Вытираю слёзы, киваю, но никак не могу успокоиться. Я не верю, что это реально. Может, я сплю? Это очередной яркий, насыщенный сон, который вот-вот развеется, и я проснусь.
– Не плачь. Всё закончилось. Всё уже закончилось.
Усмехаюсь и стягиваю с головы платок.
Разве он не понимает?
– И с этим мы тоже справимся. Вместе. Поняла?
Сама тянусь к его губам. Они мягкие, чувственные, родные.
Тяну его на себя, но он отстраняется. Смеряет меня взглядом, и я вижу, что всё это даётся ему нелегко.
– Давай собираться. Тебя же отпустили.
– Да, ты прав.
Поднимаюсь на ноги и, открыв шкаф, достаю оттуда джинсы и свитер.
Шелест уже лежит на моей кровати. Наблюдает.
Мне страшно переодеваться при нём. Стыдно. Я ужасно выгляжу. Плохо, очень плохо. Отворачиваюсь.
Захватываю края футболки и быстро стягиваю её с себя. В спешке роняю свитер на пол и растерянно подбираю его, пытаясь так же быстро надеть.
Богдан продолжает прожигать пристальным взглядом мою спину. Я это чувствую.
Джинсы я надеваю, уже сев на краешек кровати.
Мы вместе покидаем палату. Он берёт меня за руку и не отпускает до самой машины.
За рулём водитель, охранник же услужливо открывает мне дверь, Богдан помогает сесть, машина заводится, а Шелест садится на заднее сидение с другой стороны.
Я зажимаю ладони коленями и смотрю в окно. Лето почти закончилось, но для меня его словно не было. Я уже забыла, как это – просто жить.
– Всё нормально?
Оборачиваюсь на его голос. Киваю, а потом понимаю, что мама так и не приехала. Нужно ей позвонить, но и тут конфуз. Я оставила телефон в палате.
– Богдан, ты не мог бы дать мне позвонить, маме? Она должна сегодня приехать …
– Она не приедет, – протягивает мне мой айфон.
Я забыла, а он взял.
– Почему?
– Они с Теоной уже ждут тебя на квартире.
– Она была в курсе?
– Да.
Это так странно – видеть в этом человеке моего Богдана, но в то же время чужого, сильного, взрослого, успешного мужчину. Того, кто привык держать всё под контролем.
– Почему она мне не сказала?
– Я попросил её этого не делать. Хотел сам…
– Ясно.
Всё, как и всегда, решили без меня, хотя чему я удивляюсь? Всегда же так было. Это моя сущность – быть тенью, за которую решения принимают другие.
– Умка, ты чего? – закидывая руку на мои плечи.
– Всё нормально.
– Не факт, что тебя бы отпустили. Я не хотел давать надежду раньше времени.
– Я понимаю. Правда понимаю. Ты хотел как лучше.
Обнимаю его, уткнувшись носом в его грудь.
Он целует меня в лоб, укутывая объятиями.
Машина скользит по слегка влажной дороге, оставляя позади себя улицы и дома. У огромного жилого комплекса за высоким забором нас поджидает толпа журналистов. Точнее Шелеста, думаю, я им малоинтересна. Я вижу их через тонированные стекла, когда машина медленно въезжает на территорию. Шелест хмурится и что-то кому-то пишет.
А я смотрю на вспышки, и кажется, они сверкают передо мной даже в квартире.
Мама встречает нас с Теей на руках. Моя кнопочка тянет ко мне свои ручки, но мне кажется, что если я возьму её на руки, то упаду. Сил нет совсем. Я устала и хочу лечь.
Шелест проворно забирает её у мамы, и та быстренько надевает туфли.
– Ты куда?
– Герда, я к себе поеду. Отдохну немного, а завтра вернусь.
– Я не смогу одна, без тебя, – шепчу, – я не справлюсь.
Мама как-то странно улыбается, продолжая одеваться.
– Пока, – машет Тее рукой.
Шелест кивает, и мама уходит. Прижимаюсь спиной к стенке, засовывая руки в карманы джинсов, наблюдая за дочерью.
– Ты мне привёз плинцессу?
– В чемодане.
– А где чемодан?
– В комнате, иди распаковывай.
Ставит её на пол, и она уносится от нас со скоростью света.
– Вы подружились, – улыбаюсь.
– А то. Есть будешь?
– Да, наверное.
– Там Док меню дал, можешь выбрать, я закажу из ресторана.
– Спасибо. Ты останешься?
Спрашиваю с осторожностью, немного склоняя голову набок.
– А ты против?
– Нет, – выдыхаю, – я не против.
Богдан пробегает по мне глазами, а я чувствую себя неуютно. Он кажется чужим, впрочем, наверное, как и я ему.
– А чемодан чёлный? Там два, – Тея выглядывает в прихожую.
– Синий.
– Что она от тебя хочет?
– Да куклы диснеевские какие-то.
Шелест невозмутим, это видно, а вот я всё ещё как потеряшка. Не знаю, куда себя деть. Мне кажется, что всё это сон.
Иду в комнату и просто ужасаюсь. Она выпотрошила все его чемоданы и ползает там как ни в чём не бывало.
– Тея. Так нельзя, – украдкой смотрю на Шелеста. Он подпирает плечом стену. И его эта картина очень забавляет.
– Да нормально всё. Разбирать не надо будет.
– Прости. Она очень активный ребёнок и…
– Прекращай уже. Она ничего криминального не сделала.
Тея на самом деле гиперактивна. Ей все и всегда делают замечания. Она вообще не может сидеть на одном месте. Вечно падает, спотыкается. В общем, катастрофа ещё та.
