Роза, стоявшая у дверей, шмыгнула носом и сказала:
– Викторина иногда работала втайне от Андреа. Но, конечно, выходить в места рядом с нами не могла и отправлялась на другие улицы.
– Вот вам и объяснение, – кивнул Папийон. – Если верить вам, госпожа баронесса, погибшая девушка надеялась получить большие деньги. Значит, убийца графа Ковалевского вряд ли бедствует. Викторина Менар потребовала у него плату за молчание, но в чем-то совершила ошибку, и преступник заставил ее замолчать.
– Его сообщник, – поправила Амалия. – Мадемуазель Тесье уверена, что ее подруга не могла подпустить к себе убийцу.
– Хорошо, пусть так, – отозвался комиссар. – Ступай, Бюсси, и доложи мне, как только что-нибудь выяснится. А мы пока займемся тайником. Вы знаете, мадемуазель, где он?
– Да, – хрипло ответила Роза. – Вон в том столике.
– В ящике? – Папийон выглядел обескураженным. – В нем только вырезки из журнала «Фемина» и несколько фотокарточек. Убийца уже все там перерыл.
– Не в ящике, а в ножке, – поправила Роза. – Той, которая хромает. Надо ее вытащить, она внутри полая.
Комиссар Папийон крякнул, взял столик и принялся откручивать ножку. Амалия и Роза, стоявшие в дверях, терпеливо ждали.
– Здесь только деньги, – с некоторым разочарованием заметил комиссар, вытряхнув содержимое тайника. – Около пятисот франков купюрами разного достоинства.
Роза глубоко вздохнула.
– Иногда Викторина прятала что-то в матрац, с той стороны, где лежит подушка. Правда, ей однажды влетело за то, что утаила чаевые клиентов, Андреа отобрал у нее заначку. Поэтому не знаю, продолжала ли она что-то там прятать.
Комиссар кивнул, подошел к кровати, дотошно ощупал матрас и подушку и даже вспорол их, чтобы убедиться: внутри ничего нет.
– Пусто, – констатировал полицейский.
Мадемуазель Тесье закусила губу. Взгляд баронессы Корф заскользил по комнате.
– Может, тайник за зеркалом или в его раме?
Папийон внимательнейшим образом осмотрел зеркало, ощупал его раму и простукал обратную сторону. Ничего.
– Вспомнила! – вскрикнула Роза. – Как-то я зашла сюда, а Викторина как раз возилась со своим цветком, который стоит на подоконнике. И мне показалось, она была страшно недовольна моим появлением, хотя для этого не было никакого повода.
Комиссар Папийон глянул на горшок. Из него торчал чахлый стебелек, на котором красовалось несколько поблекших цветов.
– Тайник под фиалкой? – удивилась Амалия.
Папийон тем временем вытащил растение и стал изучать пространство под ним.
– Тут явно не хватает земли, – мрачно сообщил он наконец. – Ближе ко дну что-то лежало, какой-то небольшой предмет. Величиной с медальон или коробочку для пилюль. И кто-то совсем недавно вытаскивал цветок из горшка. Эх, ну что девице стоило спрятать свой секрет в ножку стола, рядом с деньгами?
Роза, не выдержав, заплакала в голос.
– Я полагаю, комиссар, – вмешалась баронесса, – что можно отпустить мадемуазель Тесье. Обещаю вам, она никуда не денется.
Папийон, не сводя с нее взгляда, молча кивнул.
– Роза, мой сын внизу в машине, ступайте к нему. Я скоро спущусь.
– Хорошо, мадам. Я… я только заберу кое-что из своей комнаты, – прошептала девушка, вытирая слезы, и вышла неожиданно быстрым шагом – может быть, опасаясь, как бы полицейский не передумал.
Оставшись наедине с баронессой, Папийон некоторое время буравил ее взглядом. Чем дальше заходило расследование, тем больше дело Ковалевского походило на клубок спутанных ниток. Едва удавалось ухватиться и потянуть за одну нить, думая все распутать, как все запутывалось еще больше.
– Ну и что вы думаете обо всей этой истории, мадам? – спросил комиссар.
– То же, что и вы, – спокойно ответила Амалия. – В ночь убийства бедная девушка, погибшая сегодня, была на улице, где-то недалеко от графского особняка, видела убийцу и поняла, что дело нечисто. Она попыталась его шантажировать, и тогда сообщник преступника явился к ней под видом клиента и зарезал ее. Андреа услышал подозрительный шум, поспешил на помощь своей подопечной и тоже был убит. Кстати, что вам известно об оружии?
– Было использовано нечто вроде длинного ножа, – ответил комиссар. – Точнее наши эксперты пока не выяснили.
