Связался с рэкетом, потом с откровенными бандитами, и — тюряга. Хоть и освободился, но держат меня за ниточки и дергают, как марионетку. Откажусь, конечно, от этой затеи, хоть и заманчиво получить такие денежки. Все равно рано или поздно Буров и иже с ним узнают об этой «левой» операции, и тогда нам несдобровать. Пусть уж сам подполковник организует сделку, только без меня.
— Ты что, недавно из психушки? — поинтересовался и.о. командира, когда перед самым его кабинетом я вдруг остановился и сказал, что не буду этим заниматься. Приказано мне доставить три вагона до известного нам места, я это сделаю. Другого мне не надо. И пусть Тихомиров не беспокоится, о нашем разговоре и о его визитере никто не узнает.
На рассвете уже в путь. Вагоны цепляли к составу поезда и под охраной отправляли к месту назначения. Так мне говорил Буров в Москве. Это же подтвердил подполковник. На станции и без меня контролеров хватало. Специально назначенные офицеры воинской части внимательно следили за погрузкой, сверялись с документами, еще и еще раз делали соответствующие отметки в накладных, свято веря, что выполняют важную государственную задачу. При такой четкой организации мне здесь делать было нечего, и я, погуляв по поселку, отправился в гостиницу, чтобы немного поспать.
Почему-то на душе скребли кошки. И не столько от предстоящей поездки с коварным грузом и передачей его каким-то подозрительным людям — об этом я не задумывался. А вот трюк с оружием и.о. командира части из головы не выходил. Я рассуждал так. Меня не касается, как он выйдет из положения, сумеет удовлетворить просьбу «представителя» Востока или откажет ему. Скорее всего, найдет выход. Раньше-то находил. Но неужели он так глуп, чтобы оставить меня в покое, ведь я теперь потенциальный носитель бомбы замедленного действия, направленной против него. Я-то знаю, что буду нем, как рыба. Но он-то, да и любой на его месте, в этом не может быть уверен. Что из этого следует? Первое. Возможен еще один «задушевный» разговор, где я должен буду дать ему какие-то гарантии, которые он придумает, чтобы обезопасить себя. Второе. Постарается купить меня и, если пойду на это, обретет покой, хотя вариант проблематичен. Не исключено: могу и деньги взять, и его продать с потрохами. Остается третье, самое вероятное. Постарается меня убрать, устроить «несчастный случай» или мое «исчезновение», способов тут сколько угодно. Хорошо бы, конечно, чтоб предположения мои таковыми и остались. Но все же не стоит испытывать судьбу — и я решил на всякий случай себя обезопасить.
Спустился на первый этаж к администратору гостиницы. Предупредил, чтобы разбудили в три часа утра.
— Я это знаю, — удивилась девушка. — Не беспокойтесь, обязательно подниму вас вовремя.
— А что это у вас так пусто? — снаивничал я, прекрасно зная, что военная гостиница «горит» из-за отсутствия клиентов. Мне надо было еще раз в этом убедиться.
Девушка-администратор строго посмотрела на меня:
— А вам что, скучно у нас? Включите телевизор или в кинотеатр сходите.
— Мне бы хотелось с кем-нибудь в шахматишки сразиться.
— Не получится. На третьем этаже вы один. На втором — две семейные пары. Вряд ли они составят вам компанию. Вот завтра приедет большая партия офицеров на сборы. Но вы ведь уезжаете.
— Да, — выразил я сожаление, — придется включить телек. Спасибо!
— Спокойной ночи, — наконец-то улыбнулась строгая девушка.
Итак, я один на этаже. Что ж, это может быть для меня вариант. Поднялся к себе, зажег свет, на полную мощь врубил программу, где показывали музыкальный фильм, а сам между делом стал пробовать замок в двери другого номера, что напротив моего. Что-что, а эту головоломку почти с любым замком освоил в тюряге в совершенстве. Через пару минут я открыл чужой номер и устроился там, предварительно сделав на своей кровати куклу из одеяла и простыни, выключил телевизор и погасил свет.
Какой там сон! Прислушивался к каждому шороху. Но нет, все тихо. Наверное, напрасны мои тревоги. Задремал. И вдруг будто толкнул меня кто-то. Явственно услышал скрип паркета. Копошатся у моего номера. Зашли туда. Я на цыпочках вышел в коридор и притаился, предварительно выключив общее освещение. Глаза, привыкшие к темноте, хорошо различали предметы вокруг. А в моем номере сопят и ругаются. Трудятся, кажется, двое. Прекрасно. Сейчас все выясним. Выскочил один. Напоролся на кулак, как если бы двухпудовая гиря долбанула в грудь, и рухнул без звука. Второй вылетел, как метеор, в спортивных штанах и майке, неплохо накаченный, сразу встал в стойку. Резкий выпад рукой, ногой, снова блок. Молотит воздух. Захватил его руку, подтянул с поворотом к правому плечу и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, резко бросил противника через спину на пол. Прижал грудь коленкой и, когда он взмолился о пощаде, спросил:
— Кто послал?
Он сразу назвал подполковника.
— Хорошо. Сейчас позвонишь ему по телефону, доложишь, что все в норме, но требуется его присутствие. Без него не решаетесь убрать тело. Пусть он лично придет и придумает, что делать. Вперед.
