Взгляд Айви вспыхивает.
– О, это отличная штука… наша ежегодная традиция. – Затем она задумывается. – И первая большая вечеринка с тех пор, как Лола… ну, ты понимаешь. И, вероятно, это делает вечеринку еще более важной. Араминта организует ее. Лучше уж ей постараться.
– Но что такое Сайман? – Я съеживаюсь, потому что произношу слово совершенно неправильно. – Никогда о нем не слышала, пока не попала в Иллюмен.
– Са-майн, не Сайман. Древний праздник смены времен года. Думаю, он зародился еще во времена друидов. Сейчас его ассоциируют с викканской религией, поскольку он часто выпадает рядом с Хэллоуином, и их иногда путают, но между ними нет ничего общего.
– О, – выдыхаю я слегка разочарованно. – Что, никаких переодеваний и костюмов?
– Разве я такое говорила? – отвечает Айви со злой усмешкой. – Не костюмы как таковые, но наряды, да. В наши дни в Иллюмен Холле этот праздник не имеет никакого религиозного значения, но во всем мире к нему относятся очень серьезно.
Тянусь и хватаю Айви за руку.
– Я только что придумала кое-что получше. Идем!
37. Айви
Одри ведет меня в свою спальню, и я вытягиваю шею, разглядывая голые белые стены. Спальня холодная, почти стерильная. Ясно, что она почти не бывает тут, и я думаю, что дизайн интерьера и мебель выбирала не она. Тут нет ничего, что ассоциировалось бы с ней. Не то что в нашей комнате в Иллюмене, с ее желтым пододеяльником и стеной за кроватью, покрытой обложками старых виниловых пластинок и вырезками из журналов. И не видно никакого обычного для нее беспорядка: не ощущается вообще никакого ее присутствия тут.
Кровать – королевского размера, простыни идеально отглажены и аккуратно заправлены. Красивый белый бархатный плед изящно накинут на один угол. Зеркальный шкаф занимает всю стену, а цитата, тщательно выведенная как бы рукописным шрифтом на одной из дверей, гласит: «Живи, люби, смейся». От этого внутри меня будто что-то обрывается. Одри открывает одну из дверок шкафа, нажимая на боковину зеркала, оно скользит, и показывается распределенная по цветам одежда. Это не похоже ни на что из того, что я видела раньше, и я чувствую укол зависти. Ни одна из этих вещей не соответствует моему стилю, но мне интересно, каково это – жить так. Одри может ни о чем не беспокоиться.
– Итак, какая, говоришь, атмосфера должна быть на этой вечеринке в честь Самайна?
Она достает красивое, с блестками, платье в пол, которое ловит солнечный свет, проникающий через окно, и отбрасывает по всей комнате маленькие яркие пятнышки.
– Не такая, – смеюсь я, даже несмотря на то что в этом платье она выглядела бы совершенно потрясающе. – У тебя есть что-нибудь черное? Мне кажется, большинство придет в темном, в чем-то таком в вампирском стиле или перекликающемся с темой осени. – Я выглядываю из окна ее спальни и вижу двух садовников, подрезающих прекраснейший маленький цветник внизу. Если верить обширным познаниям мистера Тавистока, это хризантемы, но, глядя отсюда, не могу сказать наверняка.
– Как ты вообще живешь с такой кучей вещей? – брякаю я, не подумав.
– Ты про одежду? – Одри смеется. – Если твоему отцу больше нравится, когда ты тусуешься с его кредиткой, то можно накупить кучу дерьма, которое тебе не очень-то нужно. – Она снова смеется, но как-то принужденно. И начинает складывать платья в маленький чемоданчик. Интересно, это ее мама поддерживает такой безукоризненный порядок в комнате или у них есть экономка? Я бы не удивилась.
Одри снимает чемодан с постели и хлопает в ладоши.
– Вот так, должно быть достаточно вариантов! Признаюсь, не ожидала, что смогу надеть это в скучной английской школе-интернате. Ну что, пойдем? Вызову такси.
– Конечно.
Я пропускаю ее вперед и иду следом.
Такси подъезжает, и мы с Одри забираемся на заднее сиденье, втискивая чемодан между нами.
Как только мы выезжаем с подъездной дорожки, подъезжает красная «Ауди-ТТ». Я мельком вижу за рулем женщину. Ее аккуратный светлый боб и огромные солнцезащитные очки.
Мы обе поворачиваемся друг к другу, быстро моргая, как будто не можем поверить в то, что только что увидели. Одри нарушает молчание:
– О боже. Это была миссис Эббот?
– Не уверена, что мне нравится, к чему это все идет, – ворчит Одри, пока мы спешим через двор к главным воротам. Уже стемнело, огни подъездной дорожки отбрасывают под ноги странные тени.
– Верь мне.
– Я это уже слышала, – бормочет Одри, оборачивая шарф вокруг шеи.
Мы проходим мимо большого коттеджа в стиле Тюдоров, перед которым припарковано красное авто.
– Похоже, миссис Эббот вернулась после своего дневного приключения. Давай поторопимся. Я бы предпочла, чтобы нам не задавали вопросов.
Одри ускоряет шаг, и мы бегом проносимся мимо окон коттеджа.
– Интересно, зачем она приходила ко мне домой? Может, у меня проблемы?
– А у папы ты не можешь спросить?
– Честно говоря, думаю, он бы предпочел, чтобы я не совала нос в его дела.
