— Хорошо, если ты считаешь, что «слишком», позвони ему и посоветуйся. Может, он сам даст тебе «добро», чтобы облегчить себе задачу.
— А если возразит?
— Тогда и будем гадать, что делать, — резонно заметила Надя.
Я согласился.
Однако гадать не пришлось. Дальнейшие события однозначно определили мое решение.
Прямо из больницы заказал Москву, кабинет генерала Рожкова. Уезжая, Ия оставила Наде этот номер телефона, по которому можно будет ее разыскать в экстренном случае. Но сейчас мне нужен лично генерал Рожков, а не Ия. Кабинет не отвечал. Хотел уже дать отбой, как услышал голос дежурного по управлению. Он сообщил, что генерал Рожков ушел на пенсию и вместо него уже назначен другой.
Вот это номер! Что же теперь делать? Мы все, включая Ию и Генриха, были связаны с Виктором Николаевичем. Он пригласил на работу в Россию моих ребят, проявил участие в их устройстве, дал им важное задание. Да и Дик Робсон, насколько мне известно, установил с ним хорошие деловые контакты. Генерал Рожков производил впечатление честного и волевого человека, прекрасного организатора, болеющего за дело. Но такие люди долго там не удерживаются. Ничего не изменилось в доброй старой России. Надеюсь, Ия с Генрихом сами сориентируются, как им дальше поступать. А вот что делать мне? Придется все же отдать документы Валерию Николаевичу. Пусть распорядится на благо нашей семьи и своей, если она у него есть.
Позвонил ему, как и уговаривались в любом случае. Назначил встречу здесь, в больнице, рассчитывая, что Надя привезет к этому времени мою тетрадь, вернее, одну из трех копий, сделанных мною в свое время. Все вышло так, как я задумал.
Валерий Николаевич не скрывал радости, держа в руках толстенную тетрадь и, перелистывая одну за другой страницы документов, не выдержал и воскликнул: «Это же настоящий клад! — Объявил: — Завтра улетаю обратно».
Он долго меня благодарил за правильно принятое решение, обещал держать в курсе и заверил, что теперь я могу быть спокойным за свою судьбу.
Когда он ушел, на моем столике остался сверток. Развернул — деньги. Десять тысяч. И записка: «Это лишь часть гонорара, остальное получите, когда документы заработают».
Зачем мне эти деньги? — возмутился я. Теперь выходит, что я с ними в одной упряжке. А впрочем, так оно и есть. Хотел наказать коррумпированную верхушку — не получилось. Может, теперь получится? Но это дело будущего, зато уже сейчас, когда я избавился от злополучных бумаг, легче стало на душе. Можно больше не опасаться, что кто-то будет угрожать мне или моим близким.
Но, оказывается, я глубоко заблуждался.
Все началось с того, что Надя почему-то в этот день задерживалась. Пришло время завтрака. Скоро обед, а ее все нет. Забеспокоился: не заболела ли?
Вдруг вбегает, глаза заплаканы, на лице — тревога:
— Сережа пропал! Воспитательница пошла вчера за ним в колледж, а там удивились: он сегодня вообще не приходил. Уже сообщила в полицию. Дик поставил всех на ноги.
Я почти не сомневался, что это цепь все тех же провокаций, и надо принимать срочные меры, чтобы спасти ребенка. Значит, те, кто это устроил, не знают, что документы я уже отдал. А может, они из другой компании? Что же, и их тогда придется удовлетворить.
— Надя, помоги мне одеться, я еду домой.
— С ума сошел, никуда ты не поедешь без разрешения врачей, я не допущу этого. — Надя силой уложила меня обратно в постель.
Пришлось раскрыть карты.
— Сережу схватили из-за меня, — сказал я. — Мое присутствие в доме необходимо. Им нужен я, и они будут разговаривать только со мной. И документы, которые я им отдал, находятся в доме. Как видишь, другого выхода нет.
— Встанешь, если врачи разрешат, — упорствовала она.
— Хорошо, позови дежурного врача, — согласился я, — и оставь нас на минуту, объясню ситуацию без свидетелей.
Вошла врач, молодая приятная женщина. Надя осталась за дверью.
— Слушаю вас, какие проблемы? — положила руку мне на запястье и смотрит прямо в глаза. — Чудесно, с таким пульсом можно хоть в космос лететь.
— Мне не надо так далеко, доктор, лучше отпустите меня домой.
Врач, сама симпатия, продолжала подшучивать:
— В увольнение на пару-другую часиков для свидания с очаровательной супругой так и быть разрешу. Но к вечеру должны быть здесь, в постели.
Меня это вполне устраивало. Не пришлось ничего объяснять, проходить консилиум, как у них принято, и прочие формальности. Побольше бы таких понимающих медиков.
Когда Надя вновь вошла, я уже был на ногах. Через несколько минут медсестра принесла мне одежду, и мы поспешили на улицу. По дороге я объяснил Наде, все еще не верящей в официальное разрешение, что состояние мое прекрасное и врач не возражала против моего ухода. Пришлось признаться, что отпущен на несколько часов под честное слово.
Не успели мы подъехать к дому и выйти из машины, как услышали через открытые окна телефонный перезвон. Надя подбежала первая и подняла трубку.
