Ладно, посмотрим все же, что он хочет мне предложить.
Когда парни разошлись после его беседы «перекурить на воле» и мы остались вдвоем, Гущев тяжело вздохнул и пожаловался:
— Дел невпроворот, а положиться не на кого. Приходится все самому. — Он открыл свой кейс и достал пачку долларов. — Здесь пять тысяч. Это тебе за выполненную работу, порученную Буровым и его шефом, известным тебе Александром Михайловичем. С Бурова деньги не возьмешь, душа его уже в раю… или в аду. — Гущев хихикнул и продолжал: — А с Александра и гроша не вытянешь, жаден до безобразия, и мне всегда приходится расплачиваться. Теперь будешь моим помощником. — И, предупреждая вопросы, сразу все поставил на свои места: — Скажешь, криминал? Отвечу: да. Но ведь вся страна втянута в куплю — продажу. Назови это как хочешь: реформы, новый курс, демократические преобразования — суть остается все та же. Купля-продажа или наоборот. И все, что связано с этой главной движущей силой, является преступным, незаконным. Если же действовать так, как велит Закон, страна вылетит в трубу. Понятно?
— Понятно, что твоя философия — это философия абсурда, — прямо сказал я, что думал.
— Молод ты еще, и, видно, жизнь тебя мало ломала, — обиделся Гущев. — Но работать ты у меня все равно будешь. Убежден, понравится, особенно когда начнешь каждый месяц получать такую вот пачку. И потом учти, у меня выходы на политдеятеля любой величины, и нет такой задачи, которую я не смогу решить.
В комнату снова стали заходить бритоголовые. Гущев оставил пятерых. Остальным предложил выйти и подождать, когда их позовут.
— Эти ребята из специальной группы Бадашева, — настала очередь знакомить их со мной. — Они прошли там целевой курс подготовки и теперь будут работать у меня. Через пару дней вы все отправитесь на одно очень важное и оплачиваемое по высшей шкале задание. В Чечне находится один человек, который ухитрился сильно насолить и официальным властям, и нам, держащим в своих руках экономику. За его голову спецслужба негласно назначила крупную сумму. Действовать напрямую, в лоб, они не хотят, чтобы себя не дискредитировать. Если это сделаем мы, они возражать не будут. Более того, выплатят вознаграждение исполнителям. Мой коллега, Александр Михайлович, пытался было разделаться с ним, но, как всегда, сработал вхолостую. Я же действую без проколов, и вы в этом убедитесь, когда ознакомитесь с моим планом.
Действительно, у Гущева все было расписано до мельчайших подробностей.
По его замыслу, мы едем в Чечню. До военного аэродрома самолетом, а дальше машиной до поселка, в котором обосновался этот человек. Гарнизон ополченцев в это время должен уйти на задание, и мы въедем в почти пустой поселок, охраняемый небольшим чеченским патрулем и еще несколькими охранниками, с которыми ничего не стоит разделаться. Гущеву был известен и дом, где нам предстояло схватить нашу жертву и доставить в Москву. На мой наивный вопрос, откуда ему известны такие подробности, Гущев неожиданно раскрылся. Оказывается, «представитель» Александра Михайловича выполнял двойную роль. Он доставлял чеченцам оружие и одновременно был его соглядатаем и исполнителем особых поручений, то есть провокаций, терактов, отдельных убийств. На этот раз ему не повезло, замысел его не удался, он был раскрыт и во всем признался. Чеченцы через своих людей сообщили об этом Александру Михайловичу, прежде чем тот к нему вернулся. Генеральный директор дружелюбно встретил своего доверенного, внимательно выслушал его бодрый рапорт, в котором, естественно, ни слова не было о том, что он раскололся, поблагодарил за старание и обещал щедро оплатить услуги. На следующий день ему помогли покончить с собой, что-то подсыпав в бокал с коньяком.
— Это логичный конец предательства, — закончил рассказ Гущев. — Надеюсь, ничего подобного в моем ведомстве не случится. — И он пристально обвел взглядом парней.
— Конечно, в нас не сомневайтесь, не подведем, — подали голоса парни.
Когда бритоголовые спросили, можно ли идти, Гущев почему-то посмотрел на часы и изрек:
— Два дня вам на раскачку, поработайте с Игорем, чтоб мышцы разогреть, и в путь-дорогу.
Я с самого начала не сомневался, что речь идет о Генрихе Николаевиче. Потому и согласился на эту авантюру. С моим участием все же больше шансов отбить его или в крайнем случае переправить в безопасное место. Судя по замыслу Гущева, в осуществление его плана втянуты высшие должностные лица спецслужбы. Иначе как расценить возможность осуществить полет, посадку на военном аэродроме, предоставление машины? А точные сведения о местонахождении Генриха Николаевича? Это дело профессионалов. Без их помощи Гущев не мог бы придумать ничего подобного.
Лучшим для меня вариантом было предупредить Генриха Николаевича о готовящемся на него покушении и отчалить от этого дела, сославшись, например, на нездоровье или другую причину. Но как это сделать? Может, рассказать обо всем Ии, она что-нибудь придумает. Где найти ее? Гущев говорил, что бритоголовые ребята из бадашевской спецгруппы. Они наверняка знают, где находится сейчас Ия. Надо выяснить. Не откладывая в долгий ящик, договариваюсь с парнями о начале с завтрашнего дня занятий по подготовке к операции. Заодно интересуюсь, кто у них был инструктором в центре. Подробно расписывают девушку Олю. Она с ними не только тренировалась, но и была главной в спецгруппе, которая прибыла в распоряжение генерального директора фирмы.
