– Хорошо. Это все решает. Встретимся в ОКС после занятий? – Она убегает раньше, чем я, снова, успеваю спросить, что это за чертов ОКС?
10. Айви
Вернувшись в школу, я все еще на взводе после встречи с Тедди. У меня час до начала дежурства, поэтому быстро прыгаю в душ, а затем спускаюсь вниз, в подвал здания, где расположены классы для занятий музыкой.
Музыка – еще одно спасение и бремя. Во что бы я ни вкладывала свою энергию, я должна быть лучшей в этом. В прошлом году у меня прошло несколько сеансов с психотерапевтом, она беспокоилась о том, что я выгораю. Но миллион миль в час – моя скорость по умолчанию. Не нужно иметь степень в психологии, чтобы понять это.
Я всегда знала, что если хочу чего-то добиться в жизни, то должна сделать это сама. Музыка дала мне путь к этому: в конце концов, это причина, по которой я получила полную стипендию в Иллюмен Холле. Мои родители не могли ничем помочь.
После того как папа ушел, мама записала меня на все внеклассные занятия, и, честно говоря, за эти годы я попробовала свои силы со всеми музыкальными инструментами. Полагаю, вкладывать деньги, которых у нее никогда не было, в мое будущее стало маминым способом реабилитироваться и дать мне такую жизнь, которую, как ей казалось, она не смогла обеспечить себе. Она работала на трех работах, чтобы платить за мои бесконечные занятия, и постоянно напоминала мне, что ничто ценное не дается легко.
Хотя барабаны и саксофон не продвинулись дальше четвертого или пятого занятия и начали поступать жалобы от соседей, вскоре стало ясно, что пианино – мое призвание, на нем я и остановилась.
В подвале Иллюмен Холла есть несколько репетиционных залов, но в моем любимом стоит рояль Фазиоли. Это удивительный, отполированный до блеска инструмент, на его поверхности нет ни единого пятнышка. Кто бы ни пожертвовал этот рояль школе, он наверняка был богачом. Самыми кончиками пальцев я поднимаю тяжелую крышку, которая закрывает клавиши. Вытягиваю руки. Суставы трещат, когда я их разминаю.
Моим пальцам достаточно мгновения, чтобы приноровиться к тугим клавишам, занять нужную позицию. А потом руки летают над слоновой костью, разогреваясь арпеджио, которым гордилась бы моя наставница, мисс Чигуэлл.
Сейчас я готовлюсь к экзамену восьмого класса, который сдам через пару месяцев. Первая пьеса – Presto alla Tedesca Бетховена. Я чувствую, что поняла ее практически полностью, но ближе к концу есть один фрагмент, над которым мои руки каждый раз замирают, и это начинает меня раздражать. Когда я приближаюсь к той части, с которой воюю, на моем телефоне срабатывает таймер: тот, который означает, что я должна быть в классе через пятнадцать минут, и я ругаю себя за то, что не понимала, как долго уже просидела за роялем.
Осторожно закрываю крышку и встаю, собираясь с мыслями. Затем кладу на крышку ладонь. Когда поднимаю ее, отпечаток моей руки какое-то время виден на мерцающей черной поверхности, прежде чем снова раствориться во тьме.
Я слышу тихие аплодисменты, раздающиеся из-за спины, и оборачиваюсь, чтобы увидеть стоящую там и улыбающуюся Кловер.
– Айви, ЧЕСТНО, я могу лишь мечтать о том, чтобы играть так, как играешь ты.
– Однажды будешь, если продолжишь практиковаться. – Я улыбаюсь, пытаясь справиться со смущением. – Ты давно тут стоишь?
– Всего пару минут. Я застала лишь самый финал!
– О, тот фрагмент, где я лажаю?
– Как ты мне часто повторяешь, не будь слишком сурова к себе… со временем все получится! – Она разражается раскатистым смехом.
Мне нравится, что она умеет посмеяться над собой. Кловер – чуть выше пяти футов и очень миниатюрная, с черной кожей, обесцвеченными кудрями и причудливым чувством стиля, но она вовсе не хрупкая и нежная. Она дерзкая и смелая, такая, какой я хотела быть, когда была неуклюжим пятнадцатилетним подростком.
– Ладно, чем ты занималась все лето? Я о тебе почти ничего не слышала. Видела в «Инстаграме», что ты проводишь много времени со Спенсером, так? – Я подмигиваю ей, зная, что она возненавидит меня за этот разговор.
– Айви! Да, мы тусовались, но это не официально. Я просто хочу немного сосредоточиться на себе. Особенно после этой истории с Лолой. Я чувствую себя немного не в своей тарелке. В заливе Уинферн такого не бывает. – Она замолкает, пристально глядя на меня. – Вы ведь были близки, верно? – Кловер садится на пол и скрещивает ноги.
– Ну, мы не были прямо так уж близки, но много времени проводили вместе, особенно в последний год. Я чувствую себя немного странно из-за всего случившегося. Особенно теперь, когда живу в ее комнате.
– О боже, это мегастранно. Извини, Айви, это реально отстой.
– Жизнь продолжается! – Я заставляю себя пожать плечами. – Ты слушала этот подкаст?
– Да, немного. Он довольно предсказуемый, но мне и правда интересно, есть ли у них повод считать это убийством. В официальной версии действительно присутствуют пробелы. Что думаешь?
