Маргарита была уже далеко, когда услышала его слова, брошенные вдогонку:
– Не стоит напоминать об этом слишком часто. Слова стираются. Вы тоже всего лишь женщина!
Маргарита подошла к дому булочника. Его охраняли солдаты Йорка, сам сэр Ричард только что вошел в дом и преклонил колени перед Генрихом.
– Благословен Господь! – воскликнул он. – Предатель Сомерсет, который вел нашу страну к гибели, мертв, и перед вами я, ваш кузен, готовый служить вам и всем остальным на благо.
Король ничего не ответил. Он сидел на скамье, рядом с ним на столе лежал его шлем. Взгляд короля блуждал поверх головы коленопреклоненного подданного. Генрих смотрел задумчиво, рассеянно, и когда слабым голосом забормотал какую-то песенку, всем стало ясно, что король вновь вернулся в страну призраков, куда никто не мог за ним последовать. Натянутые как струна нервы Маргариты не выдержали, она упала на колени возле супруга и горько расплакалась.
Ожидало ее и другое испытание. Покидая Сент-Олбанс, который монахи почти уже очистили от мертвых тел, она проезжала мимо фонтана на площади и увидела двух мертвецов, Сомерсета и Клиффорда. Их раздели догола, тела лежали в пыли, залитые кровью, и на них уже сидели вороны.
Маргарита с негодованием обратилась к Йорку, который вновь занял место лорда-протектора:
– Неужели ненависть, милорд, испепелила законы рыцарства? Я знаю, вы ненавидели коннетабля, но кроме шпаги, которую носил Сомерсет и перед которой склоняли головы все воины, он был еще и вашим родственником, таким же, как мы. Что же до лорда Клиффорда, то он повинен лишь в верной службе королю, чьей армией командовал. Позор тому, кто не отдал погибших отцу настоятелю для христианского погребения!
На лице Ричарда Йорка отразилось сомнение. На помощь дяде тут же поспешил Уорик:
– Законы рыцарства не распространяются на предателей! Предатели получают по заслугам.
Королева не удостоила его даже взглядом и вновь обратилась к герцогу Йорку:
– Милорд, вы позволили себе глумиться над рыцарской честью, подумайте, что будет с вами в ваш смертный час, ибо пришло время ненависти.
Герцог молча махнул сенешалю, подзывая его к себе:
– Передайте монсеньору аббату, что он может приступить к погребению.
Невелика победа, но она согрела Маргарите душу.
Из-за плачевного состояния короля лорд-протектор не решился слишком широко пользоваться плодами своего триумфа, хотя племянник советовал ему потребовать для себя короны. Однако герцог полагал – и не без основания, – что народ еще не готов к такой перемене, а сам он не желал омрачать еще больше жизнь принца, которому выпала столь тяжкая участь. Йорк созвал парламент, чтобы вновь утвердить свой титул лорда-протектора, но не мог удержаться, чтобы не выдвинуть обвинения против королевы: она царствовала «как тиран».
Маргарите оставили сына, о котором она должна была заботиться. Ее внимания требовал и супруг, так что королевская семья вновь покинула Вестминстер, ставший снова резиденцией лорда-протектора. Поселили чету уже не в Виндзоре и не в другом королевском замке-крепости, а во дворце в Гринвиче на южном берегу Темзы.
Дворец был построен в 1428 году покойным сэром Хамфри Глостером посреди великолепного парка, спускавшегося до самой реки. Лужайки, купы деревьев – все радовало глаз, и в этой обители Маргарита, уставшая от суровых крепостей, вздохнула с облегчением, хотя беды от нее не отступили.
Размещение королевской семьи в загородном дворце имело в глазах народа двойной смысл: с одной стороны, выражало заботу о царственном больном, с другой – свидетельствовало, что чета удалилась как бы на покой и больше не участвует в политической жизни. Существенно сократился и королевский двор.
К великому огорчению Маргариты, леди Феррерс одной из первых преклонила перед ней колени и попросила об отставке. В черной вуали, обрамлявшей ее светловолосую головку, она выглядела еще красивее, но молодая вдова, потеряв горячо любимого мужа, не чувствовала в себе сил вести придворную жизнь.
– О какой придворной жизни вы говорите, Элизабет? – горько улыбнулась королева. – Семья с маленьким ребенком и несколькими слугами в загородном доме – вот чем мы стали. Я надеялась, что у меня, по крайней мере, останется ваша дружба.
– Она с вами навсегда, мадам, – прошептала молодая женщина, опустив голову и не глядя на королеву, – но мое единственное желание – жить в уединении. Только вид мирных полей поможет мне страдать немного меньше…
– Куда же вы поедете? Как велит обычай, к лорду Грею, вашему свекру?
– Нет, там мне делать нечего. Я отправлюсь в Графтон-Реджис, к своей семье. Они зовут меня. Я вернусь к маме под крылышко, там теплее…
Королева задумалась и несколько минут молчала. Она все поняла. Разумеется, Жакетта Люксембургская хочет помочь дочери справиться с тяжким испытанием, выпавшим ей на долю, но старый Вудвилл, ее отец, никогда не славился большой привязанностью к детям. Зато всегда держал нос по ветру. Когда царила Алая роза, он был приверженцем Ланкастеров, теперь ветер переменился, и он счел за лучшее не иметь дела с королевским двором. Помолчав, Маргарита спросила:
– Отец тоже зовет вас к себе?
