Агния кивнула. Какое-то время они оба помалкивали, глядя, как суетится, накрывая на стол, Лимания. Ее хозяйка ела мало, могла вовсе забыть про завтрак и обед, и сейчас сатирра радовалась и надеялась, что появление за столом гостя заставит госпожу перекусить.
Молодая женщина в самом деле неожиданно почувствовала голод и с аппетитом съела луковый суп и овощное рагу, которое Лимания каждый раз готовила по-разному.
— Милое дитя, — нарушил молчание мастер Молос, когда они перешли к чаю и булочкам с маслом и сыром, — вы разрешите мне именовать вас так? Все-таки вы по сравнению со мной достаточно молоды… Так вот, милое дитя, я — ученый. Ваш покойный супруг, потерю которого мы до сих пор оплакиваем, тоже был таковым. Мы вместе работали над решением некоей проблемы. Вы знаете, над чем работал ваш муж?
— В общих чертах, — солгала Агния. — Но не думаю, что могла бы…
— О нет! Потеря молодого Боуди невосполнима! Его брат — я говорю сейчас об Ариэле Боуди — не так давно восстановился в университете в качестве вольного слушателя и подрабатывает у меня младшим подмастерьем. Этот молодой человек тоже по-своему одарен, у него острый ум и твердый характер, но его таланты лежат несколько в иной плоскости. Увы, выше младшего подмастерья ему подняться не суждено. Способностей нет!.. Простите, если говорю так о вашем родственнике…
— Ничего-ничего. Мне все равно, — торопливо воскликнула Агния. Ей было неприятно упоминание об Ариэле. — Так что вы говорили про моего мужа?
— Марек в последние дни своей столь внезапно оборвавшейся жизни работал над решением важной проблемы. К сожалению, он не подозревал, где и когда настигнет его смерть, и его дело осталось незавершенным. А ведь открытие, на пороге которого он стоял, могло бы совершить переворот в науке! Лишившись столь ценного ума, мы пытались какое-то время продолжать исследования в том же направлении, но, увы, нас постигла неудача. И стало ясно, что без наработок Марека Боуди нам просто нечего делать. И это как раз тогда, когда нашей работой заинтересовались там. — Он выразительно поднял глаза к потолку.
— Я все понимаю, — кивнула Агния, хотя на самом деле не поняла почти ничего. — Но чем я могу помочь?
— Вы не знаете, Марек оставил какие-нибудь бумаги?
Она вздрогнула. Бумаги! Те, что она заперла несколько минут назад на ключ в верхнем ящике стола.
— Я… не знаю…
Мастер Молос по-своему понял ее замешательство.
— Вы нам очень поможете, если найдете время и поищете среди вещей записи, оставленные вашим мужем.
— Какие записи?
— Любые! Вы ведь знаете его почерк? Нас интересует абсолютно все, написанное его рукой! Не важно, что это — заметки, дневники, просто обрывки фраз на клочках бумаги. Мы готовы купить их у вас за любую цену. Конечно, никто не просит передавать нам личные письма, но деловые бумаги нам очень важны.
Агния помолчала, взвешивая все «за» и «против». Что-то подсказывало ей, что от ее ответа будет зависеть очень многое.
— Заплатить? — уточнила она. — А сколько?
— Смотря о каких бумагах идет речь. — Мастер весь подобрался, двумя руками стискивая свою палку.
— Ну, хотя бы примерно. Понимаете, скоро зима, мне надо запастись углем, и неплохо бы заменить кое-какие рамы…
— Ага, значит, бумаги у вас?
Агния вздрогнула — столько неприкрытой радости прозвучало в голосе этого человека.
— Я не знаю, — торопливо солгала она. — Дело в том, что многие вещи мужа я убрала. И сейчас не помню, есть ли среди них бумаги. И тем более не знаю, будут ли среди них те, что вам нужны. Но я могу посмотреть…
— Пятьдесят двойных империалов вас устроит? Понимаете, мастера не слишком богаты, несмотря на молву. Император, конечно, финансирует университет, но только, так сказать, по результатам. А пока их нет — нет и финансовых вливаний. Стыдно признаться, но многие мои коллеги в свободное время занимаются частными уроками. Я сам обучаю основам математики дочь герцогини Ольторн. Математика девочке в будущем не слишком пригодится, и лорд и леди Ольторн платят мало, но без этих денег… Э-э-э… шестьдесят? Больше правда не могу дать!
Для Агнии даже эти деньги были внушительной суммой. Эх, если бы еще знать, не за этими ли бумагами охотились ночные грабители? Тогда можно было бы продать записи мужа и, получив вознаграждение, обезопасить себя от неприятностей. И посоветоваться не с кем!
— Приходите завтра, — решительно заявила она. — Опять в это же время. Я поищу.
— Отлично! — расплылся в улыбке алфизик. — А это — задаток. Так сказать, в подтверждение серьезности моих намерений!
Улыбаясь, он вынул из кошеля десять двойных империалов, горкой сложив их рядом со своей чашкой.
