– Я не буду это пить, – цедит Кит, вновь отворачиваясь.
Закатываю глаза.
– Первая помощь при легком сотрясении: успокоительное и хороший сон. Ещё можно музыку какую-нибудь спокойную включить. И, заметь, я сказала – при лёгком. Но я не в курсе, насколько всё плохо, а ты нам задачу не облегчаешь. Хочешь, чтобы мы врача вызвали? – нависаю над ним, стоя на коленях на полу.
– Только попробуй это сделать, – медленно поворачиваясь ко мне, произносит Кит едва не по слогам.
На его лице вполне реальная угроза, вот только мне сейчас не страшно. Пару минут назад он сознание потерял. Не ему сейчас меня запугивать.
– Хорошо, Джесси, включи какой-нибудь медленный трек. Желательно без битов и резких переходов, – командую негромко, но четко, протягивая одну руку за льдом, который мелкая уже успела завернуть в полотенце.
На лице Джесси – растерянность. Но мою просьбу она выполняет. А я, наконец, нащупав горячий островок на голове брюнета, прикладываю к нему холодный компресс. Для этого приходится отвернуть от себя лицо Кита, но тот, как какое-то непослушное дитя, никак не хочет лежать, глядя на стену – и в итоге разворачивается ко мне, вынуждая меня положить руку ему на грудь для того, чтобы удерживать компресс на голове.
– Долго так просидишь? – спрашивает брюнет, глядя в глаза, и мне приходится ответить ему таким же прямым взглядом.
– Сколько понадобится, – произношу ровно; затем оборачиваюсь к Джесси, – всё в порядке, я присмотрю за ним. Иди пока поспи в моей комнате.
– А ты где будешь спать? – удивляется Джесси.
– Если что – поднимусь к твоему брату, – наградив последнего красноречивым взглядом (это который «попробуй-поспорь»), отвечаю ей, – ему сейчас всё равно наверх не подняться. Так что останется здесь.
– Хорошо, – широко зевнув, отзывается Джесси, которой, похоже, подобная ситуация не впервой.
Она ещё раз ощупывает взглядом брата – в поиске смертельной бледности или ещё каких фатальных признаков, – ничего такого не находит, поднимает руку в прощальном жесте и уходит в дальнюю спальню.
– Зачем ты её так пугаешь? – перевожу взгляд на Кита.
– Это тебя вообще не касается, – холодно отвечает он, продолжая смотреть на меня.
– Хорошо, – спокойно соглашаюсь, затем привстаю с колен, нависая над брюнетом, пододвигаю к нему ещё одну диванную подушку и фиксирую её так, чтобы та удерживала холодный компресс рядом с головой.
Сама же беру ватные диски и перекись, и начинаю обрабатывать его руки.
– Не нужно, – цедит Кит, но я вновь его игнорирую.
И даже его попытку забрать свою конечность из моих рук пресекаю.
Продолжаю делать своё дело.
– Ты что, мать твою, доктор? – злобно бросает мне брюнет.
– Ты хочешь, чтобы это делала Джесси? – поднимаю на него спокойный взгляд, и Кит тут же замолкает.
Даже делает попытку отвернуться, но я быстро останавливаю его лицо, ухватив ладонями.
– Не двигайся, – по слогам цежу, вынужденно глядя ему в самые глаза с расстояния в десяток сантиметров.
– Мне не приятно, что ты меня касаешься, – произносит брюнет, и я чувствую, как сердце падает куда-то в пятки.
Несколько секунд уходит на то, чтобы вернуть себе возможность вести диалог. Но смотреть ему в глаза я больше не могу.
– Ты же собирался «отыметь меня», – вновь возвращаясь к его костяшкам, презрительно (надеюсь, что «презрительно») усмехаюсь.
– Для этого достаточно только моих прикосновений, – равнодушно отвечает Кит.
Ничего не говорю. Просто стираю кровь с его кожи.
Музыка, которую включила Джесси, начинает напрягать. Я хотела подшутить над брюнетом – хоть такая рекомендация и впрямь существует…
Но теперь это желание отпало.
Более того, находиться с ним в одной комнате – стало невыносимо.
А слушать Sia «My Love» после удивительно тактичной речи брюнета было вообще физически сложно.
Так что: заканчиваю с костяшками и поднимаюсь, чтобы выключить колонку.
– Не надо, – останавливает меня Кит, неожиданно удерживая за запястье.
А затем тянет обратно, заставляя вновь опуститься на колени перед диваном.
Послушно сижу рядом, глядя на шторы. Чувствую, что брюнет смотрит на меня. Надеюсь, что песня стоит не на повторе.
– Спасибо, – вдруг произносит Кит.
Я аж дергаюсь от этих его слов – настолько они были неожиданными.
Отвечать что-либо нет желания, но хват на руке не ослабевает, а взгляд брюнета всё ещё пробивает в моей скуле дыру… так что:
– Ага, – выдавливаю из себя, отворачиваясь к колонке, стоящей на полке над телевизором.
Кажется, чертова песня действительно на повторе.
– Я зря тебе нагрубил. Не знал, как отреагировать, – продолжает изливать на меня потоки неожиданной искренности Кит.
– Мог бы попытаться быть благодарным. От тебя не убудет, – отвечаю чуть резче, чем хочу, а затем вновь замолкаю.
Не нужно мне ничего ему говорить. Наверное, и помогать было не нужно. Но слёзы Джесси меня пробили… Не должна младшая сестрёнка видеть всё это.
Не должна.
– Сколько ты ещё так планируешь сидеть? – ровный голос брюнета коробит слух.
– Так – надеюсь, недолго, – намекая на его пальцы на моём запястье, отвечаю я; даже руку свою слегка приподнимаю, чтобы точно дошло, – а конкретно здесь, в этой комнате – минут тридцать. Надо понять, будет тебя тошнить или нет.