– Я думаю, это мерзко. Я думаю, что человеку, публикующему его, скучно и он хочет разворошить все, пока ситуация еще свежа.
– Полагаю, так и есть. – Кловер задумчиво теребит один из своих локонов. Затем снова оживает. – Ладно, на самом деле я искала тебя потому, что миссис Эббот хочет, чтобы ты пришла к ней в офис в твой первый свободный урок в одиннадцать. Откуда эта вездесущая сучка вообще знает твое расписание? – Она снова смеется, и я присоединяюсь к ней.
– По-видимому, ей всегда надо знать, где я нахожусь, в любое время дня и ночи! Интересно, чего она хочет? – Сердце у меня обрывается. Ужасно, что она имеет такую власть надо мной. Вроде я не забыла помочь зарегистрировать студентов Гелиоса на выдачу библиотечных пропусков? Нет, не забыла. Неужели я должна была провести тур для родственников и никто мне ничего не сказал?! Фу.
– Ладно, увидимся, Айви! Зови на помощь, если она на тебя насядет. – Подмигнув, Кловер направляется к двери.
Телефон жужжит в кармане. Это Тедди.
Извини, что помешал пробежке. Но я серьезно, ты мне очень нравишься, Айви. Я не хочу, чтобы наши отношения прекращались. Мне кажется, между нами есть что-то хорошее. Т. Целую.
Я не отвечаю. Не могу сейчас думать о нем. Кроме того, у меня осталось меньше десяти минут, чтобы занести ноты и взять книги до начала первого урока. Я бегу вверх по лестнице, огибая перила, приближаясь к Дому Гелиоса. Но затем вижу нечто, что заставляет меня оцепенеть.
Лола.
11. Одри
Когда я вхожу на свой первый урок в этот день, то улыбаюсь, увидев за партой Бонни, а рядом с ней – пустой стул, и радуюсь, что она выбрала место у окна. Она машет мне рукой. Выглянув наружу, я вижу территорию школы, где мы вчера гуляли.
– Вау, завтрак был довольно насыщенный, – говорю я. – Араминта в порядке?
Бонни вздыхает.
– Все немного на взводе сейчас из-за этого подкаста. Но Араминта в порядке. Она под огромным давлением. Обычно она очень сильная и очень спокойная.
– Поверю тебе на слово.
Я трачу мгновение на то, чтобы оглядеться. Уроки истории проводят в самой современной части школы, что выглядит иронично. Комната приятно светлая. Огромные окна от пола до потолка тонированы, чтобы приглушать солнечные лучи, а если вытянуть шею, можно увидеть океан. Он далеко не так безмятежен, как та береговая линия, к которой я привыкла дома. Здесь нет мягких песчаных дюн с колышущейся травой и красивых домов с широкими верандами, окрашенных в пастельные тона. Лишь зазубренные скалы, спускающиеся к бурлящей воде, волны бьются о берег, несмотря на то что погода хорошая. Небо голубое, но вода все равно выглядит серой и угрожающей.
Пробегаю взглядом по лицам, но тут нет Теодора. Интересно, он что, учится на другом курсе? Закусываю губу, слегка разочарованная. Айви тут тоже нет.
Бонни представляет меня еще паре людей в классе. Максу, симпатичному темнокожему парню в очках в бронзовой оправе, и Ронде, смуглой девушке с длинными черными волосами, заплетенными в замысловатую косу.
К счастью, моего американского акцента достаточно, чтобы сломать лед в общении с большинством учеников. В итоге я болтаю с ними о жизни в Джорджии и собираю восхищенную аудиторию, описывая черепах, которые вылупляются на пляжах Taйби-Айленда.
Вспоминая обо всем хорошем, что осталось дома, я чувствую, как ноет сердце. Так долго мои воспоминания были омрачены темной тучей. Я не думала, что когда-нибудь буду скучать по своей жизни там, но чувствую ностальгию по тому, как все было. Тем не менее все перешептывания об этой мертвой девушке всколыхнули столько всего, что я пыталась оставить позади, а я слишком много работала со своим психотерапевтом, чтобы позволить себе такой регресс.
Даже вчера Лидия написала мне: она по-прежнему считает, что я убегаю от проблем. Я уверена, что Брендан согласен с ней, хотя мы и не разговаривали: это понятно из того, что он сказал перед отъездом. Все было почти идеально: мои родители всегда планировали переехать в Великобританию. Я просто должна была поехать с ними. Но Лидия и Брендан ближе к истине, чем мне хотелось бы… мне действительно очень хотелось сбежать подальше от этого дома, от пляжа длиною в милю, от мокрого испанского мха и женщины с жутко раскрашенными картами Таро, каждое предсказание которой, казалось, сбывалось. Мне просто повезло оказаться в центре совершенно новой драмы.
От воспоминаний меня отвлекает звук открывающейся двери. Я выпрямляюсь на стуле, а собравшаяся вокруг толпа рассеивается. Надеюсь, учеба направит меня в более или менее нормальное русло.
Но входит не учитель, а Айви. Значит, она в этом классе. Ее лицо раскраснелось, кожа блестит от пота. Хотя волосы у нее безукоризненно уложены и, клянусь, она слегка накрашена – чуть видна подводка в уголках глаз. Как ей это сходит с рук? Чувствую, мне нужно понаблюдать за ней немного внимательнее, чтобы научиться хитростям жизни в школе.
Она не встречается ни с кем взглядом, но проскальзывает за парту прямо в первом ряду.