зачем? Это будет до нелепого маленькое тайное общество, если каждому, желающему присоединиться, велят шагнуть со скалы.
Одри коротко смеется над моей мрачной шуткой, но, думаю, это нервное. Я продолжаю:
– Может быть, мы видим смысл, которого нет. – Закрываю книгу и пробегаю по ней пальцами, проводя по корешку и краям обложки, надеясь на какую-то подсказку. Может, часть обложки снимается?
– Ладно, а как насчет края полки? – Одри опускается на колени и начинает вынимать книги.
Я кладу «Тайны врановых» на пол и принимаюсь помогать. Может быть, что-нибудь вырезано на нижней стороне полки. Включаю фонарик телефона и вытягиваю шею, чтобы посмотреть. Радует, что сейчас мы в школе совсем одни, потому что, заметь нас кто-нибудь, решил бы, что мы сошли с ума.
Через час мы обе валяемся на полу библиотеки, окруженные стопками книг. Мы не приблизились к разгадке следующего шага, даже если он существует.
– Может быть, нас разыграли, – предполагает Одри. Она сдвигается так, что теперь лежит рядом, наши головы покоятся на неудобной подушке из книг.
– Должно быть, мы что-то упускаем. Ну, смотри, эта книга выглядит очень старой! Как можно ручаться, что следующий шаг не был сделан много лет назад?
Я вздыхаю и снова беру «Тайны врановых». Открываю и смотрю на надпись, желая, чтобы она раскрыла свои тайны. Но от книги не чувствуется ничего, кроме сухого, пыльного запаха. Возможно, Одри права. Какой бы знак тут ни был, он давным-давно исчез.
Я листаю страницы перед лицом, чтобы остыть.
– Тут правда стало жарко или у меня температура?
Почти мгновенно Одри садится, выхватывает книгу у меня из рук и резко выдыхает:
– Что это?
Я сажусь, хмурюсь, когда Одри поворачивает книгу в руках. Затем она загибает листы под небольшим углом.
– Это похоже на… что за черт? Рисунок?
– О чем ты? – Но именно в этот момент я вижу то, что увидела Одри. На первый взгляд срез страниц просто позолочен, но когда Одри нажимает на обложку так, что страницы выстраиваются ступенями, появляется что-то похожее на картину. Стоит закрыть книгу, и картинка исчезает снова. Она распределяет страницы так, чтобы показался тот самый угол, под которым картинка раскрывается во всей своей полноте.
– Вот! Держи так! – кричу я.
– О боже. Первый шаг – на краю. На краю книги?
– Должно быть. На самом деле, мне кажется, я видела это где-то раньше, – говорю я. Одри держит страницы неподвижно, и я смотрю на почему-то знакомое изображение старого викторианского флигеля, окруженного раскидистыми цветущими деревьями. Я щелкаю языком. – Я точно знаю, где это видела. Это миниатюрная копия одной из картин на стене галереи, ведущей к столовой. Та, что рядом с лошадьми и гончими. Все они написаны бывшими студентами!
– Следующий шаг? – спрашивает Одри.
– Должно быть, – киваю я и не могу скрыть возбуждения. – А ты думаешь, что это? След, ведущий к «Обществу сороки»?
– Понятия не имею. Но мы должны проверить, не думаешь?
– Абсолютно. Я чувствую себя Робертом Лэнгдоном. – Одри собирается положить книгу в сумку, но я останавливаю ее. – Если ты возьмешь ее, то сработает тревога.
Тот, кто это спланировал, производит на меня впечатление – это своего рода гений. Никто не мог вынести книгу из библиотеки тайно. Я знаю, что когда-то книги действительно были прикованы к полкам цепями. Этот первый кусочек головоломки, должно быть, пролежал тут целую вечность.
– Ладно, тогда давай сделаем фотку, – говорит Одри, балансируя краем страниц и пытаясь сфотографировать их одновременно. Как только нам удается это, мы кладем книгу обратно и спешно забрасываем остальные на полки, хотя и немного бессистемно. Миссис Линг закатит истерику, когда увидит, но мы слишком переполнены адреналином, чтобы беспокоиться об этом.
Мы несемся в столовую, не замедляя шага, пока не добегаем до выложенного плиткой коридора с галереей картин на стене.
– Боже, тут так много картин, не могу обещать, что мне удастся чем-то помочь. Эти недели я совсем не обращала внимания на картины! – Одри смотрит на огромную галерею перед нами, заполненную, наверное, сотней картин разных размеров и возраста. Я провела много времени, глядя на них, стоя в очереди, чтобы войти в столовую. Среди этих картин есть мои любимые.
– Вот! Пятая снизу, седьмая справа, это оно, правильно? – Показываю на картину с теми же цветущими деревьями и пристройкой. Мы открываем фото на телефоне Одри, чтобы сравнить, и изображения совершенно точно совпадают. Картина заключена в замысловатую золотую блестящую резную раму: ни пылинки, ни тусклого пятнышка на поверхности.
– Да, вижу! – Ее взгляд изучает картину. – Хм, а что теперь?
Конечно, Одри права. Мы обнаружили старую картину на срезе страниц старой книги, которая соответствует картине на школьной стене, но какое отношение это имеет отношение к «Обществу сороки»?
– Погоди… подсади меня.
– Что? – Одри смотрит на меня, вытаращив глаза.
