Телефон звякает. Мой настоящий телефон, который я получила на всю неделю, свободная от любопытных глаз миссис Парсонс. Теперь он кажется ненужным. Треснувший экран и все такое.
Приходи как можно скорее.
Уже иду.
Слава богу, что есть Айви. Еще одна мысль, которая и в голову мне не могла прийти в начале семестра! Но с тех пор, как Кловер раскрыли, а мы – прогулялись по скалам, наши с Айви отношения определенно изменились. Все напряжение настолько ослабло, будто порвалась натянутая резинка и никто не пострадал. То, как она решила ситуацию с Тедди, было забавно, но ей каким-то образом удалось даже сохранить свою дружбу с ним.
Тедди симпатичный, но я не хочу связываться с таким парнем. Кажется, он немного слишком легко приглашает девушек к себе на лодку. Я даже начинаю думать, что Айви слишком хороша для него… и, вероятно, он знает это.
Впервые за пять недель я чувствую себя в школе как дома и в состоянии наслаждаться тем, что меня окружает. Например, библиотекой. Я никогда раньше не ценила ее по достоинству, но она выглядит частью какого-нибудь викторианского романа. В ней присутствует какая-то заброшенность, но одновременно – ощущение, что если знать пароль, то можно открыть миллион тайн, скрытых внутри. Тут есть лестницы, по которым можно добраться до некоторых из верхних полок, и ими запрещено пользоваться всем, кроме учеников шестой ступени вроде нас, или библиотекарям, или учителям.
Когда приходит Айви, она выглядит раскрасневшейся после утренней пробежки. Она пыталась убедить меня присоединиться к ней, но я тут же отказалась. Я, может, и в школе, но это все же каникулы.
– Итак, откуда начнем? – спрашиваю я.
Когда Кловер показала нам записку с угрозой, я впервые увидела Айви по-настоящему разозленной. Как только Кловер уехала с территории школы домой и оказалась в безопасности, Айви сказала мне, что хочет провести собственное расследование. И я согласилась. Вопреки всем моим намерениям, я уже была вовлечена.
– Пойдем в верхнее крыло, – предлагает она.
Я хмурюсь.
– Куда?
– Что-то вроде отдела редких книг в Британской библиотеке или закрытого отдела в Хогвартсе. – Она усмехается.
Я изображаю испуг.
– Никто меня не укусит и не подожжет, так ведь?
– Не должны. Там всего лишь книги, которые младшеклассникам нельзя трогать своими липкими пальцами. Некоторые из них, вероятно, должны храниться в музее или типа того. По крайней мере, на «Ибэй» они потянут на несколько фунтов. Иногда, не буду врать, когда наступали тяжелые времена, я испытывала искушение.
Я смеюсь, но замолкаю, когда вижу выражение лица Айви.
– Подожди, серьезно?
– Я могла бы получить сотню фунтов за несколько первых изданий! – Затем она пожимает плечами. – Шучу. Но лишь потому, что мне тут очень нравится. А мама сойдет с ума, если узнает.
– У тебя только мама с сестрой?
– Да. – Она опускает голову, так что волосы закрывают лицо. Я уже собираюсь сказать, что ей не нужно ничего объяснять, но она продолжает: – Папа бросил нас, когда мне было три года, и, пока мне не исполнилось девять, мы жили в общаге. Иногда он появлялся снова, но никогда – надолго.
– Мне жаль, – бормочу я. Не уверена, что знаю, что такое «общага», но догадываюсь.
– Мама работала на трех работах, чтоб сохранить нам крышу над головой, чтобы у нас было чем питаться и чтобы я могла заниматься… пока я не поступила в Иллюмен Холл, конечно же. Я едва ее видела. Я научилась пользоваться скороваркой, когда мне было пять.
– А бабушка с дедушкой?
Она качает головой.
– Я никогда не видела родителей мамы. Они приехали сюда из Китая, когда мама была маленькой, но, к сожалению, умерли до моего рождения. Родня по линии отца тоже держала дистанцию. Потом, через несколько лет после моего рождения, появилась моя сестра Вайолет… и все стало еще хуже. Честно говоря, звучит глупо, но у меня такое чувство, будто школа спасла меня.
Она поднимает взгляд, смотрит отстраненно.
– Даже в начальной школе, только войдя в эти двери, я поняла, что, несмотря на мою старую одежду и учебники из благотворительных организаций, я могу стать кем хочу и что я хочу стать лучшей. Я сделала все, чтобы преуспеть во всем. Математика. Английский. Спорт. Наука. А мама вложила те небольшие сбережения, что у нее были, чтобы помочь мне. Вот так я получила полную стипендию. Полная оплата обучения и полный пансион не только сняли часть груза с моей мамы, но и дали мне необходимую поддержку. Честно говоря, я хочу заработать достаточно, чтобы однажды купить маме настоящий дом. Я ничуть не хуже всех тех успешных людей, политиков и медиков, которые окончили Иллюмен.
– Ты взваливаешь на себя очень много.
Айви пожимает плечами.
– Возможно, но мне тут нравится.
Я улыбаюсь.
– Ты, кажется, действительно преуспеешь. Уверена, твоя мама очень гордится тобой.
Айви откашливается, как будто лишь сейчас осознав, сколько всего она рассказала мне.