– Справедливо.
Фигура появляется из теней. Одри взвизгивает и хватает меня за руку. Я не могу сдержать смех.
– Остынь! Мы не хотим, чтобы миссис Эббот вызвала охрану. Это всего лишь Тедди.
– Ну откуда мне было знать? – Тяжело дыша, Одри прижимает руку к груди.
Тедди одет небрежно, в толстовку и джинсы, так что я вынуждена признать, что выглядит он немного угрожающе. Но потом он одаривает нас своей фирменной улыбкой, и мы расслабляемся.
– Вот и вы, – говорит он. – Итак, что же такого срочного заставило вас вытащить меня с лодки во время каникул и вернуть в школу?
Я улыбаюсь.
– Поскольку ты все еще должен нам за то, что был скользким идиотом, перепутавшим эсэмэски, мы хотели попросить тебя об еще одном одолжении. – Выдерживаю драматичную паузу. – Нам нужно, чтобы ты дал нам полный доступ к территории школы. – Я вынимаю оба пропуска, свой и Одри, и ослепительно ему улыбаюсь.
– О? А с чего вы взяли, что я это могу? – Когда Тедди ухмыляется, у него появляется маленькая ямочка на левой щеке, которая вызывает у меня непреодолимое желание поцеловать его.
– Брось, я достаточно часто видела, как ты выходишь из служебных помещений, а туда пускают только старших учителей и персонал.
– Может, я просто знаю нужных людей, – ухмыляется он.
– Верно. А мы знаем тебя.
Мгновение он колеблется.
– Зачем вам это надо?
Одри открывает было рот, но я останавливаю ее выразительным взглядом.
– Не твое дело, – отвечаю я.
Он коротко смеется.
– Ладно. Но если я это сделаю, вы обе уже отвяжетесь, пожалуйста, от меня?
– Может быть, – отвечаю я, скрещивая руки на груди.
Он вздыхает, но, к счастью, смягчается.
– Ну, тогда идем.
Он поворачивает к башне.
– Никогда не была в этой части школы, – говорит Одри, когда мы подходим ближе.
– Да, большинство старается держаться по возможности подальше отсюда.
На мой взгляд, тут всегда было довольно жутко. Я видела старые черно-белые фото, на которых это крыло обвито изящными побегами глицинии, спиралью поднимающимися вверх… мне кажется, тут было довольно красиво. Но теперь здесь все мертво, остались лишь уродливые искривленные ветви.
– Все не так плохо, – говорит Тедди. – Сюда.
Он протаскивает нас в дверь, но не поднимается на башню, а ведет вниз по винтовой лестнице в подвал. Уже поздно, и мы должны быть в своих комнатах, но я знаю, что миссис Парсонс не будет проверять спальни еще час, так что у нас полно времени.
В подвале расположены все электрощитки, сервера, предохранители и звуковые колонки – по сути, тут расположен мозг школы. Тут также имеется небольшой кабинет, где в течение дня обитают трое техников, которые следят за всем оборудованием и шпионят, подглядывая, что смотрят студенты со своих ноутбуков. Когда мы начинаем спускаться, нас окружает низкий электрический гул.
– Неужели никто не увидит, что мы попали сюда по твоей карте? – спрашивает Одри, когда мы входим в офис с табличкой «Только для персонала». Она немного нервничает. Три аккуратных письменных стола стоят рядком, все свободное пространство тут занимают мониторы компьютеров. Одна стена полностью заполнена экранами, мигающими видео с камер, показывающих все возможные закоулки и уголки школы.
– Нет, я знаю, как стереть эту информацию из журнала. – Тедди уверенно входит и включает свет. – Раньше в ночную смену тут оставался один техник, но за все шесть лет работы он пригодился лишь однажды, чтобы высвободить лисенка из теннисной сетки. – Тедди садится за один из столов, и я следую его примеру. Одри топчется у двери. – Честное слово, Одри, можешь расслабиться. Я уже много лет хожу сюда после конца учебного дня.
Она грызет ногти – привычка, которая, как я заметила, проявляется, когда она очень сильно нервничает. И зачем столько времени проводить за маникюром, чтобы потом просто сгрызть его? Этой девушке стоит немного поучиться жизни.
Тедди постукивает по логотипу на крышке одного из серверов: «ГРАНТ».
– По сути, все это устанавливала моя семья. Если бы не мой отец, у Иллюмен Холла не было бы денег на все эти современные игрушки. Все техники меня знают, и им все равно, даже если я явлюсь сюда во время ланча или на перемене. Это такой способ приобрести опыт работы. Принеси им бутерброды из буфета, а потом просто сиди тут и выноси им мозг.
– На предмет того, как сделать полный доступ для наших карт? – подсказываю я.
Тедди кивает.
– Я не должен был бы, но… – Он берет карты и вбивает их серийные номера в компьютер. – Зачем вам вообще полный доступ?
– Мы не можем тебе сказать, – отвечаю я, выхватывая свою карту.
– Конечно, не можете. – Он смеется. – Просто не втяните в проблемы меня, ладно?
– Техники смогут увидеть, что у нас – полный доступ? – Я изучаю карту, затем поднимаю взгляд и вижу все наши данные на мониторе. Имя, возраст, фото, дом, год начала учебы, контактные данные тьютора и зоны, в которые мы имеем доступ и где теперь прописано «ААА».