Прикрываю глаза, останавливая внутри волну слабости, а затем открываю их и обхожу мужчину по большому кругу. Развлечения на сегодня закончились. И, да… глупо было даже предполагать, что он сможет стать моим защитником. Просто зря возможность написать сообщение потратила…
Вхожу в нишу, подхватываю сумку, выбираюсь оттуда, иду на выход. В гардеробе быстро получаю вещи – Кит едва успевает подойти… Одеваюсь ещё быстрее, на улице оказываюсь раньше брюнета; позволяю холодному воздуху остудить пылающие щеки. Всё в порядке, всё нормально. Просто он – такой. Это ничего… он уедет быстрее, чем я успею привязаться к нему.
– Ты страх потеряла? – голос Кита заставляет открыть глаза и развернуться.
– Почему? – сама удивлена, как отстранённо звучит голос.
– Я не давал разрешения выходить из клуба, – чеканит брюнет.
Вдох-выдох. Мы спокойны. Мы в абсолютном спокойствии – я и моя душа.
– Прости. В следующий раз дождусь твоего разрешения, – ещё более отстраненным голосом произношу.
Кит смотрит на меня тяжелым взглядом. А затем запускает руку в волосы и с холодной злостью спрашивает, понизив голос и подходя вплотную:
– Ты рвёшь мой мозг! Почему я не могу понять: играешь ты или нет?!
– Видимо, тебе это не дано… – отвечаю ровно, затем добавляю, – понимать меня.
Кит ничего не отвечает. Разворачивается, нажимая на брелок, и идёт к машине. Иду за ним.
Но сажусь не вперёд, а назад, чем сержу брюнета ещё сильнее. Наверное – зря, но в данный момент я не могу по-другому. Это выше моих сил. Правда.
Мы быстро добираемся до дома, и я даже не комментирую тот факт, что он сел за руль нетрезвым. Черт с ним. Это тоже – его проблемы, не мои.
Всё это – его проблемы.
Быстрее бы он уже уехал и оставил меня в покое.
Заходим в лифт, я привычно закрываю глаза. Чувствую, как рука Кита поднимается и нажимает на кнопку рядом со мной – после чего дверцы закрываются, оставляя нас в кабине одних. А в следующее мгновение на моей талии появляются горячие руки, а на моих губах – тёплые губы.
Что?
Зря: только открываю рот для вопроса, как чувствую его язык… и тут же рвусь навстречу! Понятия не имею, что со мной; даже не замечаю, как оказываюсь у стенки, прижатая сильным телом; могу контролировать лишь рост желания в теле… желания, растущего в геометрической прогрессии!.. Да что же это?! Он слишком хорош!.. хочу чувствовать его – всего! Развожу в стороны полы его расстёгнутого пальто, забираюсь ладонями под пуловер… боже, его тело идеально… Пытаюсь сосредоточиться на ощущениях… и выпадаю из реальности: Кит буквально насилует мой рот, вбирая в себя все стоны – я даже вдохнуть, как следует, не могу… впервые в жизни узнаю не понаслышке – что такое «задыхаться во время поцелуя»…
Лифт останавливается, открывая дверцы за спиной брюнета…
И тот неожиданно замирает… отрывается от меня… – и я вижу, как пелена желания в его глазах медленно сходит, возвращая взгляду прежние спокойствие и холодность.
– Это было ошибкой, – только и произносит он, а затем рукой останавливает готовые вновь сойтись дверцы, и резко выходит из лифта.
Сердце… ты ещё там живое?..
Переставляю ноги вслед за ним… встаю позади, ожидая, когда тот откроет дверь…
Желание сорваться в сторону лифта и убраться отсюда – как можно скорее и как можно дальше, – появляется внезапно.
И так же внезапно осекается ледяным:
– Даже не вздумай.
Как он успел обернуться и прочитать в моих глазах эту решимость, я не знаю.
В очередной раз беру себя в руки, прохожу в квартиру, снимаю верхнюю одежду и ухожу в спальню, закрыв за собой дверь.
Кажется, я поняла, чем мне грозит встреча с Китом. Вовсе не кардинальным изменением моей жизни, которое уже случилось – нет, нет…
Она грозит мне уничтожением остатков моего прежнего «я».
Пожалуй, мне даже повезло, что, заняв место Гели, я пересеклась в первую очередь с Ним.
Это он сделает из меня бездушное, не способное на проявление эмоций, существо, которое все удары судьбы принимает молча – и никак на них не реагирует.
Да…
Кажется, Кит разрушит меня.
***
Спалось плохо. Я несколько раз просыпалась, несколько раз ходила на кухню попить воды, и в итоге встала только в двенадцать часов дня, чувствуя себя абсолютно разбитой. Хорошо, что сегодня суббота, и на работу не надо. Мне. Как заместительнице Гели.
Мира Платова никогда не пропускала работу в шестой день недели, но Миры Платовой, похоже, больше нет в этом мире. Кажется, от неё осталась лишь тень, перемещающаяся по комнатам чужого пентхауса…
Забираюсь на табурет на кухне с кружкой кофе и смотрю в окно. Не знаю, сколько времени проходит прежде, чем ко мне присоединяется такая же разбитая Джесси, но мой кофе к тому моменту уже порядком остыл.
– Утро, – едва не каркает она.
– Утро, – вторю не менее «привлекательным» голосом.
– Как вчера сходили? – Джесси достаёт какао и ставит молоко подогреваться на плиту.