– А как насчет тебя? Есть планы после выпуска из Иллюмен Холла?
Теперь моя очередь пожимать плечами.
– Я все еще не чувствую себя как дома в Британии. Но в Штатах для меня больше ничего не осталось. Может, возьму этот… как вы называете тут, «год на размышления»? – Я бросаю взгляд на Айви, которая пристально смотрит на меня. – Давай заключим договор, ты и я. На февральские каникулы, если мы обе застрянем тут, то поедем в какое-нибудь классное место, например в Париж! Я заставлю папу заплатить, – спешно добавляю.
Айви молчит, и я гадаю, не зашла ли слишком далеко.
– Венеция? – предлагает она.
– Договорились!
Она смеется.
– Давай вернемся к делу. Кловер считала, что в этой части библиотеки может быть что-то об «Обществе сороки», но у нее нет доступа сюда.
Секунду размышляю.
– Я немного погуглила о сороках. Довольно пугающие птицы.
– Одна к печали, а две – к радости, – напевает Айви.
– Это что?
– Никогда не слышала эту считалку?
Я качаю головой.
– Дай вспомнить. – Айви закрывает глаза, и клянусь, температура в комнате падает на пару градусов. Айви понижает голос до шепота:
Одна к печали, к радости – пара,
Три для девочки, четыре для парня.
Пять к серебру, шесть – к золоту,
Семь – секрет, молчанием скованный.
Холодок бежит у меня вдоль позвоночника.
– Это колыбельная или что? О! – Хлопаю себя по лбу. – Я не вспомнила раньше. Неизвестный Голос… прошу прощения, Кловер упоминала эту «одну к печали», да?
– Кажется, это старые стихи. Понятия не имею, откуда они. Может, стоит выяснить?
– Что, погуглить? – Я инстинктивно вынимаю телефон.
– Нет. Ну, то есть там, конечно, можно найти что-то. Но мы ведь пытаемся узнать что-то об «Обществе сороки» тут, в Иллюмен Холле, так ведь? И я не думаю, что «Гуглу» известно об этом хоть что-нибудь.
Я вбиваю: «Одна к печали + Иллюмен Холл» – просто на всякий случай, но, как и предсказывала Айви, результата нет.
Почему в ее присутствии я всегда чувствую себя такой глупой? Я кладу телефон в карман так, будто ничего не было.
– Давай поищем сорок в каталоге верхнего крыла. Хотя это мне тоже кажется слишком очевидным, – вздыхает Айви.
Мы отправляемся к одному из айпадов, встроенных в деревянные шкафы. Это так похоже на нашу школу: сочетание старинной мебели и новейших технологий. Есть даже маленькие GPS-датчики, вшитые в большинство книг, чтоб отследить тома, если их вынесут за пределы школы.
– Погоди! – Глаза Айви загораются. – Стипендия Корвида! Сорока относится к семейству врановых, Corvidae на латыни. Может быть, тут что-то есть?
– Откуда ты все это знаешь?
Айви вспыхивает.
– О, у меня в голове свалка. Мистер Тависток когда-то давал мне задание провести классификацию птиц и животных, обитающих на территории школы.
– Серьезно? – Я вскидываю бровь едва ли не до самого лба. – Этот странный садовник?
– Не верь всему, что говорит тебе Бонни, – отвечает Айви. – Плюс я нахожу его очень интересным, ясно? – Ее энтузиазм заразителен, тут же появляется чувство, что мы на пути к чему-то. Вбиваем в поиск «Врановые», и тут же появляется старая, не художественная книга под названием «Тайны врановых». Звучит многообещающе. Мы записываем место хранения и идем к отмеченной книжной полке. Когда мы находим книгу, она выглядит древней, толстой, с тусклыми золотыми, облупившимися буквами названия. На корешке виден силуэт птицы, наверное ворона. Мы с Айви переглядываемся. Снимаем ее с полки с почти нежным благоговением и ахаем, когда видим, что и сами страницы – ярко-золотые на срезе.
Мы пролистываем ее до первой страницы. Челюсть у меня падает на пол, когда я вижу надпись карандашом.
Первый шаг – на краю.
Ниже – грубый набросок сороки.
30. Айви
Я раскрываю от удивления рот и бросаю взгляд на Одри, которая смотрит в ответ широко распахнутыми глазами. Хотя набросок сороки немного отличается от того рисунка, что был сделан на спине Лолы, он определенно слишком похож для того, чтобы считать это случайным совпадением. Этот рисунок – маленький и тонкий, и все же карандашные штрихи грубы и хаотичны, отчего сорока выглядит растрепанной, даже зловещей. Клюв ее широко распахнут, крылья – распростерты.
Но слова над ней – еще страшнее.
– Первый шаг – на краю. – Голос Одри дрожит. – Айви. Это очень страшно. На каком краю? О боже. – Она хватает меня за руку, ее взгляд блуждает по моему лицу. – Ты думаешь, это имеет какое-то отношение к Лоле? Край скалы?
В моем мозгу вспыхивает образ Лолы, ее волосы развеваются на ветру, она смотрит в бурлящую темноту океана под утесом и идет вперед, чтобы сделать этот последний шаг.
Я качаю головой.
– Я не знаю. Как это может быть и… что важнее,