– Ладно, извини, что заговорил об Эштоне. Я люблю этого парня, но сейчас не хочу о нем говорить. Давай поговорим о… – Он поворачивается ко мне и обхватывает за талию двумя руками. Наклоняется и, скользнув языком мне в рот, целует – так долго мы с ним еще ни разу не целовались. Мне приятно, и я кладу ладони ему на грудь. У Коннора такая ладная фигура, и другие девушки это тоже замечают. Почему же мои гормоны начинают замечать это только сегодня?
Наверное, все дело в пиве.
А может, они наконец-то поняли, что Коннор – именно тот парень, который мне нужен?
– А ведь я тебя предупреждала, – напоминаю я Риган, растирая ноющую икру.
– Неужто все так плохо?
Вместо ответа изображаю страдальческую гримасу. Помимо школьной легкой атлетики и безумного задания доктора Штейнера, когда я гонялась по ферме за курами, стараюсь избегать всех разновидностей бега. Не нахожу в этом деле никакого удовольствия и, как правило, непременно подворачиваю ногу.
– Ну, давай же! – кричит Риган, прыгая на месте от нетерпения.
– Ладно. – Стягиваю волосы в конский хвост и стою, вытянув руки над головой, а потом устремляюсь за ней вниз по улице. Прохладный, пасмурный день с моросящим дождичком – еще один повод отменить пробежку. Риган клянется: по местному радио обещали через час ясную погоду. Думаю, врет, но не спорю. После вечеринки у ее отца отношения у нас несколько странные. Поэтому, когда она попросила составить ей компанию на утренней пробежке, я сразу согласилась, невзирая на скользкие дорожки и все прочее.
– Если мы пробежим до конца улицы и обратно, получится три километра. Справишься? – спрашивает Риган и добавляет: – Если выдохнешься, можем остановиться и пойти шагом.
– Лучше пристрели меня на месте, – усмехаюсь я.
– Не смешно, – фыркает Риган. – Тебе хорошо с таким ростом, а нам, коротышкам, нельзя расслабляться.
Через несколько минут мы приспосабливаемся и бежим рядом в одном темпе: я со своими большими медленными шагами и Риган со своими короткими, энергичными. И потом она выпаливает:
– Почему ты не рассказала мне про своих родителей?
Не могу понять, злится она или нет. Ни разу не видела ее сердитой. Но понимаю по тому, как она кусает нижнюю губу и хмурит брови, что она обижена.
Не знаю, что сказать, и говорю:
– Просто к слову не пришлось. Правда. Другой причины нет. Извини.
Какое-то время она молчит.
– Ты не любишь говорить об этом, да?
Пожимаю плечами.
– Да нет. То есть специально я не избегаю этой темы. – Не то что моя сестра: она закопала все в могилу и засунула туда динамитную шашку с зажженным фитилем. С того самого утра, когда я проснулась и увидела рядом с собой тетку Дарлу с опухшими от слез глазами и Библией в руках, я просто приняла это как факт. Сестра находилась на грани жизни и смерти, и я должна была думать о ней и о том, как нам с ней жить дальше. И так в одиннадцать лет, полуживая после гриппа, благодаря которому я не попала в ту аварию, я встала с кровати и пошла в душ. Потом позвонила по телефону в школу, предупредила, что не приду на занятия, и сообщила в школы, где работали родители. Пошла сообщить соседям. Помогала тетке Дарле собирать вещи перед отъездом. Помогала заполнять страховые документы. Договорилась о переводе в новую школу. Позаботилась о том, чтобы сообщить о смерти родителей всем близким и знакомым.
Какое-то время мы бежим молча, а потом Риган говорит:
– Знаешь, можешь говорить со мной обо всем, если захочешь. Ладно?
Глядя вниз, улыбаюсь своей миниатюрной подружке.
– Я знаю. – После паузы спрашиваю: – А ты знаешь, что тоже можешь мне сказать все-все?
Вместо ответа она расплывается в своей обаятельной широкой улыбке.
Решаю, что сейчас отличный момент полностью сменить тему:
– Например, можешь больше не притворяться, что вы с Грантом просто друзья. – Вовремя хватаю Риган за руку, а то она бы грохнулась на тротуар. Восстановив равновесие, она поворачивается ко мне и таращит на меня голубые глазищи, щеки полыхают румянцем. – А я думала, что ты никогда не краснеешь.
– Не вздумай ничего говорить! – шипит она, и хвост мотается по сторонам, когда она подозрительно осматривает придорожные кусты, словно за ними кто-то прячется. – Ливи, об этом никто не знает.
– Ты что, серьезно? Думаешь, никто не знает? – С удовлетворением замечаю, что румянец темнеет. – Думаю, все знают. Или хотя бы подозревают. – На днях Коннор обмолвился, что Грант по уши влюблен в Риган. Не раз замечала, что даже Тай смотрит на них с понимающим видом, ну а если Тай в теме, то и все остальные наверняка тоже.
Риган задумчиво покусывает губу.
– Пошли. Не стоять же тут столбом. – Мы снова бежим трусцой. – Все случилось как бы само собой. Мне Грант всегда нравился, и с прошлого года он со мной заигрывает. Однажды вечером мы столкнулись в библиотеке. Нашли тихий уголок. Рядом никого не было… – Она пожимает плечами. – Ну вот, так все и случилось.
– В библиотеке? – ахаю я.
– Ш-ш-ш! – Она машет руками и хихикает.
– Но… – Нет, я просто озадачена. – Где именно? – Сколько раз была в библиотеке и не представляю себе, где тот темный и тихий уголок, где можно заняться чем-либо другим, кроме чтения.
Риган лукаво ухмыляется.
– А тебе зачем? Хочешь уединиться там с Коннором?