Стоило за ним закрыться двери, как Агния со всех ног бросилась в кабинет мужа. Нет, мысль о том, чтобы расстаться с чем-то, имевшим отношение к памяти Марека, была кощунством. Это ее муж! Это все, что от него осталось! И продать, пусть даже за деньги, память о нем? Нет и нет! Но деньги ей были нужны. Шестьдесят двойных империалов — сумма немалая. Это и уголь на зиму, и новое окно в кабинет… да мало ли на что ей могут понадобиться деньги! Ох, Марек, если это правда и ты нарочно послал этого человека, спасибо тебе за заботу!
Рука, отпиравшая замок на ящике письменного стола, чуть дрожала. Молодая женщина выложила на столешницу всю пачку исписанных листов и стала их перебирать. Теперь она уже пыталась вчитываться в текст, чтобы определить, с чем можно расстаться, а что лучше припрятать. Ах, как жаль, что тут ничего не понятно! Вот, например, что значат несколько кружочков, соединенных двойными линиями и стрелочками? И почему некоторые стрелки смотрят в разные стороны? А эта странная надпись «вектор приложения силы»? Может быть, не «приложения», а «предложения»? Может, Марек написал с ошибкой? Одного у него не отнимешь — почерк четкий, ровный. В пансионе для девочек, где Агния прожила несколько лет, с десяти и до четырнадцати, наставница заставляла их переписывать одну и ту же страницу до тех пор, пока буковки не начинали выходить ровными, как по линеечке. И била розгами по пальцам тех, у кого ничего не выходило и на десятый раз. На десятый раз руки дрожали и пальцы немели от усталости у каждой, так что девочки старались изо всех сил. Наставница говорила, что красивый почерк, ровные стежки на белье, музыкальный слух и умение рассчитывать расходы — главный признак образованной женщины.
Задумавшись, Агния с запозданием заметила, что среди записок мужа затерялся какой-то необычный листок. Бумага была тоньше, явно дорогая, с неровно оторванным верхним краем. Присмотревшись, молодая женщина заметила на линии отрыва какие-то точки — в верхней части листа было что-то написано или нарисовано, и автор записки оторвал ненужный ему кусок.
Но это отметилось вскользь. Агния увидела почерк — и забыла обо всем на свете. Несколько строк были написаны вкривь и вкось. Одни буквы больше других, а концы строчек загибались то вверх, то вниз. И смысл столь разительно отличался от остальных записей…
«Мар, я нашел. Она кое-что знает. Вчера проговорилась. Ссуди еще пару империалов. Я отдам в конце месяца или когда подвернется заказ. Но это очень важно. А.»
И все. Ни даты, ни обратного адреса. Но Агнию записка почему-то заинтересовала. И не только потому, что, судя по всему, написана она была Ариэлом. Но это было что-то из той жизни Марека, о которой она ничего не знала. Молодая женщина принялась перебирать остальные записи, сунулась в другие ящики стола, вытаскивая то, что не успели достать грабители. Нет, ничего. Или она плохо смотрела, или записка была единственной.
Ах нет! Что это там за смятый клочок, забившийся в угол ящика? Точно! Тот же почерк, но всего несколько слов:
«Мар, нужны деньги. Вопрос жизни и смерти!»
Молодая женщина отложила оба листка, на глазок разделила пачку записей мужа на две неравные части. Меньшую она продаст, а большую сохранит. Какая жалость, что кроме нескольких коротеньких записочек, хранившихся у нее в спальне, Марек оставил только эти непонятные сочинения!
И эти две записки явно от Ариэла. Какие у него были дела? Что он искал? Агния еще не знала, что с ними сделает, но решила, что просто так этого не оставит. Ей, конечно, нет никакого дела до проблем Ариэла, но, если судьба — и провидение в лице Марека — дает ей в руки оружие для борьбы с этим человеком, грех не воспользоваться случаем. Ведь это улики! Те, которых ей так не хватало для обвинения!
Мастер Молос явился на другой день точно в назначенное время. Взгляд его сразу зацепился за несколько листков, лежащих на столе:
— Это… они?
— Да, — солгала Агния, спрятав руки за спину. — Это все, что я смогла найти. Ума не приложу, куда могли задеваться остальные бумаги!
Присев к столу, алфизик стал перебирать листки. Некоторые оказались перевернуты вверх тормашками — не понимая значения некоторых схем, Агния случайно перепутала их. Молодая женщина стояла рядом, внимательно глядя на посетителя. Только бы он согласился! «Марек, милый, пожалуйста! Сделай так, чтобы он согласился! У меня нет сил расстаться с большей частью твоих бумаг, но мне так нужны деньги!»
— Жаль, — через некоторое время нарушил молчание мастер Молос, — очень жаль, что их так мало. Скажите, а вы везде смотрели? Кабинет, библиотека, чердак?
— У нас очень маленький дом. Кабинет и библиотека — это одно и то же. Там было много книг, которые достались моему мужу от родных. И большую их часть я сочла нужным вернуть обратно… ну, его родственникам.
Выпалила — и запаниковала, подумав, что у алфизика хватит упрямства отыскать семью Боуди и поинтересоваться, не передавала ли им вдова каких-либо книг. Поэтому быстро добавила:
— Но, наверное, у Ариэла кое-что может быть. Он ведь тоже Боуди и… и был с моим мужем до последнего.
— Да-да, — кивнул мастер Молос. — Ариэл… конечно… Как я не подумал! Они же там были вместе.
— В подземелье Духов? — Агния тихо присела на стул.