Я все это к чему? Да черт его знает. Просто сегодня четверг. Дело за кошельком; впрочем, есть в мире вещи поважнее, чем кошелек, но это, конечно, дело вкуса. Сегодня четверг, повторяю. Четверг.
Пятница, 12 мая
Май, помимо всего, еще и бесконечный праздник для обоняния; в этом смысле разве что сентябрь может с ним сравниться, да и то не во всяком городе. Запах цветущих вишен смешивается с запахом дыма, который неведомо откуда, но непременно появляется по весне. Камни, отвыкшие за зиму от тепла, вдруг вспоминают, каково это – нагреться на солнце, – и пахнут с перепугу вовсю, этакие свежие неорганические цветы. Ветер с реки ничем не хуже ветра с моря, в мае по крайней мере. И если уж зашла речь о воде, божественно благоухает мокрый асфальт, политый в первый жаркий день из шланга. Рассказывать о том, как пахнет после настоящего дождя, даже пытаться не стану, это из тех чувственных переживаний, для описания которых нет слов в языках человеческих, а для языков нечеловеческих нет подходящей раскладки клавиатуры у меня.
И еще, и еще. В мае люди распахивают окна. Всякий прохожий имеет нефиговый шанс внезапно обнаружить, что из распахнутых окон пахнет чужой жизнью, неподдельной, без вранья – жареным луком, кремом для обуви, трубочным табаком, яблочным компотом, пригоревшим маслом и свежеструганым деревом. Вдыхать эти ароматы – далеко не всегда наслаждение, зато всегда приключение. Для носа, и не только, если повезет.
Суббота, 13 мая
Полнолуние сегодня, полнолуние. Хороший ежемесячный повод выйти из берегов, каждому – из своих. Потому что всякий человек – океан, и глупо всю жизнь искренне считать себя лужей, пусть даже самой глубокой и непросыхающей в микрорайоне.
Вот так.
Воскресенье, 14 мая
Жители Северного полушария наконец-то перестали жаловаться на холод. Скоро, того гляди, начнут жаловаться на жару; из года в год – так.
Все разумные люди при этом в общем понимают, что нет занятия более пустого и безрассудного, чем досадовать на погоду. Она – просто есть, дана нам в ощущениях, это одно из непременных условий задачи, которую мы решаем всю жизнь (ответ, в сущности, известен, никто не запрещает заглянуть на последнюю страницу учебника, но это не освобождает от необходимости продумать и тщательно прописать решение, которое, как известно, каждому – свое).
Так вот, погода. Ругать ее просто и, чего греха таить, приятно, а вот искренне наслаждаться всяким климатическим вывертом, расслаблять мышцы, впускать в себя ледяной ветер, как в пустой дом, натянутой струной звенеть в стылом февральском городе или, напротив, таять от немилосердного жара июльского солнца, блаженным ручейком утекать из-под собственных ног – почти никому не доступное искусство. Хотя казалось бы.
Иногда я думаю, что злокозненный климат только для того и дан нам свыше, чтобы мы учились не просто принимать обстоятельства такими, какие есть (это как раз многие могут – со скрежетом зубовным и скорбным лицом, закусив губу, вспомнив, как воспитывали в детстве силу воли), а искренне наслаждаться этими самыми обстоятельствами, черт бы их побрал, честно говоря.
Но надо, надо стараться. А если не получается, тогда уж – отставить бесполезное нытье, пускаться на поиски хоть какого-нибудь завалящего шамана, чтобы научил управлять погодой, вызывать дождь, рассеивать тучи, и все в таком духе. Некоторые мои знакомые горожане это умеют, ничего особенного, говорят.
Все это я к тому, что обстоятельства, наслаждаться которыми нет никакой возможности, надо изменять – любой ценой. Потому что нет ничего хуже беспомощности, которая, как говорят знающие люди, младшая, самая любимая сестренка смерти, а вы и не знали?
Понедельник, 15 мая
Птицы небесные, конечно же, не сеют, не жнут, но весь день при деле, вкалывают ради пропитания, шустрят, высматривают кто крошки, кто букашек, в драку лезут из-за любой малости, зато и кушают, и какают практически безостановочно. Словом, нелегка повседневная жизнь небесных птах.
Это я к тому, что если кого работа задрала, как оно часто бывает по понедельникам, помните, что даже евангельский символ беззаботности влип в заботы о корме так крепко, что нам и не снилось.
К тому же нам, людям, точно можно не бояться кошек, и это – отличная новость.
Вторник, 16 мая
Формула «ты меня понимаешь» может означать практически все что угодно.
Например, ты меня понимаешь – значит у нас, с ума сойти, схожие системы символов, так не бывает, батюшки-светы, убиться веником, давай же дружить навек.
Или ты меня понимаешь – значит у нас разные системы символов, мы оба это осознаем и работаем в нужном направлении, и гляди-ка, получается, поэтому сейчас ты, кажется, действительно меня понимаешь – ну, насколько это возможно, но все равно почти невероятно, так не бывает, батюшки-светы, убиться веником, и все в таком духе.