– Нет! – Представляю, как предлагаю такое Коннору, и бросаю гневный взгляд на Риган.
Однако ее это ничуть не смущает. Приподняв бровь, она игриво осведомляется:
– Может, с Эштоном?
Чувствую, как у меня краснеет лицо и шея.
– Между нами ничего нет.
– Ливи, я видела вас вдвоем в «Шоушенксе». Вижу, как ты на него смотришь. Когда же ты признаешься в этом?
– В чем в этом? Что у моей соседки богатая фантазия?
Риган закатывает глаза.
– Ты же понимаешь, чем больше времени проходит, тем больше запутываешься.
– Ничего подобного. Говорю тебе, между нами ничего нет! – Потом вспоминаю и спрашиваю: – Ты не знаешь, он порвал с Даной?
Она пожимает плечами.
– Ничего такого не слышала, но кто знает. Эштон нем как могила.
– Что ты имеешь в виду?
– Да у него может быть десяток братьев и сестер, и никто ни о чем не узнает. – Риган останавливается и делает большой глоток воды из своей бутылки. Вытерев рот ладонью, продолжает: – Отец считает долгом знать про свою команду все. Кто из какой семьи, как учатся, какая у кого специализация, планы на будущее… Он думает про всех, как о своих парнях. – Вспоминаю этого здоровенного добряка, как он поглаживал меня по плечу, сколько вопросов задал, и понимаю, что Риган имеет в виду. – Но про капитана своей сборной он знает очень мало. Почти что ничего.
– Да? Интересно почему. – В голове слышится тревожный звоночек.
– Грант считает, это каким-то образом связано со смертью его матери.
Ноги сами по себе останавливают бег. Стою на месте. Риган замедляет шаг.
– Как? – спрашиваю я, переводя дыхание. Встречая людей, которые потеряли родителей, всегда воспринимаю чужую боль почти как свою.
Даже абсолютно чужие люди становятся для меня близкими.
– Понятия не имею, Ливи. Знаю только то, что подслушала как-то раз, когда отец разговаривал с ним у себя в кабинете. Но больше отец из него ничего так и не выудил. У Эштона талант уходить от темы. То есть… ну ты же знакома с Эштоном. Представляешь себе, какой он.
– Да, представляю. – На сердце опускается тяжесть: уж я-то знаю, что если человек не говорит о чем-то, на то есть причина. И причина серьезная.
– Побежали. – Риган шлепает меня по попе и устремляется вперед.
Приходится ее догонять, хотя теперь бежать мне совсем расхотелось. Предпочла бы посидеть и подумать. Припомнив, что говорил мне Коннор в «Тайгер Инн», спрашиваю:
– А ты видела его отца?
– Видела на осенней регате. Обычно он бывает с женщиной.
– С женой?
– За четыре года каждый раз видела с новой. Может, это были и жены. Кто знает? Опять же, Эштон упал с этой яблоньки, так что… – Она поворачивается ко мне лицом и выразительно смотрит.
– А какой он?
– Да с виду самый обычный. – Пауза. – Хотя, когда они рядом, атмосфера весьма напряженная. Как будто Эштон очень осторожен в своих словах и действиях.
Значит, не только Коннор заметил странные отношения между сыном и отцом.
– Послушай, а что, если он это сделал?
– Если он это сделал… Что сделал? – повторяю я, не понимая, о чем идет речь.
– Что, если он порвал с Даной? Ты же сама спрашивала.
– Спрашивала. – Риган умеет обходить сложные ситуации, но не упустит возможности задать непростой вопрос. Это мне в ней нравится. Хотя сейчас я бы обошлась без допроса. – Да ничего. Я с Коннором. Наверное.
– А как у вас двоих дела? Вы уже… – И она выразительно приподнимает бровь.
Качаю головой и бормочу:
– Ну, ты прямо как моя сестра. Нет. Мы с Коннором не торопим события.
– На мой вкус, это скука смертная, – сухо бурчит она. – Уверена, будь на его месте Эштон, у вас бы события развивались стремительно.
– Риган! – Шлепаю ее по заднице, и она хохочет. А у меня от этой мысли в душе все переворачивается. Что, если на месте Коннора был бы Эштон? Нет. Это невозможно.
– Когда Эштон рядом, ты совсем другая. И все, что делаешь с ним, делаешь по-другому.
– Злобно? – фыркаю я.
– Страстно, – усмехается она.
Хочу поскорее покончить с этой темой и спрашиваю:
– Так у вас с Грантом все серьезно?
Ловко перепрыгнув через лужу, Риган отвечает:
– Пока еще не уверена. У нас все просто. Еще не готовы определиться. Пока. – Наклоняет голову и застенчиво улыбается. – Честно, я от Гранта без ума. Если увижу его с другой, боюсь, у меня башню сорвет и я грохну обоих.
Хмурю брови, пытаясь представить себе Гранта с другой девушкой. Не могу: он ведь ходит за Риган по пятам, как влюбленный щенок. Потом мне приходит в голову, вдруг у Коннора есть другие девушки? Ведь мы же с ним тоже не определились. Что, если так? Может, «не торопить события» равнозначно «не занят для других»? Если бы я увидела его с другой девушкой, у меня бы тоже снесло крышу? Когда мы были в клубе, я не могла не заметить, что он пользуется успехом у противоположного пола, но меня это не слишком расстроило. И тут я вспоминаю, как Эштон целовал Дану, и у меня темнеет в глазах. Понимаю, что это неправильно, но теперь точно знаю: моя реакция объяснялась не только шоком. Это была ревность. Я жутко расстроилась. Так же, как когда подслушала в туалете рассказ той знойной красотки из бара. И когда она положила руку ему на плечо.