– Да, мадам, и с большой настойчивостью. Он желает, чтобы я находилась в безопасности.
– В безопасности? Но до сих пор ни одна из моих придворных дам не подвергалась никаким опасностям. При мне оставалась даже герцогиня Саффолк после того, как ее постигло такое же тяжкое горе, как вас. Она пережила трудные дни. Неужели у вас меньше мужества, чем у нее?
По-прежнему не поднимая головы, молодая женщина прошептала:
– Думаю, у меня достаточно мужества, мадам, но отец приказывает, и я ему повинуюсь, потому что у меня больше нет супруга.
Маргарита пожала плечами. Она встала с кресла и, обойдя Элизабет, все еще стоящую на коленях, подошла к окну и бросила взор на реку, пожелтевшую от песка в это время года.
– Что ж, поезжайте, – промолвила она со вздохом. – Желаю вам быть счастливой… вновь!
Леди Феррерс поднялась с колен и решилась, наконец, взглянуть на королеву, но Маргарита даже не смотрела в ее сторону. Элизабет поняла, что положила конец их нежной дружбе, что в глазах гордой Маргариты она совершила непростительную ошибку. Поклонившись королеве, Элизабет безмолвно удалилась. А Маргарита, как на башне в Сент-Олбансе, стояла и прислушивалась к шуму шагов по каменным плитам, на этот раз таким легким, едва уловимым. Она догадывалась, что больше никогда не увидит эту молодую женщину, в которой нашла подругу-сверстницу, но ей и в голову не могло прийти, что в недалеком будущем именно Элизабет займет ее место на троне…
Маргарите исполнилось двадцать пять, и она не верила, что прогулки в парке под в сенью деревьев – единственное, что ей осталось. А парк Гринвича в этом году был особенно хорош. И она решила воспользоваться его красотой, приглашая гостей, чтобы понемногу привлечь к себе тех, кто не слишком доволен новой властью, тех, чьи семьи понесли потери в битве при Сент-Олбансе.
Со стороны казалось, что Маргарита живет мирной жизнью супруги, ухаживающей за больным мужем, и любящей матери, но ее легкие пальчики уже плели шелковую сеть, в которую должен был угодить хищный сокол – лорд-протектор. Надо признать, граф Уорик, считавший, что королева повержена, сам того не подозревая, ковал для нее оружие.
Вместе со своим отцом, лордом Солсбери, он получил львиную долю всевозможных благ.
Старшему достались богатые земли. Младший стал лордом-адмиралом и губернатором Кале, единственной области, удержанной англичанами в королевстве Франция. И кто бы мог подумать?! Лорд Уорик занялся пиратством – делом губителей кораблей и бесчестных торгашей. Он был хозяином пролива и оказывал покровительство флибустьерам, которые нападали на торговые суда, а потом наживали состояния, продавая награбленное купцам-англичанам, голландцам и французам в Кале. Разумеется, находились и обиженные, и со временем число недовольных все росло. Оказалось, что под скипетром святого жилось лучше, чем под властью разбойника. А разбойником стал племянник лорда-протектора, которому Ричард Йорк покровительствовал в первую очередь, а вовсе не Англии и не королю.
В Гринвиче понемногу увеличивался кружок приверженцев Маргариты. Поначалу он был очень тесным, состоял из нескольких искренне преданных семейств. В него входили старый Оуэн Тюдор с двумя сыновьями, графом Ричмондом и графом Пембруком, могущественные Перси, лорд Грей, желавший отомстить за своего сына, лорд Уилшир и юный Клиффорд, с нетерпением ожидавший мига, когда Йорк заплатит ему за издевательство над телом отца. Присоединились к воинам и прелаты, епископ Уинчестерский и другие. Друзья не скупились на деньги и советы и были готовы при необходимости предоставить и солдат. Все они ждали и жаждали часа битвы. В зеленых садах Гринвича Алая роза расцвела еще краше.
Многие из приверженцев королевы были влюблены в нее, считая ее самым прекрасным цветком, но она никого не отличала. Единственной любовью и заботой Маргариты был ее сын, маленький Эдуард, которого она боготворила. Ализон, приставленная к мальчику, охраняла его, как волчица. Но пришел день, и возле ребенка кроме преданной служанки появился еще один человек.
Сэр Джон Фортескью попросил аудиенции у Маргариты. Королева увидела перед собой немолодого человека с приятным умным лицом. Он ей представился:
– Я был наставником его величества короля, вашего супруга. Не соизволите ли осчастливить меня, доверив теперь его сына?
Королева приняла наставника с распростертыми объятиями, и маленький Эдуард вскоре крепко привязался к своему учителю, который с ним не расставался. Маргарита была счастлива, найдя надежные руки для подрастающего сына. Доверив им Эдуарда, она посвятила себя тому, что считала своим королевским долгом.
Она не спешила вступать в бой с противником: сын был еще слишком мал, он должен был подрасти. Миновали весна, потом лето и осень, Маргарита копила мудрость и терпение. Она успокоилась, зная, что в нужный час у нее будут и золото, и солдаты. И пока всеми силами обуздывала нетерпение самых пылких сторонников: