меня. Они с Троем пытались подставить Чейза. Хорошие парни так не поступают.
Только я собираюсь высказать все это Скарлетт, как, легок на помине, к нам с широкой улыбкой на лице подходит Джефф. Ну просто дежавю. То же самое происходило и вчера: мы со Скарлетт стоим у шкафчика, Джефф подходит, словно он тут главный, а потом все летит к чертям.
– Славно. Вы уже все перетерли, – говорит он, кивая, и бросает взгляд на меня. – Скарлетт рассказала мне об этом комплексе спасителя, который ты переживаешь. Понимаю, но не думаю, что Мэнсон – тот, кого стоит спасать, Бэт.
Прежде всего, его британский акцент глуп и раздражает. Не знаю, как все старшеклассницы могли решить, что это сексуально. Это не так.
Во-вторых, «комплекс спасителя»? Окей, Скарлетт действительно пыталась создать из меня этакий образ девушки, у которой сердце кровью обливается при виде несправедливости и которая заступается за слабых и обиженных. С одной стороны, я признательна за то, что она пытается помочь. С другой – не понимаю, зачем она придумывает мне оправдания.
Может, она хочет, чтобы мы с Джеффом ладили и тогда их отношения будут развиваться более гладко? Но я ничего не имею против их пары. Однако Джефф вовсе не выглядит заинтересованным в ней.
– Думаю, будет лучше для всех, если ты станешь держаться подальше от этого засранца, – сообщает мне Джефф. – Знаю, ты согласишься.
Соглашусь ли?
Я уже готова возразить, но Скарлетт бросает на меня умоляющий взгляд.
Дерьмо собачье. Джефф ведет себя сейчас как высокомерный козел.
Но есть ли смысл спорить с ним? Вероятно, нет. Так что я молча запираю свой шкафчик.
– Скарлетт приглашает всех сегодня к себе, – говорит Джефф. – Она уже сказала тебе?
Я вскидываю голову. Он что, теперь ее рупор?
– Я как раз собиралась сказать, – быстро отвечает она. – Мои родители отправляются на банкет, так что их не будет допоздна. Сможешь прийти, Бэт?
– Нет, – мрачно отвечаю я. Хотя, честно говоря, не очень-то этим расстроена. Вовсе не хочу сидеть в одной компании с Джеффом. – Мне снова нельзя выходить из дома.
В глазах Джеффа сверкает неодобрение.
– Это из-за того, что случилось в полицейском участке, да? Конечно, Дейв и Марни были недовольны, Лиззи.
Не называй моих родителей по именам, рычу я про себя. Интересно, Джефф всегда корчил из себя бог знает кого или стал таким в Лондоне?
– Если бы ты была моей дочерью, я б тоже тебя наказал, – заявляет он бесцеремонно.
– Слава богу, я не твоя дочь, – рявкаю в ответ.
Скарлетт сжимает губы.
– Бэт.
Я стараюсь скрыть свое раздражение. Серьезно? Он может делать мне свои дерьмовые замечания, а я не имею права ответить на них?
– Как бы там ни было, – спокойно отвечаю я, – родители сказали, что мне нельзя видеться с друзьями, если только вы, ребята, не придете ко мне домой. Я снова лишилась машины, но телефон у меня остался.
– Тогда сегодня мы пойдем к тебе домой, – объявляет Джефф.
Мы со Скарлетт обе оборачиваемся и смотрим на него в недоумении. Прошу прощения? Он приглашает себя и других ко мне домой?
Скар тоже не нравится эта идея, судя по тому, как она хмурится.
– Я бы лучше придерживалась изначального плана, – говорит она Джеффу.
Он бросает на нее быстрый взгляд.
– Почему? У Бэт задний двор больше, ночь будет хорошей. Можем разжечь костер. Сядем все вокруг и будем жарить маршмэллоу. Хорошо проведем время.
Разочарование Скарлетт написано у нее на лице. Я достаточно давно ее знаю, чтобы прочесть мысли. Если все придут ко мне и будут тусоваться на заднем дворе, они с Джеффом, очевидно, не смогут сбежать в ее спальню и целоваться там.
– Нет, – твердо говорит она, – я бы лучше оторвалась сегодня у меня.
Джефф выглядит раздраженным. Я ожидаю, что он ввяжется в спор и будет вести себя как засранец, но спустя секунду он расслабляется и смотрит на нее, сияя.
– Окей. Бэт просто придется пропустить эту вечеринку. Оторвемся у нее в другой раз.
– Что ж, спасибо, что посвятил меня в планы о том, как мы будем отрываться в моем доме, – саркастично замечаю я.
Он игнорирует это и склоняется, чтобы провести рукой по волосам Скарлетт.
– Кстати, это выглядит великолепно, – протягивает он, скользя взглядом по прямым, как палка, волосам подруги. – Настоящий шелк.
Ее глаза загораются ярче ламп дневного света над нашими головами. Теперь я все понимаю: Джеффу нравятся гладкие волосы, потому Скарлетт и выпрямила их.
– Увидимся за обедом, – говорит он и уходит.
Скарлетт, вся красная, смотрит ему вслед. Я не видела, чтобы она так на кого-то глядела с тех пор, как уехал Мэтти Вессер. От этого я чувствую тревогу и радость одновременно.
Часть меня понимает, почему она так увлечена Джеффом. Я испытала его очарование на себе. Знаю, что эти улыбка с ямочками и расслабленные манеры могут сделать с девушкой. Но я также видела и дурную его сторону. Слышала, как он отчитывал меня, когда мы ушли с вечеринки, а потом смотрела, как он уезжает, оставляя одну на темной, незнакомой улице.