— Да, да, здесь Андрей Петрович, — отвечала она и, прежде чем передать мне телефон, спросила дрожащим голосом: — Скажите, Сережа у вас? Ах, не знаете ни о каком Сереже, зато я знаю. Будьте вы прокляты, Бог накажет вас за ваши преступления. — Она все больше распалялась, и на том конце провода могли просто прекратить разговор, тогда пришлось бы снова томиться ожиданием. Но Надя сама вдруг замолкла и передала мне трубку. — Это тебя, будь с ним поласковей, а то вроде он обиделся на мою горячность.
— Ничего, переживет, — успокоил я жену, — и перестань нервничать, все будет хорошо, Сережу скоро вызволим.
— Алло, Андрей Петрович? — услышал я свое имя.
— Да, это я.
— Энергичная у вас женушка, она, видно, в доме за мужчину? — Голос показался мне очень знакомым и еще через пару фраз я понял, с кем имею дело. Это, без сомнения, Ростислав.
— Давайте ближе к делу, — прервал я его разглагольствования о Наде, — каковы ваши условия освобождения ребенка?
— Вот это, я понимаю, деловитость, прямо-таки быка за рога, — восхитился Рост. — Вот если бы вы там, у меня, выразили такую готовность, никаких недоразумений давно бы уже не было и все жили бы спокойно.
— Понял, что дальше?
Ростислав еще некоторое время покочевряжился, желая вывести меня из терпения, но, видя, что я веду диалог выдержанно, с твердым намерением вступить с ним в сделку, заявил наконец, что Сережа, конечно же, у него и он даст возможность поговорить с ним по телефону, если я выполню его условия. Он потребовал мою тетрадь, пять миллионов долларов наличными и возможность беспрепятственно вылететь в Россию. Деньги и документы должен лично передать кто-либо из членов семьи — я сам, жена или дочь. При этом ребенок освобождается, а тот из членов семьи, кто придет, останется заложником и полетит с ним в Россию. Только там он будет отпущен, когда он, Рост, благополучно испарится со своими друзьями. Ростислав предупредил: если полиция вмешается на каком-либо этапе операции, заложника немедленно уничтожат.
Условия драконовские, и я тотчас передал это Дику Робсону, который связался со своим начальством. Было принято решение — удовлетворить требования Белозерова. Горячее участие принял Венс. Он без колебаний выписал чек на пять миллионов, и я мог в любое время получить в банке наличные. Оставалось решить, кто пойдет на встречу с Ростом.
— Это мой сын, и пойти должна я, — решительно сказала Надя.
— Существуют вещи, которые должны делать только мужчины, — возразил я. — К тому же документы, нужные Ростиславу, требуют комментариев. Он обязательно начнет расспрашивать. Сможешь ли ты дать пояснения? Нет. Так что не возникай и позволь мне самому закончить дело.
— Но ты еще не совсем здоров и к тому же подведешь врача: ты же дал слово возвратиться в больницу.
— Это аргумент. Посоветуемся с Диком, он подскажет.
Я с Надей поехал к Робсону в управление. Когда Дик узнал, о чем идет речь, то сразу же отбросил оба наших варианта. Предложил послать женщину-полицейского, загримированную под нашу дочь.
Надя отвергла этот план, заявив, что рисковать сыном не будет. Я поддержал ее в том смысле, что Рост — умный и хитрый авантюрист, готовый на все. Его не обманешь.
Дик задумался.
— Наверное, вы правы. Я совсем упустил из виду, что недавно мы нашли Марка Шиманского задушенным. Перед смертью он мог признаться, что девушка, которую он привел, была не его дочь, а ваша, Андрей Петрович. Мой номер может не пройти. Единственный выход — срочно вызывать сюда Ию. Это я беру на себя. А с тетрадью вы решили?
— Я уже отправил ее куда надо. Дик развел руками:
— Как же так, он ведь требует документы.
— Белозеров получит бешеные деньги и вряд ли будет сердиться, если ему вручат копию.
Дик согласился со мной и поделился планом операции.
Как только главарю банды будут переданы деньги и документы, а ребенок вернется к родным, преступнику предоставят автомобиль с шофером, который доставит его и заложника в аэропорт к очередному рейсу на Москву. В самолете им будет отведен отдельный салон. В Москве их встретят представители милиции и постараются арестовать его так, чтобы никто не пострадал.
Когда мы уже уходили, Дик успокоил нас, заверив, что все получится как надо. На прощанье сказал:
— Думаю, что если к игре подключится Ия, то никому лететь в Москву не придется, бандит останется здесь и ответит по нашим законам.
— Обязательно останется, — поддержал я Дика, вспомнив тех, кого она смела с дороги на пути ко мне…
После визита Хромого, когда Александр Михайлович был на волоске от смерти, генеральный совсем уж приставил меня к своей ноге. Чуть отлучусь, ищет: куда подевалась Ольга? Так привыкла ко второму имени, что откликаюсь на него, как на свое. Первое время, бывало, не пойму, кого это зовут.
Стал директор возить с собой на тайные сборища своих коллег. Меня, правда, оставляет за дверью, но все равно секретарь Люба говорит, что такое доверие еще никому из приближенных помощников оказано не было. Зато, когда переговоры в кабинете проходят, я всегда рядом. И что ни скажет, на меня поглядывает: как я реагирую. Хотя прекрасно знает, что на моем лице ничего прочесть нельзя. Кажется, это тоже высоко ценит и нередко советуется: «А как ты считаешь, если я поступлю таким образом…» — и начинает разворачивать передо мной свою идею. Надо сказать, что его прост