ще осталось. Так и стал у Гиви рабочей лошадкой. Но платил он щедро, не обижал. Если бы не это задание, наверное, так у него и пасся бы до самого конца. Теперь терять нечего, скажу все, что спросят, но и в запасе кое-что оставлю, на всякий случай, чтоб подороже продать.
— Гиви неуловим, у него нет постоянного места жительства, и никто не знает его адреса. Он сам находит своих ребят, дает им указания, собирает с них дань, вознаграждает каждого, устраивает совещания то в парке, то в кинотеатре, а то у кого-нибудь на квартире.
— Что, и бабы постоянной у него нет? — с сомнением спросил Александр Михайлович.
— Этого никто не знает. Кажется, в Тбилиси у него жена и дочь, но о них он никогда не говорит. Правда, пропадает иногда на неделю-другую, а то и на целый месяц. Наверное, к ним ездит.
— Такой уж он и неуловимый! — усмехнулся директор. — Просто не хочешь назвать адрес, смотри, дело твое.
— Ей — богу, не знаю, — взмолился я, почувствовав, как твердое дно уходит из под ног и я начинаю тонуть. — Могу указать ресторан, где он часто обедает, — ухватился я за соломинку.
— Неплохо, — похвалил Главный. — Где же?
— На Суворовском бульваре есть Дом журналистов. Там ресторан, Гиви у них частый гость.
Александр Михайлович откинулся на спинку стула и, довольный, потянулся. Кажется, ему надоел допрос. Интересно, что он сейчас придумает. На меня уже не смотрит. Пальцем поманил к себе Ию.
— Возьми его и побереги в приемной, — распорядился он, имея в виду меня. Глянул на парня: — А ты погоди: дело к тебе есть.
Ия бесцеремонно ткнула меня в плечо:
— Пошли!
В приемной никого не было. Девушка-секретарь куда-то отлучилась, и мы могли перекинуться несколькими словами.
— Здравствуй, опять пришлось встретиться, ты извини, что так получается, — первым начал я закидывать удочку в надежде, что она поможет мне выбраться отсюда.
— А вы никак не успокоитесь, — вместо приветствия произнесла Ия, — неужели не надоело в тюрьме дни коротать?
— Даю слово, завяжу, если поможешь в последний раз.
— А куда денетесь, если нет ни жилья, ни работы, одни лишь завязки в преступном мире?
— Уеду куда глаза глядят, забьюсь в глушь, начну все с нуля.
— Хотелось бы верить.
Я признался Ии, что давно решил порвать с криминалом, найти нормальную работу, даже жениться подумывал. Гиви появился и, наобещав золотые горы, вовлек в свою компанию. И пошло, поехало. Это как в болото провалился — выбраться обратно уже нет сил. Но сейчас, уверен, хватит воли завязать с ним и начать другую жизнь, иначе пропаду. Конечно, если выберусь отсюда.
— Попробую вам помочь, но с одним условием, — сказала Ия.
Убедившись, что внимательно ее слушаю, предложила мне свой план. Он заключался в следующем.
Я продолжаю работать в команде Гиви, информируя ее обо всем, что там происходит.
— Ничего не получится, — разочаровал я ее, — стоит мне туда вернуться, не выполнив задания, разбираться не станут, а сразу ножичек в бок — и все.
— Это как подойти к делу, — возразила Ия. — Придете с повинной головой — один разговор, а если со своей легендой — другой коленкор.
— С какой легендой? — не понял я.
Представьте, что вы актер, — начала объяснять Ия, — и играете роль по сценарию, который хорошо выучили. Являетесь к Гиви и предъявляете ему счет за провал всей операции. Не давая опомниться, перечисляете одну за другой все напасти, которые обрушились на вас, как только вы переступили порог этого заведения. Скажите, что вас сразу обезоружили, потом пытали, желая вырвать сведения. Нажмите на то, что сильно досталось за отказ сообщить, где находится Гиви. Неплохо также дать ему фору и выдать случайно услышанную тайну о готовящемся налете на ресторан «Дели», где он обедает, чтобы схватить его, и так далее. Незаметно для себя я заразился ее оптимизмом и в конце концов сдался:
— А что, стоит попробовать.
— Тем более, что другого выхода у вас нет, — призналась Ия. — Чувствую, что наш шеф держит Павла не случайно, инструктирует насчет вас. Это плохой признак. Надо постараться переубедить его.
Из кабинета вышел Павел и от имени директора пригласил Ию в кабинет. Сам остался со мной. Мрачнее тучи.
— Решили меня убрать? — спросил в лоб.
— Откуда узнал? — вырвалось у Павла, и тотчас он спохватился: — Здесь не гестапо, и вообще я тут ни при чем.
— Меня не проведешь, парень, да и девушка твоя уже в курсе.
Павел оторопело посмотрел на меня и промолчал. Скоро вышла Ия. По ней ничего не узнаешь. Невозмутима, как с прогулки.
— Ну что, горе-убийца, — обратилась ко мне, — пошли, твой шеф зовет.
Ия впереди, я за ней. Замыкал шествие Павел. Александр Михайлович стоял посреди кабинета, уставившись в потолок, будто молился Всевышнему.
— Не скрою, я принял решение, как поступить с тобой, уже в тот момент, когда Оля уложила тебя на пол, — встретил он меня резкими словами и совсем не таким голосом, каким выпытывал нужные ему сведения.
