более-менее стоящими на ногах солдатами пришлось ругаться с крестьянами насчет похорон и платы за все-все-все. Оказалось, что с трупа Луи крестьяне успели стащить кошелек с дукатами и сделали вид, что так и было. Потом пришлось допрашивать крестьян насчет особых примет обоза и сопровождающих. А также насчет особых примет тех, кто убил Луи и забрал телегу с золотом.
За одной телегой в Геную или за тремя из Генуи? Конечно, за тремя. Тем более, что в Серавалле место встречи с Фабио и де Ментоном.
Фабио Моралья с отрядом без происшествий доехал до Гави. В каждой деревне он спрашивал по тем описаниям, которые принес гонец от де Ментона, про обоз и трех всадников. А еще про Птичку и Терцо. Ничего. Утром он, как приказал де Ментон, оставил одного человека в Гави и выехал в Серавалле. Час пути, а никого пока что нет. Второй час. Один человек?