Риган наклоняется ко мне.
– Не суди строго. Я – единственное чадо, и мать явно перебирает с заботой. И постоянно на взводе. А сейчас мы ее отучаем от антидепрессантов. – Переведя дыхание, Риган спрашивает: – Проголодалась? Хочешь, пойдем подкрепимся и…
– Риган! – прерывает ее издалека зычный мужской голос.
Глаза Риган вспыхивают от радости, и она хватает меня за руку.
– А вот и отец! Пойдем, я вас познакомлю. – И она чуть ли не тащит меня за собой. А ведь Риган похожа на свою мать больше, чем хочет признать. Она чуть замедляет шаг – откуда ни возьмись появляется Грант с коктейлями для нас обеих.
– Приветствую вас, дамы! – говорит он, галантно раскланивается и так же быстро исчезает, успев обернуться и подмигнуть Риган.
Делаю глоток и с облегчением чувствую изрядную концентрацию виски. Сегодня после дежурства в больнице я вся на нервах.
Риган тащит меня сквозь толпу парней, улыбаясь им на ходу, пока мы не оказываемся в крытом итальянском дворике рядом с домом. Там нас ждет высокий здоровяк с аккуратно подстриженной седой бородкой и пузиком – надо полагать, ее отец, – и с ним Коннор.
– Папа, привет! – радостно вопит Риган и бросается к нему в объятия.
– Ты моя крошка!
Он приподнимает ее, а она целует его в щеку.
Подхожу к Коннору, он обнимает меня за плечо, а я смотрю на Риган, не в силах подавить чувство зависти.
– Ты такая красивая, – шепчет Коннор и быстро целует меня в губы.
– Спасибо. Ты тоже классно выглядишь. – И это правда. Он всегда хорошо одевается, а сейчас, в строгих брюках и белоснежной накрахмаленной рубашке, просто неотразим. Коннор улыбается, а я при виде ямочек у него на щеках чувствую, как моя тревога уходит. Я всегда расслабляюсь, когда Коннор рядом. Он как воздух. С ним легко, спокойно, комфортно.
Это правильно.
– Ну и как твое дежурство в больнице?
Наклоняю голову, словно решаю.
– Все хорошо. Трудно, но хорошо.
Он сжимает мне руку.
– Не волнуйся. Все наладится. У тебя все получится.
Выжимаю улыбку и смотрю на Риган и ее отца. Я рада, что хоть кто-то в меня верит.
– Как у тебя прошел первый месяц? Надеюсь, обошлось без диких выходок? – спрашивает у Риган отец.
– Обошлось – моя соседка за мной присматривает. – Риган поворачивается и кивает в мою сторону. – Познакомься, папа. Это Ливи Клири.
Он поворачивается и смотрит на меня добрыми голубыми глазами. Протягивает руку.
– Привет, Ливи. А я – Роберт.
– Здравствуйте, сэр… Роберт. Я – Ливи Клири. – Не знаю, что еще сказать. Качаю головой и усмехаюсь. – Извините, Риган уже меня представила.
Роберт улыбается. Вижу, что он смотрит поверх меня.
– Спасибо, – говорит он и берет протянутый ему чьей-то заботливой рукой напиток.
А потом рядом с Робертом появляется высокий, смуглый красавец. С невероятно длинными ресницами и пронзительными карими глазами, которые лишили меня покоя.
– Не за что, – вежливо говорит он.
Эштон всегда великолепен, даже в повседневной одежде. Но сегодня он пришел на вечеринку со всем уважением к дресс-коду своего тренера. Прическа стильная и опрятная, но в то же время сексуальная. Вместо привычных джинсов и кроссовок в этот вечер на нем черные брюки и стильные туфли, а вместо поношенной футболки – синяя приталенная рубашка, идеально отглаженная. Поглядываю искоса, как он потягивает свой коктейль, и замечаю под манжетой кожаный браслет. Пожалуй, только браслет и напоминает об Эштоне, которого я знала до сегодняшнего дня. А сейчас у него такой вид, словно он сошел с обложки модного мужского журнала.
Не знаю, в чем причина – то ли в этом преображении, то ли в том, что я призналась себе, что меня тянет к Эштону, – но дискомфорт, который я обычно испытываю в его присутствии, начинает исчезать или преобразуется в нечто совсем иное и даже приятное. Хотя по-прежнему все это не дает мне сосредоточиться.
Мои мысли прерывает бодрый голос Роберта:
– Парни, нутром чувствую. В этом году у нас команда победителей. – И он хлопает капитана по плечу.
В ответ Эштон расплывается в искренней уважительной улыбке. Ни разу не видела его таким.
Повернувшись ко мне, Роберт говорит:
– Значит, ты, Ливи, как и моя дочь, первый год в Принстоне.
Мои глаза встречаются с глазами Эштона, и я не успеваю сосредоточиться на Роберте, а сердце тревожно стучит.
– Да, сэр, – говорю я, прочистив горло.
– Ну и как тебе тут нравится? – Он опускает глаза на мою талию. И только сейчас до меня доходит, что рука Коннора по-прежнему приобнимает меня. – Надеюсь, ни один из моих паршивцев тебе не докучает?
Скромно улыбаюсь Коннору, а тот одаряет меня широкой улыбкой.
– Нет, не докучают, – улыбаюсь я и допиваю свой коктейль. Интересно, как это у меня вышло так быстро его уговорить? Глаза мои сами по себе опять находят Эштона, а он тем временем смотрит на мою грудь. Инстинктивно скрещиваю руки, а он ухмыляется и поднимает бокал к губам. Пожалуй, один паршивец все-таки докучает.