Хотела бы я понимать, который из этих Джеффов настоящий. Интересно, знала ли это Рейчел. Она никогда ни слова не говорила о нем. Вообще никогда. Она и об их отношениях говорила нечасто.
– Он тебе правда нравится? – тихо спрашиваю я, стараясь не вздыхать.
– Правда, – говорит Скарлетт, и щеки у нее становятся еще краснее.
– Вы теперь пара?
– Не знаю. Надеюсь на это.
Дерьмо. Я очень хочу высказать ей свои опасения, поделиться тем, как неоднозначно отношусь к Джеффу, но мне недостает сил портить ей настроение.
– Пошли на расчеты, – наконец говорю я.
Мы подходим к классу, когда как раз звенит звонок. Я разочарована, потому что надеялась увидеть Чейза перед занятиями. Но когда мы со Скар входим, он уже сидит за своей партой. Светлая голова опущена, но он приподнимает ее, когда я вхожу.
Синие глаза встречаются с моими, всего на секунду. Клянусь, я вижу намек на улыбку, прежде чем он снова опускает голову. Его способ сказать «привет» или «доброе утро», и я так хочу иметь возможность громко поприветствовать его в ответ. Но не могу. Только не после того, что случилось вчера. То, что я защищала Чейза, ополчило против меня всех одноклассников. Друзья злятся на меня. Родители обыскали комнату и навсегда запретили мне выходить из дома. Если я прямо сейчас открыто встану на сторону Чейза, вероятно, стану вечным изгоем.
Я возвращаю ему призрачную улыбку, а потом мы оба склоняем головы, притворяясь, что не знаем друг друга.
Когда миссис Рассел подходит к доске, а все сосредотачиваются над тетрадями, пытаясь решить только что заданный пример, я пользуюсь возможностью передать Чейзу записку. Сердце бешено бьется, когда крошечная, сложенная квадратом бумажка приземляется на его стол. Я задерживаю дыхание и напряженно смотрю по сторонам. Никто не замечает, что я сделала.
Я беспокойно кусаю губу и жду, когда он прочтет три слова, которые я накарябала на этой бумажке.
«Приходи сегодня ночью».
Он не смотрит в мою сторону и никак не отвечает. Но запихивает записку в карман, и другого ответа мне уже не нужно.
25
– Я не должен быть тут, – говорит Чейз едва ли не в сотый раз.
– Если скажешь это снова, я тебя выставлю. – Хотя это пустая угроза. Я все еще не могу поверить, что он вообще здесь. Меньше всего я хочу, чтобы он ушел.
Он пристально смотрит на голубой свет телевизора, мерцающий в окне гостиной моего дома. Мама с папой смотрят повторы «Золотой лихорадки». Папа обожает рассказывать телику, как лажает команда. Мама издает разочарованные звуки и время от времени вскрикивает: «Зачем они так много ругаются?!»
Удовлетворенный тем, что никто не выходит сюда, он переводит взгляд на расстеленное одеяло, которое я заранее притащила под дерево. В десяти футах от нас неподвижно висят окутанные тьмой качели Рейчел. В новостях метеоролог сказал, что ночь будет холодной, но он, должно быть, ошибся, потому что мне тепло и внутри, и снаружи.
– Ты не можешь меня вышвырнуть. Мы не в доме. – Он кивает на ночное небо.
Вдалеке лает собака. Другая отвечает ей. Над крыльцом Ренников загорается свет.
– Хорошо. Я натравлю на тебя Моргана, и он тебя прогонит, – предлагаю я.
– Не-а, собаки любят меня.
Миссис Ренник кричит Моргану, чтобы он перестал лаять и шел домой.
– Это правда. – Судя по тому, что я видела в приюте, собаки обожают его. – Чувствую, что меня предали.
– Не стоит. Каждый раз, когда ты уходишь, они скулят. Они тебя любят.
Я изучаю его. Если б сейчас был полдень, широкие плечи Чейза закрывали бы солнце. Вместо этого лунный блеск подсвечивает его силуэт, придавая ему таинственный вид.
– Хм. Ладно. Можешь остаться.
– Мило. Я все равно планировал это сделать.
Я рада, что сейчас темно и он не видит глупой улыбки на моем лице. Чтобы обезопасить себя, я подтягиваю колени к груди и кладу подбородок на них. Так я могу прятать лицо и смотреть на него одновременно.
– Я знаю, что они чувствуют. – Он сует в рот стебелек травы. Я завороженно наблюдаю, как двигаются его губы и подбородок. – С тобой гораздо веселее.
– Мне стоит работать там подольше.
– Я работаю в понедельник, среду и субботу, – охотно отзывается он. Появляется эта его убийственная полуулыбка.
– Хорошо. Я попрошусь на вторник, четверг и воскресенье.
Я не успеваю заметить его движения и вдруг лежу на спине, а он нависает надо мной. Я взвизгиваю и тут же зажимаю рот ладонью. Чейз смотрит на заднюю дверь. Все его тело напряжено, как будто он готов бежать, как только его заметят.
Вокруг ни звука. Чейз наклонился надо мной, это смутно напоминает о нашей первой ночи. Он – надо мной. Только в тот раз мы были ближе друг к другу. Я обнимала его за шею, и на нас было гораздо меньше одежды.
Я задерживаю дыхание. Кажется, он – тоже. Я хочу, чтобы он поцеловал меня, прижался ко мне ладонью, плечом или грудью, хочу чувствовать его тепло рядом.