Кое-как поднялся боец. Велел ему затащить напарника в номер. Делает все беспрекословно. Дисциплинированный вояка. Благо в номере есть телефон. По справочнику находим координаты офицера. Звоним. Ждем долго. Спит крепко, подлец. Наконец в трубке сонное: «Алло!» Парень докладывает ему все, как я учил, и приглашает прийти. Тот соглашается сразу, видно, хочет убедиться, что дело сделано.
А первый мой противник никак не очухается, только постанывает. Заткнул ему кляп в рот, уложил на кровать и укрыл одеялом. Предупредил второго: если возникнет, пришибу сразу, без предупреждений. Он понял, с кем имеет дело, и поклялся не подвести.
Подполковник рывком открыл дверь и со словами: «Молодцы, не ошибся в вас» — прямиком к койке. Отвернул одеяло. А там с кляпом во рту таращит глаза его подчиненный.
— Что это? — ахнул он, отшатнувшись.
Но я уже зажал его «двойным нельсоном» — это когда руки сзади проскальзывают через подмышки противника и ладони упираются в затылок. Ничего не стоит чуть-чуть пережать, и шейные позвонки хрустнут, как сухарик.
— Ой, больно, пусти-и-и! — завопил бандит в офицерской форме.
— Сознавайся, ты укокошил командира? Тихомиров продолжал орать благим матом, будто его режут. Пришлось уложить его на пол и вставить так же, как и подчиненному, носовой платок в разинутую пасть.
— Будешь отвечать? — задал вопрос напрямую. Теперь он, наконец, понял, что к чему, отчаянно закивал и выплюнул платок.
— Тебе это так не пройдет, — выдохнул он с угрозой и, видя, что я собираюсь повторить свой номер, заторопился: — Хорошо, скажу. Да, это сделал я, но выхода не было, иначе твои да и мои хозяева голову бы с меня сняли.
— Ясно, а меня зачем хотел убрать? — спросил так, для порядка, прекрасно зная причину.
— Моей вины тут нет, — начал он треп, но, увидев внимательный взгляд подчиненного, который оклемался и прислушивался к нашей беседе, сник: — Просто хотел тебя проверить и немного намять бока. Но ты молоток, обязательно скажу Бурову, чтоб отвалил тебе кругленькую за заслуги. — И уже просительно: — Отпусти же!
Прежде чем дать ему подняться, приставил кулак к носу:
— Куда дел того проверяющего, что с комиссией Минобороны приезжал? Очень это твоего шефа по бизнесу интересует.
— Снюхался с полковником, а когда тот концы отдал, исчез, клянусь. Думаю, обратно в Москву укатил. Так и передай.
— Ладно, живи, собачий сын, Бог тебя накажет. Только я успел отряхнуться и привести в порядок покушавшихся на меня людей, как в номер явилась девушка-администратор с дежурным по части.
— Вот уже целый час здесь такой гвалт стоит, что все постояльцы проснулись и пришли ко мне с протестами, — пожаловалась она непонятно кому — дежурному или подполковнику, которого неожиданно для себя увидела здесь.
И если она этому ничуть не удивилась, то дежурный офицер замер и принял стойку «смирно». Приложив руку к головному убору, четко доложил:
— Товарищ подполковник, за время моего дежурства в части происшествий не произошло.
— Хорошо, свободны, — отпустил он дежурного. — Да и вы тоже идите, мы сами здесь разберемся. — Эти слова относились уже к администратору, и их не пришлось повторять. — А вам, — обратился он к подчиненным, — три дня увольнения. Утром жду вас у себя в кабинете.
Их как ветром сдуло. И.о. командира потер затылок, шею, поморщился и попытался взять инициативу в свои руки.
— Теперь, когда выяснили отношения, надо наметить, что делать дальше.
Я в сердцах матюкнулся, причем с конкретным для него адресом, и предупредил, что если еще раз перейдет мне дорогу, независимо, сам или через подставных лиц, переломаю хребет. Научен отменно.
— Больше этого не будет, — заверил Тихомиров и попросил: — Только Бурову не говори, озолочу тебя.
Я глянул на часы.
— У тебя минута, чтобы отсюда убраться. Хочу поспать еще часок.
— Ухожу, ухожу, — заторопился он. — Надеюсь, еще встретимся, — сказал не с угрозой, а с многообещающим намеком.
С чувством выполненного долга я лег прикорнуть и ровно в три был уже на ногах.
В тамбуре одного из вагонов устроена уютная сторожка с видом на окружающую местность. А несколько зеркалец позволяют держать в поле зрения все вагоны — от крыши до ступенек. Так что я прекрасно расположился и только ждал, когда подойдет поезд и наши три вагона к нему прицепят.
Наконец состав дернулся. Глянул со ступеньки. Ого! Товарняк мощный. Вагоны, цистерны, открытые платформы с грузом, укрытым брезентом. Куда это их? Неужели все это левак? Смотрю, бежит дежурный по части со свертком в руках.
— Это вам от подполковника, — передал он мне сверток уже на ходу.
Взял сверток. Развернул. Ничего себе! Зелененькие! Ровно десять тысяч. Здорово же я его напугал, если он так раскошелился.
Интересно, а как же будут расплачиваться за это оружие получатели? Буров об этом ни слова. Только доставить, а там не мое дело. Тоже отработанный механизм. Во гребут! Куда только девают такие деньги! Наверное, в швейцарских банках хранят на черный день. Такой коммунизм им и не снился в их счастливые застойные, а затем и перестроечные годы.