— Многие не верят, — ответил я ему.
— Доктор Трейси говорила, что вы практикуете какую-то там регрессивную терапию.
— Да. И пациенты действительно зачастую возвращаются к своим прежним жизням.
— Чушь все это… — начал он, и тут же себя остановил, подняв руку. — Хотя, поймите меня правильно, я готов на все, лишь бы снова не свалиться с инфарктом.
Оказывается, Джордж однажды рассказал Барбаре о своем присмертном переживании. Во время сердечного приступа он почувствовал, что выходит из тела и поднимается к облаку синего света. Он парил вне тела, осознавая мысль, что с ним все будет хорошо. Это знание успокаивало его, и ему хотелось рассказать о том, что с ним происходит своей семье. Со своей выгодной позиции он мог видеть, где находились его жена и двое детей. Они были чрезвычайно встревожены, и он хотел успокоить их, но не мог. Он снова оглянулся в сторону своего тела, а затем, переведя на них взгляд, убедился, что они не обращают на него внимания, словно после его смерти прошло много лет. Это событие побудило его прийти ко мне.
— Сначала я постараюсь как можно больше узнать о вас, а потом мы вместе подумаем, что нам делать, — сказал я. — Доктор Трейси говорит, что вы занимаетесь строительным бизнесом.
— Моя фирма — «Скалник Контракторе». Мы специализируемся на строительстве предприятий, складов и административных зданий. Вы должны были видеть нашу рекламу. Она развешена по всему Майами.
Я на самом деле ее видел.
— Сплошная головная боль, — продолжил он. — Не расслабиться ни на минуту. Стоит мне самому не проконтролировать какую-нибудь стройку, как кто-то непременно все испортит.
— И как вы на такое реагируете?
— Выхожу из себя от ярости, — выкрикнул он, сверкнув глазами.
Я узнал от Барбары, что ярость для Джорджа — величайшая опасность, — как нож, который пронзает сердце.
— Расскажите мне о своем гневе, — предложил я ему.
— Я теряю над собой контроль. Я кричу, лицо покрывается красными пятнами, а сердце бьется так, что готово разорваться в любой момент. Вот, думаю, сейчас я кому-то врежу, сейчас кого- то убью. Вот до какого безумия я дохожу.
— Л как вы ведете себя с женой, с родными?
— Точно так же плохо. Даже хуже. Бывает, переругаюсь с кем-то в конторе, напьюсь по дороге домой, а, придя, сразу ищу повод для скандала. Почему обед не приготовлен?! Почему не сделаны уроки?! — Он опустил голову на ладони. — Они боятся меня. Конечно, я их бью не каждый день, но иногда и такое случается.
— Понимаю. Может быть, нам удастся выяснить, откуда происходит этот гнев.
— Думаю, мне это передалось от отца, — сказал он, подняв голову. — Он был ужасным скандалистом, и также изрядно выпивал.
— Возможно, в этом объяснение, — сказал я, — но не исключено, что здесь кроется что-то еще.
— Хотите сказать, что-то произошло со мной в прошлой жизни?
Я пожал плечами.
— Возможно и такое.
— И вы думаете, регрессивная терапия поможет?
— Я убежден, что вам необходимо пройти сеанс. Разумеется, я могу предложить вам традиционные методы психотерапии, и выбрать их — ваше право. Но тот факт, что вы пережили при- смертный эпизод, наводит меня на мысль, что регрессия у вас получится легко. Если у вас возникнут неприятные или болезненные переживания, которые вам тяжело будет вынести, то я сразу узнаю об этом и мы прекратим сеанс.
— Вы используете гипноз, не так ли? — спросил он после короткой паузы.
— Да.
— А как вы узнаете, что я хочу прекратить сеанс, если я в тот момент буду под гипнозом?
— Вы сообщите мне об этом.
— Из моей другой жизни?
— Именно так.
— Что ж, давайте попробуем, — согласился он, и я почувствовал, как в нем мелькнула мысль: «Конечно, это то, что мне надо».
В книге Through Time into Healing («Сквозь время в исцеление») я писал следующее:
Гипноз — основная техника, которую я использую, чтобы помочь пациентам выйти к воспоминаниям о прошлых жизнях… Одна из целей гипноза, так же как и медитации, — получить доступ к подсознанию… В подсознательном уме мыслительные процессы происходят без нашего сознательного восприятия их. Когда эти процессы передаются в область сознательного восприятия, мы переживаем мгновения интуиции, мудрости и творчества.