– Вот и ладно. Они у меня классные ребята, – с гордостью говорит Роберт и кивает головой. И тут раздается вопль – это явился Тай в своем килте. И Роберт добавляет: – Правда, порой немного буйные, хотя кто в такие годы не буйный? Верно говорю, Грант?
Готова поклясться, у Гранта есть особый радар для пустого бокала, или он следит за нами как коршун, но тот появляется как из-под земли и протягивает Риган и мне два коктейля.
– Верно, тренер.
– Кливер, надеюсь, коктейль безалкогольный? – спрашивает Роберт, подняв брови.
– Ни капли спиртного, – не моргнув глазом, отвечает Грант с очень честным видом.
– Конечно же, папа, – сладким голоском вторит ему Риган.
Роберт смотрит на свою любимую дочурку, которая может изобразить из себя невинную школьницу так, что невинные школьницы отдыхают. Уж не знаю, верит он ей или нет. Ведь ему достаточно наклониться и нюхнуть коктейль – и сразу станет ясно, что виски там больше, чем колы. Но он этого не делает.
– Ливи, а какая у тебя специализация?
– Молекулярная биология.
Судя по тому, как у него вспыхнули глаза, понимаю: он под впечатлением.
– Ливи собирается учиться на педиатра, – с гордым видом заявляет Коннор.
– Хорошее дело. А почему ты выбрала именно Принстон?
– Мой отец здесь учился, – отвечаю я, не задумываясь. На самом деле с тем же успехом я могла пойти в Гарвард или Йель. Меня пригласили все три университета, куда я по совету школьных учителей отправила заявления. Но я всегда знала, куда пойду учиться.
Роберт кивает, словно ждал именно такого ответа. Думаю, не редкость, когда несколько поколений семьи учатся в Принстоне. Он хмурит брови, словно размышляет, а потом спрашивает:
– В каком году закончил?
– В восемьдесят втором.
– Хм… а я в восемьдесят первом. – Он поднимает руку и задумчиво чешет бороду. – Напомни, как твоя фамилия?
– Клири.
– Клири… Клири… – повторяет Роберт и все чешет бороду, силясь вспомнить. Смотрю на него и делаю глоток. Вряд ли он знает моего отца, но мне приятно, что он старается вспомнить.
– Майлз Клири?
Я чуть не поперхнулась коктейлем, и глаза у меня лезут на лоб.
Роберт, похоже, очень доволен собой.
– Нет, кто бы мог подумать!
– Серьезно? Вы его знали? То есть. – Я пытаюсь справиться со своим волнением.
– Да. – Он медленно кивает, словно воспоминания нахлынули на него со всей силой. – Да, я его знал. Мы оба были членами обеденного клуба «Тайгер Инн». Часто ходили вместе на вечеринки. Он ведь ирландец, так?
Я радостно киваю.
– Дружелюбный, приветливый. – Он усмехается, и по его лицу пробегает грустная тень. – Одно время мы с ним даже ухаживали за одной девушкой. – Он снова усмехается, и глаза загораются воспоминанием. Не хочу этого слышать. – А потом Майлз встретил темноволосую красотку – и больше мы его почти что не видели. – Он чуть прищуривается и пристально смотрит мне в лицо. – Глядя на тебя, понимаю, что именно на ней он и женился. Ты – ее копия.
Улыбаюсь и киваю, на миг опуская глаза.
– Ливи, обалдеть можно! – вопит Риган, таращась на нас. – Надо пригласить их к нам, когда они к тебе приедут!
Роберт уже кивает головой, соглашаясь с дочерью.
– Буду рад вновь увидеть Майлза.
Вот так – бах! – и шарик моего приятного волнения лопнул, столкнувшись с реальностью. Да, было бы здорово посмотреть на встречу отца с Робертом. И чтобы родители снова были со мной рядом. Посмотреть, как отец заразительно смеется. Но этого уже не будет. Никогда. Коннор сжимает мне руку и притягивает к себе. Пока только он один знает. А теперь будут знать все.
– К сожалению, папа с мамой погибли в аварии, когда мне было одиннадцать лет.
После подобной новости следует пауза, а потом всё как всегда. Шок, побледневшее лицо, поднятые брови. Как правило, один кивок головой. Я видела это тысячу раз. В случае с Робертом все было именно так, плюс гневный вопрошающий взгляд в сторону дочери: дескать, «почему ты не знала такого о своей соседке по комнате?». Хотя ее вины тут нет. Я же ей так и не сказала. Не то чтобы не хотела, просто случая не было.
– Я… Мне очень жаль, Ливи, – сдавленным голосом говорит Роберт.
Пытаюсь утешить его ласковой улыбкой и подбодрить словами:
– Все в порядке. Это было так давно. Я… в порядке.
– Тогда… – Еще одна тягостная пауза: вот поэтому я не люблю рассказывать об этом на людях.
Потом Грант, который по-прежнему рядом, спасает ситуацию, заговорив про грядущую регату, и я перестаю быть в центре внимания. И теперь могу взглянуть на Эштона – впервые с момента начала разговора про моих родителей.
Ожидаю увидеть стандартную реакцию. Но не вижу ее. Его глаза прикованы ко мне с каким-то странным выражением. На губах чуть заметная улыбка, а во взгляде сквозит легкость.
Больше всего это похоже на… как бы поточнее сказать…
На умиротворение.