Но почему он Ию называет Олей? Впрочем, это их дело, значит, так надо. Хотелось бы узнать, что меня ждет. Александр Михайлович продолжал:
— Однако Ольга убедила, что мой вариант никуда не годится, и предложила свой. И я принял его. Не потому, что очень понравился. Просто она сегодня именинница, герой. Оля спасла мне жизнь, я никогда этого не забуду. Не мог ей отказать. Скажу тебе одно, постарайся не подвести ее, этого я тебе уже не прощу. — Гендиректор с чувством выполненного долга вернулся за свой стол и, обратившись к Павлу, отдал приказ: — Отделай его как следует, чтоб комар носа не подточил. — И уже ко мне: — Придется потерпеть, надо товар лицом показать, слова должны соответствовать виду, — и весело засмеялся собственной шутке.
— Не могу лежачего, — признался Павел, когда я умолял его двинуть посильней по скуле, синяк ведь должен вскочить, а тут даже красноты не видно. Позвал Ию. Она ждала в коридоре, пока Павел в специально отведенной директором комнате старался загримировать меня кулаками.
— Вы что, спятили? — возмутилась Ия. — Слабой девушке предлагать такое. Давайте лучше синьки добавлю, — достала где-то синюю тушь, губную помаду и давай разукрашивать меня. И не только лицо, но и тело.
Посмотрел на себя в зеркало, ахнул. Живого места нет.
— Куда вас теперь доставить? — спросила Ия.
— Это я приврал насчет того, что крыши нет над головой, — признался я, — комнату снимаю. Туда мне и надо незаметно попасть. Гиви позвоню по телефону. Он и решит, самому прийти или меня к себе позовет.
Мы с Ией отработали систему связи. Все, что ее интересует, буду присылать на Главпочтамт до востребования. Регулярно — по телефону. Она звонит мне на квартиру, я — Александру Михайловичу, и договариваемся о встрече в определенном месте. Надел плащ, высоко поднял воротник и на такси подъехал к дому. Поднялся в свою комнату и сразу к телефону.
— Алло, слушаю, — звучит голос Гиви.
— Привет, старик, — еле ворочаю языком, — узнаешь? Это я, Хромой.
В трубке сопение. Переваривает новость. А может, не услышал. Только собрался повторить, как перебивает меня:
— Ничего больше не говори, жди, сейчас приеду, тогда все расскажешь.
Этого я и ждал. Пока есть время, тренируюсь перед зеркалом, строю рожи, потом разбираю постель и мну ее, как будто лежал.
Гиви не заставил себя долго ждать. Заявился, да не один, а с двумя охранниками. Лично его персону оберегают.
Окинул меня беглым взглядом, прошел в комнату, парней оставил в коридоре.
— Вижу, отделали тебя под орех. Что произошло? — спрашивает и сам же отвечает: — По всему видно, не он, а ты стал кроликом.
Недаром тренировался, выдал ему, как советовала Ия, претензии на полную катушку. Он аж лицо прикрыл руками:
— Хватит шамкать и плеваться! Понял тебя. Завтра же марш в больницу, я устрою. И пока тебя не починят, не высовывайся оттуда. Слушать тебя невыносимо, не только смотреть. Наверное, я тоже виноват, как следует не продумал акцию, не учел возможности засады. Но так не должно было быть. Кроме меня и тебя, об этом никто не знал. Откуда у них сведения, что ты заявишься к ним? Ничего, разберусь, — с угрозой закончил он свою тираду.
— В больницу не пойду, — категорически заявил я.
— Это почему же?
— Еле вырвался от них. Ты хочешь, чтобы меня добили? Ведь я свидетель, и меня ищут.
Гиви посмотрел в мою сторону с подозрением.
— Темнишь что-то, может, бабенцию завел и желаешь у нее подлечиться?
— И это тоже.
Гиви не настаивал. Похлопал по плечу.
— Ладно, отдыхай. Понадобишься — найду. Бабок ты не заработал. Но авансик на будущее дам. — Он сунул мне несколько сотенных бумажек.
— А «будущее» скоро появится? — поймал его на слове.
Но Гиви был сдержан.
— Не беспокойся, в стороне не останешься, — хотел потрепать меня по щеке.
Я вовремя отшатнулся: вдруг краска останется у него на ладони.
— Ну, ну, не бойся, я осторожно. Да, отделали тебя под орех, — повторил он.
Я облегченно вздохнул.
Гиви со своими телохранителями ушел, теперь можно стереть с себя краску. Дня три-четыре буду жить спокойно. Если и замышляет новое дельце, то не скоро, иначе бы сказал. Жди по телефону его указаний. Это он по чрезвычайному обстоятельству зашел, а обычно вызывает к себе. Только влез под горячую воду, звонок в дверь вынес меня из ванной. Пока лихорадочно напяливал на себя одежду, трезвон не прекращался. Конечно, можно и не открывать, а вдруг это опять Гиви. Забыл что-то? Маловероятно. Дипломат, сумку, покупки несут, как правило, его сопровождающие. На цыпочках подкрался к двери, посмотрел в глазок. Так и есть — Гиви. Вот это номер! Впустить — значит разоблачить себя. Таких вещей он не прощает. Нет, открывать не буду. Не станет же он ломиться.
Минут пять еще звонил, потом ретировался. Ничего, отбрехаюсь как-нибудь.
Снова в ванну: до чего ж приятная процедура, особенно после всех этих встрясок. Денек был не просто горячий — кипяток. Не привыкать, все время балансирую на грани, и случалось такое, кстати, с участием Ии, когда уже прощался с белым светом. Минувший день — из той же оперы. Пора с этим кончать. Надоело по лагерям шастать, да и годы поджимают. Сделаю, что обещал Ии, и смотаюсь начисто. Хорошо бы и паспортишко новый, без отметин, заиметь и начать все с чистой страницы. Опять звонок. Теперь телефон разрывается. Надо подойти.