Айви замирает.
– Это что, море?
– Вау. Звучит так громко… когда никого нет поблизости.
– Смотри! – Теперь Айви прыгает по балкам, и я осторожно следую за ней. Она нашла нацарапанный на дереве знак птицы. – Может, сорока, – говорит она.
– Идем дальше, – отвечаю я. Балки переходят в грязь и землю, как будто мы покинули фундамент здания и вошли в туннель в земле. Мы следуем за шумом волн, разбивающихся далеко внизу. Я очень надеюсь, что земля тут твердая: представляю себе, как утес рушится и нас уносит в этот холодный, серый, ужасающий океан. Но я заставляю себя прекратить паниковать и сосредоточиться на том, какое же волнующее у нас приключение.
Становится темней, стены сдвигаются вокруг нас, и мы используем паршивенькие фонарики на наших телефонах, чтобы осветить проход впереди.
– Смотри! – Я указываю на маленькую деревянную табличку. – Еще одна сорока.
– И еще одна дверь! – вскрикивает Айви.
Чем дальше мы идем по коридору, тем больше появляется дверей, кажется, тянущихся из всех частей школы. Я вспоминаю о панели, распахнувшейся в нашей комнате. Мне становится интересно…
– Должно быть, так собиралось «Общество сороки», – предполагает Айви.
– Вау, это так круто. Словно обнаружить портал в другой мир.
Мы пробуем открыть двери, дергая ручки и наваливаясь плечами на те, которые кажутся заблокированными, но большая их часть надежно заколочена или заперта… и, конечно же, у нас нет шансов заполучить ключ.
Лишь одна дверь поддается, и как только она распахивается, в коридор врывается запах океана. Мы с Айви поворачиваемся друг к другу и, не сказав ни слова, обе проходим в дверь и идем дальше по коридору.
40. Одри
Чем дальше мы идем, тем громче становится шум моря, и туннель ведет нас в зияющую пещеру… и к дневному свету. Крики чаек теперь стали такими же громкими, как и шум волн. Здесь на удивление тепло, но воздух пахнет солью. Должно быть, это пещера в скале.
Айви резко останавливается, и я врезаюсь ей в спину. Требуется какое-то время, чтобы рассмотреть пещеру. В углу виднеется спальный мешок, рядом – заплесневелая подушка. Повсюду валяются брошенные обертки от фастфуда и коробки из-под напитков.
– О боже, – выдыхаю я, стискивая плечи Айви. – Кто-то живет тут.
– Жил, – поправляет меня она. Айви пинает спальный мешок ногой, и, может быть, это мое воображение, но я практически уверена, что он шевелится. Фу. Я стараюсь не думать о том, какие твари могут скрываться под всем этим мусором.
– Не похоже, чтобы тут кто-нибудь недавно появлялся.
– Мы должны рассказать кому-нибудь об этом, – решаю я. – То есть может быть небезопасно, если кто-то прячется на территории школы. Это может оказаться кто угодно.
– Хм, не знаю.
– Серьезно?
– Правда, ну какой смысл? – спрашивает Айви. – Кто бы это ни был, он явно появлялся тут очень давно. Нам действительно надо, чтобы все студенты узнали о том, что скрывается под школой? Уверена, миссис Эббот и так в курсе.
– В курсе этого? – Я показываю на следы человеческого присутствия.
– Ну, возможно, об этом она не знает, – уступает Айви. – Но все же.
– Ладно, – неохотно соглашаюсь я. – Ух ты, только посмотри на все это.
Я стараюсь говорить шепотом, хотя почти уверена, что мы одни. Теперь, оправившись от шока, вызванного видом спального мешка, я замечаю маленькие каменные полочки вдоль стен пещеры. На них – осколки морского стекла, бирюзового и аквамаринового, с мягкими, закругленными краями, сглаженными за годы, проведенные под ударами волн.
Айви подходит и берет один, потирая его пальцами.
– Кто бы тут ни жил, он, видимо, был своего рода пляжным бродягой. Если ходить вдоль берега, можно найти все что угодно.
Я пробегаюсь пальцами по сокровищам. Тут есть и окаменелости, обломки когда-то милых безделиц, обернувшихся ныне мусором: детская жестяная коробка для завтрака, наполненная странными кусочками металла, язычками банок из-под содовой, старыми шурупами, монетами и даже огрубевшей спиралью выброшенной на берег коряги. Что-то блестит, ловя свет. Это одинокая серебряная серьга с маленькой болтающейся ракушкой.
– Эй, ты узнаешь это? – Я осторожно вытаскиваю ее из коробки.
Айви подходит и задыхается от ужаса.
– О боже. Это серьга Лолы.
Я роняю сережку, будто это жгучая крапива. Чувствую, как горят от нее пальцы.
– Черт! А теперь тут везде мои отпечатки!
– Отпечатки? Ты о чем? Кто бы тут ни жил, он, должно быть, нашел ее вынесенной на берег.
– Может быть и так. Или этот человек имеет какое-то отношение к смерти Лолы.
– И как раз перед тем, как столкнуть ее со скалы, он попросил ее снять одну из серег? – огрызается Айви.
Я замолкаю, покусывая нижнюю губу.
– Ладно, это звучит слегка притянуто. Так как ты считаешь, это все имеет отношение к «Обществу сороки»?
Айви качает головой.