– Мама, смотри, – несётся с коробкой ко мне, – Эльза, Миланда и там ещё, – тянет меня за руку, – смотли.
Сажусь на пол, куда она меня привела, помогаю открыть упаковки. Шелест, кажется, один чемодан брал исключительно под этих кукол.
– И такая, и воть ещё.
Она продолжает раскладывать свои сокровища в ряд, а я не перестаю посматривать на Богдана. Он остался стоять там. Я чувствую, что он на меня смотрит, долго так.
А потом Тея подползает ко мне, обнимая за шею.
– Мама, ты больше не болеешь? – тихо-тихо так. – И больше не уйдёшь?
У меня перехватывает дыхание. Я улыбаюсь ей, прижимая к себе.
– Не болею.
Слышу шорох, а когда оборачиваюсь, Богдана больше нет в дверях. Он ушёл.
Закусываю щёку, гладя Тею по голове.
Вечером, точнее уже ночью, после того как уложила малявочку спать, я понимаю, что не знаю, что делать дальше. Я так отвыкла от нормальной жизни. А сейчас так вообще, ведь Богдан тоже здесь. Со мной. С нами.
Иду на кухню. Наливаю в стакан воды и, замерев, стою у огромного окна. Смотрю на ночной город и отчетливо слышу, как на втором уровне квартиры что-то происходит. Я так ничего здесь и не посмотрела.
Была в комнате, ванной да на кухне. А здесь так-то комнат семь, наверное. Поднимаюсь наверх, и звуки становятся чётче. Удары?
Отодвигаю дверь в сторону совсем чуть-чуть. Здесь спортзал. Шелест лупит грушу ногами. На нём только шорты, но он весь мокрый. Прохожу внутрь, сползая по стеночке. Сажусь в самом углу и наблюдаю.
Он замечает меня не сразу. Но как только понимает, что не один, перехватывает летящую в него грушу руками и поворачивается ко мне.
– Я помешала?
– Я уже закончил. Тея уснула?
– Да, – улыбаюсь, – я прочитала, что у тебя скоро бой?!
– Через полтора месяца.
– Мы не отвлекаем своими проблемами? Тебе же нужно готовиться, а ты тут… со мной. В интернете писали, что ты в Вегасе готовиться хотел.
– Перехотел.
Вытирает лицо небольшим сереньким полотенцем, идя в мою сторону. Садится рядом, широко расставляя ноги, сгибая их и упираясь локтями в колени.
– Ты очень изменился, – прикусываю губу, – правда. Я всегда тебя представляю таким, каким ты был в школе. Не знаю, почему именно то время. Но мне кажется, оно было самым классным. Мы были беззаботны и не знали, что ждёт нас впереди. Были уверены, что у нас-то, точно всё будет так, как мы хотим.
– Мы были слишком самонадеянны, но это очень весёленькое времечко… Знаешь, тогда, после аварии, я тебя выгонял, а сам, как последний трус, боялся, что ты уйдёшь. Но ты осталась. Сидела там со мной. Терпела все мои припадки.
– Ты даже не представляешь, как мне тогда хотелось тебя придушить. Я смотрела на тебя и думала: что за слабак, он же другой. Мой Богдан самый сильный, самый лучший.
– А я не понимал, как много терял, пока гонялся за баблом и успехом. Если бы не… – замолкает, смотря в мои глаза, – наверное, до сих пор бы не понял, что не могу без тебя. Совсем не могу.
– Кажется, это было в какой-то другой жизни. Где-то не здесь, не с нами…
– Год назад, после выигранного боя за титул, я сидел в клубе и думал, что бы ты мне сказала. Как бы отреагировала на мою победу, мой успех. А потом вспоминал, как тебя ненавижу. Хотел тебя убить, но вернуть тебя в свою жизнь хотел гораздо больше. Я же всё делал тебе назло. Спорт, это чемпионство, я просто хотел, чтобы ты услышала обо мне, вспомнила. Чтобы видела, что я смог.
– Я верила в тебя. Ты не мог не выиграть.
– Почему ты ничего не рассказала? В кафе, после…
– Он четыре года твердил мне, что я зло. Что всё плохое, что происходит с близкими мне людьми, из-за меня. Сейчас я понимаю, что это внушение. Он играл моим сознанием, но даже теперь я никак до конца не могу отделаться от этих мыслей. Мне страшно, Богдан. Очень страшно.
Шелест стискивает зубы, я вижу, как сжимаются его кулаки, как в глазах зарождается блестящая злоба, вижу.
– Всё будет хорошо. Я рядом, – берёт мою ладонь, сжимая в своей, – ничего не бойся. Я всегда буду рядом. Теперь всегда буду рядом, – вытирает мои слёзы.
Глава 12
Богдан
– Позвони Майклу, скажи, что я останусь в Москве. Пусть выдвигается сюда. Потом по рекламе: все проекты сейчас согласовывай со мной напрямую вплоть до минуты. Квартиру нашли?
– Да, где ты и просил. Семь комнат. Двухуровневая.
– Отлично.
Валера открывает мне дверь машины, а сам оббегает ее вокруг.
– Что ещё?
– По залу договорились. Иванычу дозвонились.
– Как он там?
– Тренирует.
– Организуй нам встречу. В субботу, нет, лучше на следующей неделе. У меня дел по горло.
– Окей. Серафимов звонил, ты вне зоны был.
– Чего хотел?
– Сказал, что палата готова.
– Отлично.
Кортеж двинулся в сторону аэропорта Шереметьево, быстро покидая пределы города.