У меня аж горло перехватило, и защипало веки. И этот жаждет от меня избавиться, а я-то думала, что он…
– Хорошо, Вадим Сергеевич, – я намеренно перешла на «вы», хотя голос мой предательски дрожал. – Я прямо сейчас пойду к отцу и попрошу, чтобы он перевёл меня в другой отдел, раз вы так желаете.
Я вылетела из его кабинета, услышав, как он бросил в спину: «Анжела!».
Да пошёл он! Этого я, конечно, не сказала вслух, но и останавливаться не стала. Помчалась к лифту.
Отец, конечно, тоже сейчас всех собак на меня спустит: тунеядка, бездарь, не смогла сработаться с таким замечательным профи и его суперкомандой, ну и так далее.
Да и пусть.
– Отец у себя? – ворвалась я в приёмную.
Все три девицы ответили в унисон:
– У себя.
Я решительно направилась к его кабинету, хотя, конечно, слегка трусила. Но набрав побольше воздуха, распахнула дверь и шагнула внутрь.
Кабинет отца был раза в три больше, чем у Соболева, и обставлен совсем в другом стиле. У того всё новомодное, сплошь стекло и хром. Ну и ощущение воздуха и света. А у отца – массивная мебель из тёмного дерева. И вообще, всё тёмное, громоздкое, помпезное. Как будто он ещё и таким образом хотел подчеркнуть собственную значимость.
– Что случилось? – спросил он недовольно, завидев меня.
– Папа, переведи меня в другой отдел.
– С чего это вдруг? – нахмурился он грозно.
Сейчас начнётся!
– Сразу скажу – всё я делала, что надо. И вчера, и сегодня. А потом мне велели ехать в «Немезиду», а я отказалась. И я туда не поеду!
– И это всё? – спросил отец.
Я в недоумении кивнула. А дальше он вдруг сделал то, чего я от него вообще никак не ожидала – позвонил Соболеву и сказал:
– Вадим Сергеевич, Лину мою в «Немезиду» не отправляй. И без неё найдётся кому туда съездить. Так?
Я аж ушам своим не поверила. Чтобы отец без всяких вопросов и замечаний просто пошёл мне навстречу – да это просто чудо какое-то.
Слегка ошарашенная я вернулась в наш кабинет. И сразу поймала Юлин взгляд, полный ненависти. Взгляд мимолётный, но очень выразительный. Видимо, Соболев ей уже позвонил и осчастливил. Я не удержалась.
– Нечего меня испепелять. И бегать жаловаться Соболеву тоже нечего. В другой раз скажу папе, чтоб он тебя вообще уволил.
Юля молча поднялась, торопливо накинула жакет, схватила сумку и вышла. Поехала в «Немезиду» сама. Как привязанный за ней поплёлся и Славик, но проходя мимо меня, приостановился посмотрел, как на врага, и сказал, как плюнул:
– Ну ты и…
Он не договорил, и так, наверное, ещё хуже. Что он там имел в виду – неясно, но думаешь сразу самое гадкое. Любое распоследнее ругательство вроде как подходит. Но я на Рыжего не злюсь, это даже в некотором смысле трогательно. Просто стало вдруг очень неприятно.
– Забей, Энжи, на этого рыцаря печального образа. Он на всех готов бросаться, кто Юльку огорчит, – с усмешкой сказал Стас, подойдя ко мне сзади.
А я вздрогнула. Как-то странно было слышать от него это «Энжи». Так меня называют только наши, узкий круг. Откуда ему знать? Даи вообще, у нас с ним не те отношения, чтобы вот так фамильярничать. А он ещё и приобнял меня за талию. Руку его я, конечно, сразу скинула.
– Не переживай, Стас, я давным-давно не парюсь над тем, как ко мне относятся люди, которые мне неинтересны, – сказала я, а хотелось шлёпнуть его по руке как следует и послать куда подальше с его утешениями. Но я и так, похоже, побила рекорды по искусству наживать врагов за короткое время.
Ещё интересно, что Соболев обо мне подумал. Наверняка ведь решил, что я помчалась папе ябедничать на него. Да ну и ладно, пусть думает, что хочет. Я тоже на него обиделась.
31
Вот я и дождалась свою первую зарплату. Такое странное чувство. Приятное, вообще-то. Во всяком случае, было приятно до тех пор, пока Соболев не принёс нам расчётки. Каждому вручил лично, и мне тоже. Даже сподобился поздравить с первой зарплатой, хотя эти дни вообще меня как будто не замечал. Не обращался, не вызывал к себе, не смотрел, даже мимолётно.
Я делала вид, что мне без разницы, а что ещё оставалось? Не слёзы же лить, хотя, если уж честно, подкатывало временами.
Впрочем, не он один меня игнорировал. Юля тоже больше не приставала со своими поручениями. Ну и я не напрашивалась помогать, хотя, если честно, было не по себе.
Они там все усиленно готовились к форуму, который начнётся уже в ближайшую среду. На планёрках бурно обсуждали что и как будет, Соболев давал задания, что-то спрашивал, советовал, требовал. Все вместе смотрели ролик, отснятый Стасом, комментировали кадры, озвучку, Соболев шутил, все хохотали, и только я одна всё время оставалась в стороне. Ужасное, между прочим, ощущение.
Я уже тысячу раз пожалела, что тогда, в первые дни работы, отказывалась вникать во все эти тонкости. Потому что сейчас так хотелось тоже чувствовать себя сопричастной, а не оставаться в стороне.
Ну а сегодня, наконец, и я смогла поучаствовать во всеобщем оживлении. Зарплата взбодрила и объединила весь отдел похлеще форума.
