– Держу пари, она взбесилась! – Харриет смеется.
– Возможно, стоило предупредить ее, но мы не так уж много общались.
Харриет кивает.
– Такой отстой делить с кем-то свою комнату.
– Мне можешь не рассказывать. Я префект без привилегий. Мы с Одри просто сосуществуем в одном пространстве. У нас даже общих уроков нет. Мы довольно разные люди. Она такая девочка-девочка и, полагаю, немного слишком воображает о себе.
– Айви, если кому-то требуется чуть больше времени, чем тебе, чтобы сделать прическу и макияж, то это еще не значит, что они что-то там о себе воображают. Тебе стоит подружиться с ней. Я слышала, ее отец купил какой-то огромный дом на побережье.
– Ты в курсе лишь потому, что твоя мать постоянно следит за индексом цен на жилье. Я не выбираю друзей, ориентируясь на размер их банковского счета, знаешь ли.
– Ты ориентируешься лишь на их способность доставать запрещенные вещества. – Она трясет передо мной своим пакетиком с конфетами.
Я закатываю глаза, улыбаюсь и снова надеваю наушники.
– Айви?
Я поднимаю взгляд и вижу, что к нам идет миссис Линг с ежегодником в руках.
– Вы это искали? Прошу прощения, что поиски отняли столько времени. Он был поставлен не на ту полку. Я нашла его в куче, предназначенной для благотворительности… Вы можете поверить в это? Некоторые не испытывают никакого уважения к книгам.
Я вскакиваю и почти выхватываю его из рук миссис Линг, которая закатывает глаза и уходит, что-то бормоча.
– Что это? – спрашивает Харриет, за чьей щекой угадывается карамелька.
– Это ежегодник, про который упоминали в последнем подкасте. Я не знаю, тот ли это самый, про который говорил Н, его ведь могли взять и у кого-нибудь из бывших студентов, но я решила, что на него стоит взглянуть. – Обрывок бумаги падает из середины книги, когда я пролистываю ее. Я поднимаю и разворачиваю его.
Это ноты, вырванные из нотной тетради. Дуэт для рояля.
О нет.
– Что? Что это? – спрашивает Харриет. Она, должно быть, увидела, как я побледнела, потому что вскакивает со своего стула и склоняется надо мной, пытаясь разглядеть, на что я смотрю.
– Кловер. Дерьмо. Я думаю, за этим стоит Кловер.
22. Одри
Клянусь, я никогда не научусь ориентироваться тут. Единственное сравнение, которое приходит на ум, – гигантский лабиринт в кукурузном поле. Кажется, что в каждом коридоре висят одни и те же картины, везде одинаковые полированные коричневые перила и одинаковая плитка на полу. Бонни пыталась научить меня различать разные узоры или выделять какую-нибудь картину: следуй по извилистой реке с пылающими деревьями к девочке, несущей корзину яблок, чтобы прийти в класс математики, – но, как я и сказала, они все выглядят для меня одинаково.
А я всего лишь хочу добраться до гребаной ванной.
Знаю, я в милях от своей комнаты и от Дома Гелиоса, кстати, тут действительно может набежать пара миль. Этой школе нужна своя карта на «Гугле».
Я уже готова сдаться и пойти обратно, вернуться по собственным следам, пока не найду коридор, который узна́ю, и тут замечаю длинный блондинистый хвост, исчезающий за углом.
– Араминта? – кричу я. Она сможет сказать мне, где тут найти душевую.
Она не отвечает, так что я ускоряю шаг, спеша догнать ее. И слышу несколько голосов, включая голос Бонни.
– Эй, девчонки?
Я заворачиваю за угол как раз вовремя, чтобы увидеть, как они исчезают за дверью с вычурной золотой буквой «Ж».
С облегчением выдыхаю. Слава богу.
– Почему ты считаешь, что это нормально? – Голос у Араминты высокий и визгливый.
Я хмурюсь. Группа девушек забилась в одну кабинку.
– Эй, что тут происходит? – спрашиваю я. Никто не отвечает. Так что я снова спрашиваю, громче: – Что происходит? – Затем слышу всхлипы и мчусь вперед. – Какого черта?
Бонни первой выходит из кабинки. Она смотрит сердито, но тут же стирает это выражение с лица, едва завидев меня. Она встает так, чтобы закрыть мне обзор.
– О, Одри, не беспокойся насчет этого… ты не поймешь. Это все равно никак тебя не касается.
– Что не касается?
Я уже зашла слишком далеко. Делаю шаг вперед. Раздается крик боли, и Бонни оборачивается, чтобы посмотреть на источник звука. Что-то или кто-то находится в кабинке. Чувствую растущее давление в груди, желчь комом встает в горле. Это слишком похоже на то дерьмо, которое случилось дома. Я не потерплю этого здесь. Не стану сидеть и смотреть, как пострадает кто-то еще.
Араминта так сердита, что едва не брызгает слюной, а лицо у нее раскраснелось от ярости. Не самое достойное поведение для старосты. Я вытягиваю шею и замечаю, что кого-то запихивают в кабинку. Она борется, пытаясь вырваться оттуда. Когда одна из девушек пробует удержать ее, кричит:
– Убирайся от меня, сука! Я не делаю ничего плохого!
– То есть ты не отрицаешь того, что делаешь? Скажи, что прекратишь! – кричит Араминта.
– Мы тебя уничтожим! – кричит другая девушка, которую я узнаю с трудом. Элоиза, кажется.