Подсознание не ограничено навязанными нам рамками логики, пространства и времени. Оно способно помнить все, начиная с любого времени… Оно может выйти за пределы обыденности и соприкоснуться с мудростью, которая в повседневной жизни для нас непостижима. Гипноз открывает сфокусированный доступ к мудрости подсознания, и этим достигается исцеление. Мы находимся в состоянии гипноза каждый раз, когда обычные отношения между сознанием и подсознанием перестраиваются таким образом, что доминирующая роль передается подсознанию…
Когда вас гипнотизируют, вы не засыпаете. Ваше сознание продолжает сознавать то, что вы переживаете. Несмотря на глубокий контакт с подсознанием, ваш ум оставляет за собой возможность комментировать, критиковать и подвергать цензуре. Вы всегда контролируете то, что говорите. Гипноз — это не «сыворотка правды». Здесь вас не сажают в машину времени, которая тотчас переносит вас в другое время и место, и вы перестаете осознавать настоящее…
Может показаться, что достижение этих глубинных уровней гипноза требует немалого мастерства. Тем не менее, каждый из нас переживает их ежедневно, пребывая в так называемом гипнагогическом состоянии, то есть в переходном состоянии между бодрствованием и сном…
Голос ведущего помогает пациенту сосредоточиться и достичь глубинного уровня гипноза и релаксации. В гипнозе нет ничего опасного. Ни один из гипнотизированных мною пациентов не «застрял» в гипнотическом состоянии. Вы можете выйти из состояния гипноза, когда захотите. Ни один из пациентов не нарушил своих моральных и этических принципов. Ни один из них не начинал вести себя как ребенок или как какое- то животное. Никто не может вас контролировать — вы сами себя контролируете.
Под гипнозом ваш ум всегда сознает и наблюдает. Именно поэтому люди, активно переживающие под глубоким гипнозом эпизоды из детства или прошлой жизни, могут отвечать на вопросы терапевта на своем обычном языке и даже знать, к какому году относятся всплывающие в их уме события. Загипнотизированный ум, всегда сохраняющий способность сознавать настоящий момент, помещает воспоминания детства или прошлой жизни в соответствующий контекст. Если у вас в уме промелькнул 1900 год, но вы, вдруг, оказываетесь строителем египетских пирамид, то вы знаете, что этот год — до нашей эры, даже если не видите букв «до н. э.».
Точно так же загипнотизированный пациент может очутиться в средневековой Европе, где он был крестьянином, которого призвали на войну, и узнать среди своего окружения тех людей, с которыми он знаком в нынешней жизни. Но он при этом говорит на современном английском языке, сравнивает примитивное оружие тех времен с современным оружием, а также называет даты, и так далее.
Его повседневный ум продолжает осознавать, наблюдать и комментировать. Он всегда может сравнить подробности и события с подробностями и событиями настоящей жизни. Он — кинозритель и кинокритик, и в то лее время играет в этом фильме главную роль. И все это время он может оставаться в расслабленном гипнотическом состоянии.
Гипноз помогает пациенту проникнуть в свое подсознание, вводя его в состояние, которое содержит великий потенциал исцеления. Говоря метафорическим языком, он отправляет пациента в волшебный лес, где растет дерево исцеления. Но, если гипноз — средство переноса пациента в эту страну исцеления, то сам процесс регрессии как раз и является тем священным древом, плодов с которого пациент должен отведать, чтобы исцелиться.
Регрессивная терапия — это ментальный акт возвращения в любое более раннее время с целью восстановления воспоминаний, которые, возможно, продолжают отрицательно влиять на настоящую жизнь пациента и зачастую служат источником его симптомов. Гипноз позволяет уму пациента обойти препятствия в сознании, включая даже все то, что препятствует сознательному доступу к воспоминаниям о прошлых жизнях, и проникнуть в эту информацию.
Я решился отвести Джорджа в этот лес, исполняя при этом свою роль терапевта, не навязывающего свое мнение по поводу того, какие плоды ему снимать с того дерева. Я знал, что голос мой должен быть спокойным и ровным, чтобы Джордж мог чувствовать себя комфортно и расслабленно. Я задавал только те вопросы, которые помогали ему описывать то, что он видит. При этом я не выказывал никакого удивления, не выносил никаких нравственных суждений, ничего не истолковывал, но лишь как проводник давал ему краткие указания по выбранным пунктам.
Он сидел на удобной кушетке, а я рядом на стуле. Повернувшись к нему, я сказал: «Расслабьтесь. Закройте глаза…» И мы начали.
Никто из нас не знал, на что мы натолкнемся.
«Я — владелец постоялого двора в средневековой Германии, — начал он. Я лежу на кровати в верхней комнате: это наша спальня. Мне перевалило за семьдесят. Я стар и очень слаб, хотя еще совсем недавно был здоров. Я четко вижу себя. Лежу в грязной одежде, волосы всклокочены. Я болен. Мои когда-то сильные руки стали совсем тонкими. Мышцы спины, благодаря которым я когда-то мог поднимать каменные глыбы, теперь обмякли. У меня почти не осталось сил даже чтобы сесть. — Он смотрел на меня с расстояния семи веков и качал головой. — У меня нет сердца…»
Вокруг него хлопотали его домочадцы. «Я был несправедлив по отношению к ним, — продолжал он. — Я пьянствовал, грубо обращался с женой, изменял ей с другими женщинами, пренебрегал детьми. Мои домашние не могли меня оставить, хотя я был с ними жесток: они зависели от меня. В ярости я был ужасен, и они боялись меня».
Недавно он перенес тяжелый сердечный приступ, и теперь ему пришлось зависеть от своих родных. Несмотря на его жестокость и пренебрежение, они заботились о нем с состраданием и даже с любовью. Он понял, что его нынешняя жена была в той прошлой жизни его сыном, а его нынешняя дочь — женой.