– Лучше не спрашивай, – вновь отворачиваюсь к окну, – а ты?
– Лучше не спрашивай, – приходит аналогичный ответ.
Некоторое время молча занимаемся своими делами: я – бесцельно пялюсь в пространство, Джесси – готовит какао.
– У меня тут много получилось, тебе налить?
Внимательно смотрю на неё. Какие мы сегодня удивительно общительные.
– Не откажусь, – отвечаю спокойно.
– Вы, русские, порой так странно отвечаете на вопросы. В Америке всё проще: на вопрос «тебе налить?» отвечают «да» или «нет». А ты – «не откажусь»! – передразнивает девчонка, но делает это как-то лениво и без желания обидеть.
– У вас, американцев, тоже есть странная привычка, – не остаюсь в долгу.
– Какая?
– Всё упрощать до минимума, – перевожу взгляд на небо за окном; думаю о том, насколько всё было бы проще, воспользуйся Кит хоть одной извилиной в мозгу и позволь он себе оторваться от досье и взглянуть на ситуацию объективно.
До того, как Вячеслав Игоревич в их присутствии назвал меня своей дочерью, я несколько раз повторяла, что я – не Геля. Но меня никто не слышал! И главное – не хотел слышать: из-за проклятого досье! Но теперь, когда я соглашаюсь с тем, что я – Воронцова, естественно, у брюнета происходит взрыв в черепной коробке: ведь я совсем не соответствую тем характеристикам, что указаны в папке, на которую он так полагается.
Что бы сам Кит ни говорил мне по поводу совпадений!
…
В те, первые дни, он решил, что я лгу – чтобы отказаться от задания.
И не захотел увидеть правду.
А теперь всё это бесполезно… вообще всё.
Хотя…
– Джесси, можешь дать свой ноутбук? – мои глаза загораются, а мозг лихорадочно кричит: ДУРА! ИДИОТКА!!!!
В соц.сети не только мой аккаунт! Там аккаунты моих приятелей по учёбе, а у тех в альбомах есть фотографии со мной, с комментариями под ними!!!
Комментариями, где указывается, что я – это Мира, мать вашу!!!
– Тебе зачем? – нахмурившись, спрашивает Джесси.
– На секунду. Пожалуйста, дай! При тебе всё вводить буду! – взмаливаюсь я.
– Хорошо, – ещё больше хмурясь, отвечает Джесси и идёт за ноутбуком в комнату.
Приносит, открывает.
Я тут же вбиваю в поисковик название соц.сети, затем заполняю логин и пароль, и…
Ничего. Я не могу войти. Такого пользователя не существует.
Меня начинает потряхивать. Забиваю в поисковик своё имя и вижу, как выходит кто угодно, но только не я. Забиваю в поисковик имя приятельницы, с которой пару раз пересекались на общажных днях рождениях (у нас была пара совместных фоток) и вижу, что контакт был взломан. То же самое произошло со всеми остальными знакомыми.
Меня стёрли из интернета.
Просто. Стёрли.
– Эй, ты чего? – испуганно спрашивает Джесси.
Поворачиваюсь к ней лицом и осознаю, что не могу смотреть на неё четко: словно она мелко дрожит… или это я мелко дрожу?..
Опускаю взгляд на ладонь. Так и есть. Всем телом.
– Ты меня пугаешь, – беспокойство в глазах Джесси пугает меня не меньше.
Срыв – это худшее, что может произойти со мной в данный момент…
– Всё хорошо, всё хорошо, – повторяю, как мантру; раскачиваясь назад и вперёд.
– Вот, возьми какао, попей, – Джесси вкладывает мне в руки большую кружку, и я начинаю отпивать горячий сладкий напиток маленькими глотками.
Странно, но мне становится легче. Буквально присасываюсь к кружке…
– Что-то не так? Ты кого-то не смогла найти и поэтому расстроилась? – Джесси усаживается рядом, пододвинув свой табурет к моему.
Боже, меня успокаивает пятнадцатилетний подросток!
– Давай не будем об этом, – пытаюсь улыбнуться, – лучше расскажи, как прошло твоё свидание. Отчего ты так расстроилась?
Мне сейчас нужно отвлечься – неважно на что. Главное – не думать о том, во что превратилась моя жизнь. Ни к какой конструктивной мысли я сейчас не приду, скорее накручу себя так, что сорвусь в истерику, так что – да, лучше отвлечься…
– Этот дебил решил, что раз я здесь ненадолго, то медлить причин нет, – сморщившись, отвечает Джесси, – это так противно, когда парни даже не скрывают своих желаний и при этом на сто процентов уверены в том, что им не откажут! Прям бэ-э-э… – она делает характерный жест пальцем в рот, имитируя рвоту, – даже хвалёная русская харизма не спасает.
– А что, у русских есть какая-то особая хваленая харизма? – усмехаюсь.
– Ну, ты знаешь, весь этот ореол загадочности и эта ваша «русская душа»… – Джесси смешно кривит лицо, отчего я не выдерживаю и прыскаю.
– Не знала, что мы такие, – замечаю, качая головой.
– Да, уж прям-таки и не знала! Крутишь моим братом, как хочешь, и при этом делаешь вид, что вообще не при делах!
Опускаю кружку с какао, отводя её ото рта. Поворачиваю голову к Джесси.
– Я не кручу твоим братом, – произношу четко и спокойно.
– Мы успели перекинуться парой слов с утра – до его ухода. Он рассказал, как ты вела себя в клубе. И как подцепила двух мужиков у туалета.