– Не могу дождаться, когда скажу это Джеффу, – продолжает Скар, как будто я вовсе ничего не говорила. Может, и не говорила, а только подумала.
Поскольку миссис Рассел не обращает на нас внимания, все остальные тоже болтают.
– У тебя есть подвал в Гров-Хайтсе? – громко говорит Трой. – Может, ты хранишь там несколько тел?
– До того, как его мать вышла за мэра Стэнтона, он жил в Линкольне, – подает голос девушка с задних рядов. – Я читала об этом в газетах.
– Кому-то надо пойти перекопать его старый задний двор.
– О боже. Его надо отправить в тюрьму! А он сидит тут с нами.
– А если там правда есть тела? Его опять будут судить? Как насчет двойного срока?
Я не могу больше выносить это.
– Заткнитесь! – рявкаю я на одноклассников.
На класс опускается тишина. Миссис Рассел встревоженно оборачивается.
– Элизабет, – говорит она мягким голосом, каким обычно разговаривают с истеричными детьми, – прошу, сядь.
Сядь? Я даже не заметила, что стою. Все пялятся на меня, кроме Чейза. Он смотрит вперед, на миссис Рассел. Я клянусь, что вижу, как ходят желваки у него на скулах, хотя он очень старается держать себя в руках.
Скар протягивает ко мне руку.
– Заткнитесь, ребята. Вы причиняете боль Лиззи, а ей и так непросто. – Она тянет меня вниз. – Садись, Лиззи.
Она думает, я наорала на весь класс потому, что их издевательства и обвинения огорчили меня.
Я наорала потому, что все это огорчало его.
Беспомощность стискивает горло. Я позволяю Скар посадить меня на стул, затем сцепляю над столом трясущиеся руки.
– Простите, – говорю я миссис Рассел. – Я в порядке.
Она смотрит на меня какое-то время, прежде чем кивнуть.
– Все, давайте сосредоточимся на нашем задании. Поскольку у вас столько энергии, мистер Кендалл, вы можете подойти к доске и решить первый пример.
Трой встает с глуповатым видом и идет к доске. Класс затихает. Остальную часть урока я не слишком внимательна. Просто сижу и пытаюсь не плакать.
Как только урок заканчивается, иду к своему шкафчику, хотя мне в нем ничего не нужно. Следующим уроком у меня физика. Скарлетт тоже ходит туда, но я не хочу разговаривать с ней. Она бросала на меня столько сочувствующих взглядов и так часто пожимала руки за последний час, что мне требуется перерыв.
Я прислоняюсь головой к шкафчику и спрашиваю себя, как и когда моя жизнь вышла из-под контроля. Очевидно, когда умерла Рейчел. Три года разборок с моими чокнувшимися родителями полностью меня вымотали. Но чувствую, что за последних семь дней я более обессилена и расстроена, чем за все эти три года вместе взятых.
Вот что я получила за попытку бунта. Я хотела одну ночь, веселую, удивительную, в конце лета перед школой, когда мне не пришлось бы думать о мертвой сестре или родителях, склонных к гиперопеке. Одну ночь, за которую я могла бы стать той, кем хочется, без темного шлейфа несчастного случая, произошедшего с моей сестрой. Я получила, что хотела: поехала на вечеринку, где никто не знал ни меня, ни Рейчел. Убежала от родителей и могла наконец дышать, пусть всего несколько часов. Веселилась, познакомилась с парнем. Мне… понравился парень. Очень, очень понравился.
А теперь это все – огромный ком проблем, и мне хочется кричать от безысходности.
Глубоко вздыхаю: не стану плакать. Я сильнее этого. Просто пойду на физику и…
Огромная ладонь хватает меня за руку и разворачивает.
– Эй! – протестующе кричу я. – Что за… – Слова замирают, когда я понимаю, что это Чейз. – Что тебе нужно? – тихо спрашиваю я. Вот и попрано решение стать сильной. Одна секунда в его присутствии – и мои руки трясутся, а кровь стучит в висках.
Он скептически смеется.
– Что мне нужно? Я пришел сюда спросить, какого черта нужно тебе?
Я моргаю в растерянности.
– Ты о чем?
– О том, что ты приглашаешь меня в свой дом, заступаешься за меня перед классом…
– Я за тебя не заступалась, – обрываю я, но, думаю, он понимает, что это ложь.
– Прекрати совать свой нос в мои дела, Бэт. Я справлюсь со всем, что они мне предъявят.
Ой ли?
– Неужели?
– Да, смогу. Поверь мне, я имел дело и с гораздо худшим. Считаешь, кучка школьных задир меня пугает? – Он безрадостно смеется. – Я провел три года в колонии с настоящими преступниками. Думаешь, Трой – первый, кто называл меня Мэнсоном? Все здесь – детские игры.
Мне не следует жалеть его, но я это делаю.
– Мы можем… поговорить обо всем этом?
Он хмурит русые брови.
– Поговорить о чем? – В его тоне слышна растерянность. – Твою мать, Бэт, что с тобой такое? Нам незачем разговаривать, понятно? Мы не друзья и никогда ими не будем. Это невозможно. Твоя сестра мертва из-за меня.
Глаза начинает щипать от слез.
Он понижает тон.
– У нас был секс, ладно. Не бог весть что. Ведь никто из нас не был девственником или еще что-то…
Сдавленная насмешка срывается с моих губ.