Так, отлично, значит, Ия у Александра Михайловича. Обращаюсь к Гущеву с просьбой разрешить поехать к генеральному директору и поговорить с ним. Возможно, узнаю что-то новое о чеченцах, окружающих нашего клиента, и о нем самом: ведь он побывал у него в качестве налогового инспектора и наверняка показал свой характер.
— Не возражаю, — согласился Гущев и предупредил: — О наших планах — ни гу-гу.
— На этот счет будьте спокойны.
Гущев лично позвонил Александру Михайловичу и попросил быть поласковей с его человеком, который кое о чем его расспросит.
— Жми к нему, он тебя ждет, — сказал Гущев и вызвал водителя разъездной машины, распорядившись сделать со мной рейс туда и обратно. — Водитель знает, куда везти, — пояснил он.
Как же подкатиться к генеральному директору, чтобы не вызвать у него подозрений насчет моей поездки в Чечню? А то начнет расспрашивать, и я запутаюсь. Так ничего за дорогу и не решил. И только перед входом в его кабинет сверкнула мысль: свалю все на Гущева, пусть тот и выкручивается.
Разговор у нас получился. Александр Михайлович моментально меня узнал, угостил кофе с коньяком да еще с шикарными шоколадными конфетами, с готовностью отвечал на все мои вопросы и, когда я уже собрался уходить, не преминул поинтересоваться, для чего мне такие сведения, не собираюсь ли я туда махнуть.
— Нет, что вы, — замахал я руками, — лезть в самое пекло, да ни за какие деньги. Просто Гущеву понадобились подробности, и он послал меня к вам.
— А для чего?
Я пожал плечами:
— Позвоните ему, это же не секрет.
— Да — да, так и сделаю, — скомкал разговор Александр Михайлович, сделав вид, что удовлетворен ответом.
А я, собравшись уходить, поблагодарил его за гостеприимство и как бы между прочим полюбопытствовал: не вижу что-то вашего телохранителя, очаровательной девушки — боевика. Ребята из ее спецгруппы просили узнать.
— Она уехала в Чечню с моим особым заданием. Теперь была моя очередь заторопиться и сделать вид, что такая информация меня вполне устраивает.
«Если этот тип не врет, значит, Ия уехала к Генриху и постарается забрать его оттуда, — размышлял я. — А если ей не удастся?..»
Теперь я уже не колебался и решил непременно принять участие в этой авантюре.
Мы летели на военном транспортном самолете типа «Антей», перевозившем ящики с боеприпасами. Перед взлетом один из членов экипажа предложил всем надеть парашюты и показал, как им пользоваться при аварийной ситуации. На мой вопрос, почему же не дают парашюты пассажирам «боинга» или «Ила», он ответил, что «Аны» специально приспособлены для сбрасывания десанта. Откроется люк в заднем отсеке, и можно прыгать даже с разбега.
Наставления члена экипажа меня не успокоили, а, наоборот, вызвали видения различных вариантов авиакатастроф с моим участием. Но все кончилось благополучно, и поздно ночью самолет мягко приземлился на аэродроме.
Ко мне подошел офицер, одетый в полевую форму, и сообщил, что машина ждет нас. Пересели в «волгу-пикап», свободно разместившись в кабине. Предупрежденные офицером, что возвратиться надо до рассвета, мы не стали тратить время на переодевание и еду, а переоделись и перекусили по дороге. Когда приблизились к поселку, все уже были в маскировочных костюмах и черных масках. Машину с водителем оставили ждать на опушке леса, а сами короткими перебежками, пригибаясь к земле и прячась за кустарники, последовали прямо к дому, который нетрудно было вычислить, зная его расположение.
Мы заранее договорились, что охранников будем снимать, не убивая, а только вырубим на время. Этому я успел научить ребят за два отведенных нам для тренировок дня. Да и вооружены мы были пистолетами только на крайний случай. Излишний шум может вызвать тревогу и сорвать всю операцию. У крыльца дома, где находился Генрих Николаевич, прохаживался часовой с автоматом на изготовку. Я сам взялся его снять. Пока пятеро моих ребят притаились в нескольких метрах, чтобы в случае необходимости прийти мне на помощь, я осторожно подкрался сзади к часовому и правой рукой сжал его горло. Он медленно сполз на землю. Как минимум полчаса будет приходить в себя. Это проверено. Оттащил его к стене. Трое вместе со мной вошли в комнату. Двое остались сторожить. Включил фонарик. Кровать, стол, стулья. Небольшой сейф. Хорошо бы и его прихватить, наверняка какие-то деньги, бумаги, которые будут нужны Генриху Николаевичу. Но как взять, чтобы незаметно было, все равно обратят внимание, подумают — валюта. Неприятностей не оберешься. Ладно, там видно будет, а пока — вот он, спит без задних ног, ничего себе нервишки. Я бы так не смог. Вечно всем