Или ты меня понимаешь – значит я знаю, что ты очень стараешься, молодец, но фиг у тебя получится, а я не сумею объяснить, поэтому ладно, давай я сделаю вид, будто ты меня понимаешь, тебе будет приятно, а мне не так хлопотно, как могло бы быть.
Или ты меня понимаешь – значит гляди-ка, до сих пор мне казалось, что у нас разные системы символов, лень было даже стараться как-то продраться к тебе, но тут, тут – действительно совпали, надо же, какая все же удивительная штука жизнь.
И так далее.
Потому что любая формула – ладно бы формула, любое слово, любой звук может означать практически все что угодно. И тут, как почти всегда и во всем, каждому – свое. Расшифровывая чужую речь, мы опираемся на свой персональный опыт, плюс теоретическое знание о том, как все договорились это понимать, но персональный опыт все же имеет приоритет, причем вот именно этот момент мало кто осознает и учитывает (я уже не говорю «держит под контролем»).
То есть – да, все именно настолько непросто.
История о Вавилонской башне – это вовсе не притча о том, почему мы, бедненькие, должны теперь париться, изучать иностранные языки. А о том, что это не поможет.
Но все равно надо стараться – вот прямо сегодня, здесь, сейчас – заниматься дешифровкой, буквальным, построчным переводом чужой разговорной речи, чужих жестов, чужих взглядов исподлобья, буквальным, повторяю, переводом, а не художественным, как всегда.
Среда, 17 мая
В прозрачный сосуд (за неимением хрустального кубка сойдет обычная стеклянная банка) налить родниковую воду, которая, хвала аллаху, доступна нынче всякому горожанину за небольшие, в сущности, деньги. Бросить туда несколько свежих листьев мяты или мелиссы, да практически чего угодно, лишь бы живое, зеленое и ароматное было. Полдюжины сухих розовых бутонов или просто пригоршню лепестков отмерить щедрой рукой. Кинуть лимонную цедру, если вдруг найдется; нет – и не беда. Поставить на подоконник в солнечный – а вот это очень важно! – день. Через пару часов (не меньше двух, больше – можно) получим божественный напиток, известный некоторым специалистам по Аюрведе под названием «солнечный чай». Стакан жидкого солнечного света – мощный энергетик, не то что эта ваша газированная химическая дрянь в алюминиевых банках. Если начать день с такого напитка, кофе не понадобится. То есть понадобится, конечно, но только потому что вкусный, а не для бодрости.
Кофе, кстати, тоже можно (даже нужно) сварить на пропитанной солнцем воде, если уж она у нас есть, тогда и пряности ни к чему, разве что зернышко кардамона, раздавив пальцами, добавить в джезву – священный ритуал, дань традиции. Результат описать не берусь, скажу только, что пью его сейчас и не знаю, кому руки целовать восхищенно, не себе же, в самом деле.
Строго говоря, мята, мелисса, розовые бутоны, лимонная цедра – компоненты приятные, но необязательные. Можно заменить их другими травами и цветами, а можно вообще ничего в воду не класть. Единственный обязательный ингредиент – солнечный свет. В пасмурную погоду «солнечный чай» приготовить невозможно, не стоит и пробовать.
(Я-то банку с водой ставлю на подоконник еще ночью, чтобы вода вобрала в себя и лунный холод, и предрассветную тьму, и синеву сумерек, и сизый утренний туман, и только потом – солнечный свет, но этот рецепт уже для любителей крепких настоек, не всякому такое посоветуешь.)
Четверг, 18 мая
Бывает такая невыносимая легкость бытия – как на планете с нормальным давлением 9G, скажем, если я ничего не путаю, а привычная человеку земная норма 1G, я же такие вещи только из научной фантастики знаю, да и то слабо помню, сколько лет прошло. Но не мои весьма сомнительные познания важны сейчас, важно, что легкость бытия, особенно невыносимая, на такой планете даст нам, скажем, 4G или другую какую-нибудь ужасающую цифру, ну не знаю я, сколько этих самых G требуется, чтобы не умереть, а только распластаться на земле полураздавленным лягушонком, кровь из носа, пальцем шевельнуть – подвиг, читайте Гарри Гаррисона про неукротимую планету, короче говоря.
Но все же никто не умирает, по крайней мере не сразу.
Такова невыносимая легкость бытия на планетах с особо чудовищным атмосферным давлением. Мне довелось довольно долго прожить на одной из них. Достаточно долго, чтобы уразуметь: единственное, что тут можно сделать, – эвакуироваться. Чем скорее, тем лучше. И прыгать, прыгать всласть, теперь уже не вопреки законам природы, а в полном согласии с ними – до небес.
Ну же!
Пятница, 19 мая
Знакомый написал у себя в блоге:
Мой отец в 4 года попал в гетто. Он говорит, что выжил там только потому, что все это время играл в какую-то бесконечную игру с числами. Закончил играть, когда освободили.
Ясно же, что это универсальный рецепт.
А теперь внимание, сейчас вылетит птичка:
кто думает, будто уж он-то не в гетто и на дворе все путем, страшно заблуждается.