– Поздравляю! – в унисон повторили за Соболевым Стас и Маринка.
Я с трепетом заглянула в расчётный листок и ничего не поняла. Какие-то столбцы, цифры, обозначения – начислено, удержано, коэффициент… чёрт ногу сломит.
Я дождалась, когда Соболев закончит планёрку и покинет кабинет. И почти сразу выскочила следом. Он не успел далеко отойти, потому что его задержала в коридоре кадровичка.
Я сделала пару шагов и остановилась чуть поодаль. Они разговаривали о чём-то рабочем, а я неловко топталась на месте. Дурацкая ситуация, но что уж теперь.
Кадровичка втолковывала ему про какие-то представительские расходы, выделенные для будущего форума, а он кивал. Иногда отвечал ей, но тихо, слов не разобрать. Потом бросил в мою сторону взгляд как бы мимоходом. И снова всё внимание кадровичке. Потом ещё раз посмотрел, уже явно осознанно. А затем то и дело стал переводить взгляд то на меня, то на даму из кадров. И уже в его взгляде читалось напряжение. И отвечал он ей громче и со сдерживаемым нетерпением, как будто ждал, когда она уже закончит свою мысль.
– В общем, Вадим Сергеевич, сразу после форума ждём от вас отчёт по всем представительским расходам.
– Всенепременно, Мина Яковлевна, – ответил он ей, неотрывно глядя на меня.
Она наконец пошла дальше по коридору, завернула в какой-то ещё кабинет, а Соболев, сунув руки в карманы, неспешно двинулся ко мне.
– Ты что-то хотела, Анжела? – глаз он не сводил, будто гипнотизировал.
– Да, – вымолвила я, приказывая себе не поддаваться гипнозу. – Я, Вадим Сергеевич, не могу разобраться в этих цифрах. Подскажите, пожалуйста, сколько я получу.
Да, я теперь специально называю его по имени и отчеству. Вроде как держу дистанцию. А на самом деле, просто обижаюсь я на него за это невнимание. Отвечаю на показное (надеюсь!) равнодушие показной холодностью. Но вот он приблизился, и сердце сразу заколотилось, к лицу прихлынула кровь. И рука, чёрт возьми, дрогнула, когда я протянула ему расчётку.
Соболев взял листок, посмотрел, вернул. Ткнул пальцем в одну из цифр.
– Вот эта сумма упадёт на карту.
– Как мало… – вырвалось у меня.
Он внимательно посмотрел на меня и усмехнулся.
– Анжела, поверь, это нормально. За просто пришла-посидела-ушла никто больше не заплатит. Никто и столько не заплатит.
Пришла-посидела-ушла? Так это он сам не даёт мне больше никаких заданий! Сам меня игнорирует уже сколько дней! За это время я на сто раз перечитала все их статьи, практически наизусть выучила. Во сне меня разбуди, и я перечислю все последние инновации в металлургии. Вот только, смотрю, это теперь никому не надо. Поставили на мне крест и успокоились.
– Благодарю, Вадим Сергеевич, что помогли разобраться, – холодно ответила я и, развернувшись, пошла назад, к нам в отдел.
Соболев наверняка смотрел мне в спину, я это кожей чувствовала.
После четырёх у всех разом тренькнули телефоны на разные лады. Пришли оповещения из банка.
– Ура! Денежка упала! – радостно воскликнул Стас. – Ну что, коллеги, гуляем?
– Если только ты угощаешь, – подала голос Юля.
– Почему я? У нас сегодня есть кому проставляться. – И он многозначительно посмотрел на меня.
– Что? – не поняла я.
– Как что? Это нерушимая традиция – проставляться перед коллективом за первую зарплату.
– Вообще-то, да, – неожиданно поддержала его Маринка. – К тому же пятница, не грех где-нибудь собраться.
– Что значит проставляться? – решила я уточнить, хотя уже и сама догадалась, что у них тут за традиция.
– О-о, – смеясь, протянул Стас, – сразу видно нетрудового человека.
– Проставиться – это напоить коллег в честь своей первой зарплаты. Типа, обмыть, – пояснила Маринка. – Ну, так заведено и, по ходу, везде, насколько я знаю… Но ты не пугайся. Это не значит, что ты должна вести всю нашу толпу в шикарный ресторан и там на всех закатить банкет. Нет-нет, просто по пиву выпьем за твою дальнейшую карьеру.
Нормально! Выдали гроши и ещё их тратить на пиво…
– А Соболев тоже будет?
– Позовём! – заверила Марина. – Когда вон Стас год назад проставлялся за свою первую, Вадим с нами отрывался по полной программе.
– Ах, да, точно, – захохотал Стас. – Круто погуляли.
Ну раз будет и Соболев, то всё не так уж плохо, решила я. Традиция же. Ой, да ладно, что уж скрывать – плевать я хотела на их традиции, просто обрадовалась возможности пообщаться с Сооболевым в неформальной обстановке. И даже потом с нетерпением ждала, когда уже закончится рабочий день.
Соболева приглашать я отказалась наотрез. Ещё чего. Эту роль на себя взяла Маринка. А бар мы выбрали приличный, Бир-Хаус. То есть я выбрала. Всё-таки дешёвыми забегаловками я брезгую, кто бы что ни говорил.
32
Сразу после работы мы отправились в Бир-Хаус. Там хорошо, солидно, мало публики, учтивый персонал и музыка не рвёт перепонки. Обычно звучит фоном, ненавязчиво, какой-нибудь Глен Миллер, Армстронг или Гершвин.