Я надеюсь, нет, я молюсь, чтобы он не заметил, но я уже поняла, что Чейз ничего не упускает. Он стал бдительным в колонии или был таким всегда? Как бы там ни было, он прищуривает свои синие глаза.
– Бэт, – голос у него слегка хриплый, он откашливается, – не говори мне, что ты была девственницей.
– Окей, – шепчу я.
– Что окей?
– Окей, я не стану тебе этого говорить.
Теперь он издает полный огорчения вздох. Затем впечатывает одну ладонь в шкафчик за моей спиной. Я вздрагиваю от неожиданного звука, но не боюсь, что он станет срывать злость на мне.
Боже, почему я его не боюсь? Он убил человека! Проклятье, я должна бояться.
– Бэт, – снова говорит он, – посмотри на меня.
Я жалко поднимаю голову.
– Это и так уже слишком унизительно, Чей… Чарли, – поправляюсь я.
– Чейз, – говорит он, и это напоминает мне, как упорно я добиваюсь, чтобы все звали меня Бэт. «Мы похожи сильнее, чем он предполагает», – думаю я. – Теперь меня зовут Чейз.
– Почему?
– Это прозвище, которое я получил, когда… – он резко замолкает, качая головой. – Неважно, мы отвлекаемся. Мне нужно знать, была ли ты… – Он поднимает ладонь и, не касаясь, проводит ею над моей щекой, как будто хочет погладить меня.
Я быстро оглядываюсь, чтобы убедиться, что никто не видел, как он чуть не дотронулся до меня. В коридоре все еще пусто. Урок начался некоторое время назад.
– Была ли ты девственницей? – наконец спрашивает он с тоской в синих глазах.
Я медленно вдыхаю, а затем еще медленнее выдыхаю.
– А это важно? – печально отвечаю я.
Не оглядываясь, я иду прочь, но чувствую, что все это время он смотрит на меня.
11
За обедом я сажусь со Скарлетт и девчонками. Джефф присоединяется к нам в середине обеда. Для меня это выглядит странно, но все, особенно Скарлетт, кажется, рады видеть его. Я хочу спросить его, почему он не сел со своими друзьями, но потом осознаю: у него их нет. Все с его потока уже окончили школу. Как и Чейзу, ему девятнадцать лет, и он тут старше остальных.
Я не очень-то поддерживаю разговор. Как обычно, мои мысли далеко. Не могу забыть выражение лица Чейза, когда он понял, что я была девственницей. Не испуганное, нет, обеспокоенное! Хотя немного испуга тоже было.
Поверь мне, Чейз, никто так не напуган, как я.
Я почти жалею, что ушла от него. Мы могли бы еще поговорить об этом: о сексе. Мне нужно поговорить с кем-то. Тайна грызет меня изнутри, но кому я могу довериться?
Скарлетт? Она тоже придет в ужас. Даже если она поверит, что я не знала тогда, кто такой Чейз, скорее всего, подруга станет испытывать ко мне некоторое отвращение, что я спала с незнакомцем. Скар отдала свою девственность Мэтти Вессеру, парню, с которым до этого встречалась два года. Единственная причина, по которой они теперь не вместе, – перевод его отца в Денвер. Семья Мэтти уехала в середине учебного года первого класса старшей школы.
Мейси и Ивонн? Они стопроцентно осудят меня за то, что я сделала.
Родители? Они запрут меня в подвале на следующие тридцать лет, если только узнают, что случилось между мной и Чейзом.
Со всеми остальными в школе я не близка. С Сэнди из приюта для животных тоже пооткровенничать не могу. Ей лет двадцать пять, и она, вероятно, дала бы какой-нибудь реально хороший совет, но она – мой начальник, пусть даже мне и не платят за эту работу.
Остается только Чейз. Но он не хочет общаться со мной, и я ушла от него, когда такая возможность появилась. Теперь жалею об этом.
– …к Кейву. Его родителей нет в городе.
Клянусь, у Троя Кендалла самый громкий голос в мире. Где бы я ни была, всегда слышу какую-нибудь фигню, которую он несет.
– И они только что поставили новое джакузи, – восторженно говорит Лэндон Родес, еще один футболист, – на десять человек.
– Мило.
– Это точно.
– Йоу, Ивонн! – кричит Трой нашему столику. – Вы пойдете сегодня к Кейву?
Ивонн закатывает большие серые глаза.
– Кто такой, мать его, Кейв? – кричит она.
– Грег Кевил! Кейв! Кеви! Кевстер!
– Назови его еще сотней имен, я все равно не знаю, кто это, – надменно отвечает Ивонн. Все смеются, даже я.
– Квотербек из государственной школы Линкольна, – беспомощно говорит Лэндон. – У него сегодня вечеринка. Вход свободный.
Трой бросает взгляд на меня, затем на Скар и Мейси.
– Вас, девчонки, конечно же, тоже будут рады видеть.
Ивонн пожимает плечами.
– Пришли мне детали. Мы решим позже.
– Заметано, – говорит Трой, прежде чем отвернуться к своим друзьям.
Как только футболисты отвлекаются от нас, Джефф говорит тихо и с неприязнью, предупреждая нас:
– Вам не стоит туда ходить.
Это привлекает мое внимание. На самом деле я подумываю о том, чтобы пойти туда. Если не могу провести вечер с собаками в приюте, то вечеринка в Линкольне поможет мне развлечься…