– Не будет, – четко отвечает Кит.
– Значит, нужно убедиться, что ты заснул, и самой пойти спать, – спокойно отвечаю.
Сижу ещё пару минут, тихо проклиная айпод Джесси.
– Меня раздражает, что я не могу понять тебя, – вновь неожиданно произносит Кит, – даже сейчас, когда ты пришла помочь… зачем ты это сделала?
– Чтобы поиметь свою выгоду, конечно, – цежу сквозь зубы, сверля взглядом по проклятому устройству. Может, оно сломается?!
– Вот и я о том же. Но какая тебе с этого выгода? – сжимая пальцы на моём запястье, произносит Кит.
Из-за болезненного ощущения я вынуждена повернуться к нему и с негодованием посмотреть в глаза.
– Я вижу, ты хорошо себя чувствуешь. Думаю, дальше обойдёшься без моего присмотра, – чётко произношу, а затем пытаюсь встать – и вновь мне не дают.
– Джесси, наверное, уже заснула. А спать у себя я тебе не разрешал. Вход в мою комнату закрыт для посторонних, – ровным голосом произносит Кит.
– Значит, лягу на ковре в своей спальне. Он там мягкий, – вновь предпринимаю попытку подняться и уже с тихим изумлением думаю о том, сколько силищи в этом парне – что он в своём состоянии в очередной раз не даёт мне этого сделать.
– Ты разбудишь её, – холодно произносит Кит, – ложись рядом.
Чего?..
Я некоторое время даже просто сижу и смотрю на него, слушая, как горят схемы в мозгу.
С этаким лёгким потрескиванием…
Я же не ослышалась?..
– Я не буду ложиться рядом с тобой, – предупреждаю серьёзно.
– Будешь, – спокойно отвечает Кит.
– Я могу случайно задеть тебя и вызвать рвотный рефлекс. Тебе же так неприятны мои прикосновения, – с издёвкой напоминаю ему, – Не могу же я рисковать твоим здоровьем!
– Рот закрой и ляг рядом, – жестко чеканит Кит, и я вынуждена проглотить свои доводы «против».
Когда он говорит так… это пугает.
– Я выключу музыку, – произношу негромко.
– Она успокаивает, – останавливает меня брюнет.
Поджимаю губы, поднимаюсь на ноги.
– Торшер? – уточняю.
– Выключи.
Иду к окну и плотно задёргиваю шторы: яркий свет с утра, как и громкие звуки – противопоказаны.
Затем подхожу к торшеру, выключаю его. Возвращаюсь к дивану на ощупь и забираюсь на него, примостившись на самом краю.
– Прикройся одеялом. Твоя сорочка вряд ли способна спасти от холода.
Закатываю глаза. И когда он успел её разглядеть? От торшера было не так много света…
Натягиваю на себя одеяло. Смотрю в потолок. Затем не выдерживаю и поворачиваюсь к Киту.
– Тебе помочь раздеться?
– Было бы неплохо.
Приподнимаюсь, подсаживаюсь к нему. Хорошо, что кофта на пуговицах. Расстёгиваю ее, стараясь не касаться пальцами теплой кожи. Развожу полы в разные стороны. Кладу ладони на плечи, пытаюсь осторожно стянуть ткань, не приподнимая спины.
– Я не фарфоровый, – холодный голос Кита заставляет замереть.
– Хорошо, не фарфоровый. Сможешь немного приподняться на локтях, пока я стягиваю кофту с плеч? – спрашиваю спокойно.
В следующую секунду слышу какое-то шевеление и, когда тянусь к его плечам, натыкаюсь грудью на голый торс…
Это ж насколько он приподнялся?..
Резко одернуться не позволяет гордость. Ну, да, соприкоснулись – но шарахаться я от него не стану. Сниму дурацкую кофту и всё!
Медленно стягиваю ткань, которая тут же застревает на локтевом сгибе…
– Всё, можешь лечь обратно, – тихо шепчу, сама, не понимая, почему так делаю.
И почему мой голос звучит так – тоже не понимаю.
Дыхание почему-то тоже сбивается…
Кит опускается на спину, а я аккуратно вытягиваю его руки из рукавов. Затем в пару заходов достаю кофту из-под спины. К слову, к тому моменту я уже тяжело дышу и очень этого стесняюсь. Контакта с его кожей избежать не удалось, и весь процесс раздевания превратился в какую-то пытку. Судя по вздымающейся груди, Кит тоже испытывал некоторый дискомфорт… или слишком перетрудился, пока держал себя на локтях – я не знаю. Слышу только, что дышит он тоже… часто.
– Теперь джинсы, – произношу, не зная, к кому конкретно обращаюсь.
Наверное, к себе и к своей смелости.
Рукой нащупываю ремень, спустившись ладонью по торсу. Жарко. Чего так жарко-то?!. Это же не из-за его идеальных кубиков под моими пальцами?..
И какого лешего я нашла ремень не с первой попытки?!
Расстёгиваю пряжку, чувствуя, как дрожат руки. Нащупываю пуговицу… тоже не с первой попытки… расстёгиваю. С ужасом представляю, какое зрелище предстало бы брюнету, окажись включен свет. Мне кажется, я полностью красная, и от моей кожи идёт пар… Собачка… надо найти собачку… о, нащупала… осторожно тяну вниз и натыкаюсь на преграду. Мягко поднимаю собачку наверх и снова пытаюсь спустить вниз. Шипение, раздавшееся со стороны Кита напрягает. Я что-то делаю не так? Не может же чертова ширинка быть настолько короткой?! Спускаю ладонь чуть ниже – на место затора, и с ужасом замираю.