– Не думаю. Ну, смотри, если общество существовало много веков, с основания школы, то зачем им скрываться в пещере? Я думаю, мы только что наткнулись на чье-то временное пристанище.
– Каждый раз, как мы подбираемся ближе, оно ускользает между пальцами, да?
– Ой, Одри, ты дрожишь.
А я даже не чувствовала. Но сейчас, когда Айви заметила это, я понимаю, что мне действительно холодно.
– Давай вернемся, – продолжает она. – И не волнуйся. Я расскажу мистеру Тавистоку. Он спустится сюда и заделает вход. Так, кто бы тут ни жил, не сможет вернуться обратно.
41. Айви
Репетиции – кажется, единственное, что отвлекает меня от странного, как будто растущего во мне давления. Я чувствую едва ли не исступление, сидя за роялем и с силой ударяя по клавишам. Каждая, помимо красивой, мелодичной ноты, издает глухой, стукающий звук.
Мне начинает казаться, что я слишком отвлеклась на все это «Общество сороки», тогда как должна сконцентрироваться на учебе. Вернуться к Плану Айви. Скоро начнутся репетиции Рождественского концерта, и я не чувствую, что подготовилась к нему в достаточной мере. Могу представить разочарование на лице моей мамы, если она когда-нибудь узнает, чем я занималась вместо того, чтобы сосредоточиться на работе и музыке. Слава богу, мы общаемся достаточно редко и мне не приходится врать ей.
Прямо сейчас что-то подсказывает мне, что, если я смогу сыграть этот отрывок идеально от начала до конца, все будет хорошо.
Каникулы почти закончились, и студенты уже возвращаются в школу… прежде всего, чтобы не пропустить большую вечеринку. Коридоры заполняются народом, в общих комнатах и библиотеке повисает гул. Я думаю о том, сколько времени мы потеряли, всю неделю гоняясь за глупыми легендами. Лола, ее серьга, тайные коридоры, «сороки», тот факт, что кто-то скрывался на территории школы. Чертыхаюсь, когда палец соскальзывает и я все порчу. Начинаю заново с самой первой ноты.
В любом случае бродить по территории школы теперь, когда персонал вернулся, будет не так просто. Миссис Эббот станет еще более внимательной, чем раньше, и я уверена, она заметит, как я расслабилась. Может быть, нам нужно бросить все это. В чем вообще смысл…
Я забываю нажать на педаль, и ноты неуклюже ложатся друг на друга.
– ТВОЮ МАТЬ! – Ударяю ладонями по клавишам и роняю голову на руки.
– Айви?
Я оборачиваюсь и вижу растерянно глядящего на меня от дверей мистера Уиллиса.
Лицо у меня вспыхивает.
– Прошу прощения. У меня просто… не получается. – Я собираюсь с силами, сажусь прямо и делаю глубокий вдох.
– Ничего. Держу пари, это может расстроить! Для меня все звучало прекрасно, но я едва смогу сыграть простейшую мелодию. – Он подходит и опирается на рояль, затем, очевидно, решает, что это выглядит неуместно, и снова выпрямляется. – Послушайте, вы не видели нигде Кловер? Она уже вернулась?
Я качаю головой, потом хмурюсь. Кажется, мистер Уиллис краснеет. В светлых джинсах и белой футболке – ведь семестр еще официально не начался и нет необходимости соблюдать дресс-код – он кажется моложе. Я невольно задаюсь вопросом, оправилась ли от стычки его невеста, и почему-то надеюсь, что нет. Заставляю себя сосредоточиться.
– Нет, не знаю. Извините! Наверное, это срочно… хотите, поищу ее? – Я закрываю крышку рояля и поворачиваюсь к нему.
Лицо мистера Уиллиса озаряется.
– Это было бы чудесно. Мне очень нужно задать ей вопрос по поводу следующего выпуска ее подкаста и нашего интервью.
– Окей. – Я вынимаю телефон и пишу Кловер. – Кажется, она действительно верит во все это. – Я не говорю ему, что теперь я тоже в это верю.
– Я беспокоюсь не об этом, – признается он.
Набирая сообщение, я сохраняю нейтральное выражение лица.
Мистер Уиллис хочет тебя видеть, срочно.
Он выглядит слегка напуганным. Ты вообще вернулась?
Поднимаю взгляд на учителя и улыбаюсь.
– Я написала ей, сказала, что вы ее ищете, но она офлайн. Могу дать вам знать, если она позвонит, или, может, вы задержитесь ненадолго?
– Спасибо, Айви, я очень ценю вашу помощь. Я пробуду в учительской еще пару часов.
– С вами все в порядке, сэр? Вы выглядите немного раскрасневшимся.
– Я в порядке, в порядке. Просто должен кое-что уладить. – С этими словами он уходит.
В этот момент я получаю ответ от Кловер:
НЕ ГОВОРИ ЕМУ ПОКА, ЧТО Я ВЕРНУЛАСЬ.
Это потому, что я опаздываю с курсовой.
Мои пальцы барабанят по крышке рояля. Что-то во всем этом кажется очень странным. Мистеру Уиллису, похоже, было не по себе. И почему Кловер наврала мне, что это – из-за курсовой? Я снова пишу ей.
Ты где??
Что такого может знать о будущем подкасте мистер Уиллис, чего не знаем мы? Живот сводит холодом. Что, если у него свои причины не желать выхода следующего эпизода?
В безумной панике я пишу Одри:
Как можно скорей встречаемся в нашей комнате.