Я кладу обе руки на древнюю железную батарею у стены и поднимаю ногу. До Одри доходит. Она подхватывает мою туфлю и поднимает меня. Как только я обретаю равновесие, то помогаю Одри забраться к себе. Когда мы обе ненадежно устраиваемся на радиаторе, то снова смотрим на картину. В тот же миг я замечаю крошечную сороку в углу картины.
– Вот! – торжествующе вскрикиваю я.
Одри смотрит на фото в телефоне.
– Сороки не было на срезе страниц.
Мы смотрим друг на друга, потом – снова на картину.
– Айви, птица там, ее крыло согнуто, как будто она указывает им. Я бы сказала, немного неестественная поза для птицы. Если только ваши британские птицы не отличаются от тех, что водятся в Джорджии.
Мы обе поворачиваемся посмотреть туда, куда, кажется, указывает птица. На противоположной стене галереи расположен ряд маленьких квадратных окошек. Этот коридор – одна из самых старых частей школы, так что на этих окошках есть маленькие железные решетки. Одно из этих окон расположено напротив картины.
Я спрыгиваю с батареи и медленно иду к окну, подтягиваюсь на подоконник. Снаружи – знакомый вид на сад с деревьями и маленький каменный коттедж мистера Тавистока вдалеке.
Одри встает рядом со мной.
– Ну вот! Это тот же самый флигель, – кричит она, указывая на здание, наполовину скрытое деревьями. Затем поднимает телефон, чтобы сравнить. – Матерь божья. Так странно. – Одри встревоженно смотрит на меня, и кожа моя покрывается мурашками.
Я моргаю, несколько раз переводя взгляд с телефона на окно.
– Думаю, ты права. Поверить не могу, что этого не замечала! Наверное, раньше там был фруктовый сад, но потом он был распахан. Я все время там бегаю! Наверное, если не смотреть в это окно, дом выглядит совсем по-другому, иначе картину никак не узнать.
Одри плюхается на подоконник, свесив ноги.
– Айви, неужели мы действительно думаем, что птица на картине указывает дорогу к какому-то гниющему зданию на территории кампуса? Мы не Шерлок Холмс и доктор Ватсон. Может быть, мы просто все это себе придумали? – Она скрещивает руки на животе. – Я вроде как проголодалась. Может, взять что-нибудь поесть?
Я смотрю на нее.
– Ты серьезно думаешь о том, чтобы сдаться сейчас? После всего этого?
Она закусывает нижнюю губу.
– Ну, гниющее здание или нет, это не может быть просто совпадением. Я иду внутрь. – Перекидываю сумку через плечо, спрыгиваю с подоконника и несусь по коридору.
– Хорошо, я иду! Там уже темнеет, и мне не нравится мысль оставлять тебя одну. Но хочу, чтобы ты знала: это дерьмо пугает меня до чертиков. Если там есть летучие мыши, можешь на меня не рассчитывать!
31. Айви
Как только мы выходим на улицу, я жалею, что мы не догадались захватить пальто. В воздухе ощущается настоящий холод, но я подавляю дрожь ради Одри. Она может вернуться в любой момент, и мне не хочется ее пугать. Я ценю, что она здесь со мной, и я бы не заметила эту чертову картину на срезе книги, если бы не она. Вторая пара глаз очень полезна.
Она берет меня под руку и улыбается, пока мы идем через парк. Не могу поверить, как близки мы стали за такое короткое время. Я действительно ненавидела ее с самого начала. А сегодня в библиотеке буквально вывернулась перед ней наизнанку, и она слушала, действительно слушала, что не всегда получалось даже у Харриет. Не припомню, когда в последний раз Харриет спрашивала меня о семье.
Я оборачиваюсь взглянуть на школу, убедиться, что за нами никто не идет. Мысли мои сосредоточились на камерах видеонаблюдения и на том, что не проверила, есть ли камера тут. Оглядываюсь, прищурившись. Не видно ни одной, но нельзя быть уверенной.
Мы чуть ускоряем шаг, придерживаясь длинных теней от деревьев. Пристройка еще более запущена и разрушена, чем казалось из окна. Удивительно, что ее не снесли из соображений безопасности. Чтобы добраться до двери, приходится продираться сквозь заросли сорняков, ежевику и крапиву, что гораздо труднее, чем я ожидала, особенно в неверном свете сумерек. Чувствую себя немного виноватой за то, что втянула в это Одри, когда вижу, как она продирается сквозь заросли с этими своими свеженаманикюренными ногтями.
– О боже! ЧТО ЭТО? ПОЧЕМУ ОНО ЖЖЕТСЯ? – взвизгивает она, держа пригоршню зеленых побегов.
Я ежусь.
– Это Urtica dioica. Иначе известная как жгучая крапива. Будет чертовски больно.
Одри снова вскрикивает и роняет стебли. Трет руки от боли.
– Фу, у нас тоже такая есть, но не на территории школы! Надеюсь, это не то же, что ядовитый плющ.
– Нет, она не настолько опасная! Не беспокойся. Смотри, мы почти добрались до двери. – Я проползаю под последним кустом ежевики. Пытаюсь повернуть старую железную дверную ручку, но она ломается у меня в руке. – Дерьмо. – Показываю ее Одри, и та смеется.
– Пойдем назад? Теперь нам не попасть внутрь, – предлагает она с облегчением.
– Нет, я открою. – Вынимаю из сумки перочинный нож и просовываю в щель. Щелкает язычок замка. Старая дверь скрипит и открывается нам навстречу. Одри бросает на меня нервный взгляд, и я тащу ее через последние заросли, чтобы она скрючилась рядом, перед слегка приоткрытой дверью.