Я презрительно фыркаю. К черту этих новых друзей. Это того не стоит.
Прорываюсь в кабинку, отталкивая Бонни и хватая Араминту за руку. Тяну ее на себя, а она, спотыкаясь, пятится назад, увлекая за собой остальных. Наконец, я узнаю девушку. Это Кловер, подопечная Айви.
Я чувствую, как та часть меня, которую я глубоко похоронила, с ревом вырывается наружу.
– Какого черта!
– Одри, это она стоит за подкастом, – визжит Араминта. – Это она Н!
Мне хочется протянуть руку и дать пощечину своей бывшей подруге. Но вместо этого я крепко стою на своем. При моем росте это значит, что я возвышаюсь над всеми остальными девушками. Араминта – единственная, кто может сравниться со мной. Все надежды тихо провести этот учебный год исчезают под напором моей ярости.
– Оставьте ее в покое. Мне плевать, что она там, по-вашему, делала. – Голос у меня холодный и спокойный, пусть даже сердце молотом бухает о ребра. Я чувствую себя так, словно вышла за пределы собственного тела. Вот так я всегда хотела отреагировать, но почему-то дома мне никогда не хватало на это смелости.
На этот раз мое тело не предает меня, и я благодарна ему за это.
Араминта роняет голову в ладони. «Крокодильи слезы!» – кричит мне интуиция. Когда она снова поднимает лицо, видно потекшую по щекам тушь и заплаканные красные глаза.
– Ты не понимаешь. Я слышала в библиотеке, как Айви сказала, что это она – Неизвестный Голос. Это не я тут злодейка. Это она.
Теперь, когда пространство вокруг нее чуть освободилось, Кловер снова начинает говорить:
– Я не злодейка! Я пытаюсь докопаться до правды.
– Она вещает свои выдумки по всем радиоволнам! Вот почему ей приходилось сохранять анонимность. Она собирается разрушить все, за что боролась Лола. Это все ЛОЖЬ, – Араминта злобно выплевывает последнее слово.
– Отойди от нее, – говорю я, удерживая ее руки, когда староста замахивается для нового удара.
– Слушай, меня не надо спасать, – рявкает Кловер, вскакивая. – Мне плевать, что вы тут все себе думаете. Я расследую всё и всех в равной мере. И на том стою. А теперь оставьте меня в покое. – Она проталкивается мимо, вон из кабинки.
Я отпускаю Араминту и делаю несколько шагов назад. Она разражается всхлипами, ее спина скользит по двери уборной, пока она не опускается на пол. Другие девушки собираются вокруг, теперь разговаривая тихо… так непохоже на лающих хабалок, какими они были всего несколько секунд назад.
– Это все правда, – говорит Кловер у меня из-за спины.
Араминта кидается вперед, заставая меня врасплох. Ей почти удается прорваться мимо меня, но Кловер вскрикивает, а за спиной у меня проносится порыв ветра, когда дверь в уборную распахивается.
– Что тут происходит?
Я резко разворачиваюсь, чтобы увидеть миссис Эббот… и Айви рядом.
Лицо у Айви раскраснелось, ноздри раздуваются от гнева.
Айви ловит мой взгляд, когда замечает, что я держу Араминту за плечи. Она, кажется, удивлена, увидев меня, как и я – увидев ее.
Но в этот раз мы не деремся друг с другом… на этот раз мы – на одной стороне.
Голос миссис Эббот возвращает нас обратно к реальности.
– Девушки. Идемте со мной. – Она указывает на Араминту и ее свиту, которые все выглядят бледно.
Директриса поворачивается к Кловер.
– Вы – тоже.
Кловер роняет голову, но кивает.
На мгновение в уборной остаемся только мы с Айви. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но не успеваю произнести и слова, как она разворачивается на каблуках и уходит.
Я остаюсь одна, в тишине, в кафельной уборной, которая, кажется, давит на меня. Адреналин все еще курсирует по венам: такое чувство, будто я только что пробежала марафон. Смотрю в зеркало, поражаясь своей бледности. Недостаток солнца дурно влияет на меня, а на бровях блестят бисеринки пота.
Но на меня смотрит кое-что еще. Решительность стального взгляда… сила.
А затем я слышу в голове другой голос.
«Ладно, ты выступила против них. Но это не отменяет того, что случилось со мной».
23. Айви
Я сижу у кабинета миссис Эббот, наблюдая, как другие студенты продолжают свой день, быстро проходя мимо, не желая никаким образом влезать в эту драму. Уже ходят слухи о драке в женском туалете. Новости быстро разлетаются по школе, а Араминта едва ли проявила благоразумие.
Кловер в кабинете уже добрых двадцать минут. Я хотела подождать ее, прежде всего чтобы убедиться, что с ней все в порядке, но также и потому, что теперь у меня к ней масса вопросов. Чувствую злость и легкую обиду от предательства. Как она могла так поступить? Я знаю, она страстная и целеустремленная, но сделать этот кошмарный подкаст? Это слишком.
И она знала, что я искала виновного, тогда как все это время это была она! Она полностью сбила меня со следа. Только когда ноты выпали из ежегодника, я поняла, что это может быть она. Тогда все встало на свои места: тот факт, что IP был школьным, означал, что это наверняка кто-то из учеников, и то, что Н назвал Патрика «старостой», а не «старостой среди мальчиков», так характерно для Кловер. Тем не менее я бы спросила ее наедине, дала бы ей шанс объясниться, но Араминта подслушала меня.