– Вот как? – Амалия задумалась. – А не может быть, к примеру, клинок, который прячут в трости?
– Думаете о том месье, которого ваш сын и мадемуазель Тесье видели в переулке? Кстати, кровавые пятна вывели нас именно туда. К несчастью, убийца быстро заметил, что в буквальном смысле слова оставляет за собой след, и вымыл подошву в луже.
– Судя по пятнам, можно что-то о нем сказать?
– К сожалению, след неполный, – вздохнул комиссар, – преступник наступил в лужу крови только носком. Было бы, конечно, куда проще, если бы у нас оказался целый отпечаток его ноги. Хотя, с другой стороны… – Папийон пожал плечами.
– Вам что-то не дает покоя? – с любопытством спросила Амалия.
– Всё! – воскликнул в сердцах комиссар. И, не удержавшись, рассказал о признании Соланж Грюйер и о задержании ее брата.
– Получается, они все-таки ни при чем, – подытожил комиссар. – Во-первых, оба были под замком, когда убили Викторину Менар. Во-вторых, шантажистка, судя по всему, рассчитывала на серьезные деньги, а чем можно поживиться у двух мелких жуликов?
Полицейский вздохнул и беззлобно прибавил:
– Похоже, мне придется всерьез взяться за маркиза де Монкура. Пятьдесят тысяч франков – вполне достаточное основание для того, чтобы проломить кому-нибудь голову. Иного мотива в этом деле я просто не вижу.
– Вы больше не подозреваете моего сына? – спросила баронесса после паузы.
– Вашему сыну чертовски повезло, – ответил комиссар с подобием улыбки. – Нет, я могу, конечно, понять, что вы горой встали на его защиту. Но алиби, которое ему соорудила бывшая любовница… и то, что сделала Роза Тесье… – Папийон с досадой передернул плечами.
– Она же сказала вам, что не была уверена, – напомнила Амалия недавние оправдания девушки.
– Нет, – отмахнулся Папийон. – Хотите, я вам скажу, что думаю обо всем этом? Есть такие дети, за которых все заступаются, когда они еще даже не просят о помощи. Но во взрослой жизни очень мало кто сохраняет это качество. – Комиссар усмехнулся. – Ваш сын как раз из таких. Женщины, даже не зная его, готовы в лепешку из-за него расшибиться. Роза видела барона в ночь убийства недалеко от места преступления с кровью на руке, но стоило ей посмотреть на него еще раз, как она решила промолчать. Почему? Да без всякой видимой причины. Хотя любого другого, я уверен, сдала бы мне легко.
– Надеюсь, – начала баронесса Корф, – вы не собираетесь…
– Нет, конечно, я не собираюсь преследовать ее из-за того, что девица обвела меня вокруг пальца. Тем более если вы правы и настоящий свидетель – убитая. Это все меняет. – Папийон наклонился, подобрал с пола фотографию, на которой были запечатлены две девушки примерно одного возраста, и добавил, глядя на нее: – Эх, мадемуазель Викторина, плохо же вы приняли ваши меры безопасности… Как говорил один шантажист, которого мне в конце концов удалось-таки засадить, шантаж подобен игре на скрипке. Не умеешь – не берись!
– А я не уверена, что убийца Монкур, – внезапно проговорила Амалия. – Кто в таком случае его сообщник? По-моему, если бы маркиз совершил убийство, то только в одиночку. Потом таил бы свой поступок от всех и в конце концов погиб бы под его бременем.
– Это психология, да? – с мягкой иронией заметил полицейский. – Давайте я вам тоже расскажу психологический этюд, который разбирал в начале службы. Итак, жила-была семья, зажиточные крестьяне. Восемь человек в одном доме, три поколения. В воскресенье утром все пошли к мессе, а вечером сын хозяина взял топор и порубал своих родных на куски. Не пьяница, не сумасшедший, заметьте. И что он смог назвать в качестве причины своего дикого поступка? Только то, что маленькие племянники слишком шумели, а жена брата во время обеда нарочно смахивала крошки в его сторону. Кюре, неглупый человек, который хорошо знал ту семью, в разговоре со мной сказал, что не может понять, как убийца решился на такое, и предположил, что в него вселился дьявол. И знаете, по большому счету мне пришлось удовольствоваться объяснением священника.
– Наверняка там были и другие причины, – заметила Амалия.
– Возможно, – не стал спорить Папийон. – У родственников были какие-то трения из-за наследства деда, но давно, те споры быльем поросли. Убийце отказала девушка, за которой он ухаживал, и вышла замуж за другого. И что? Много вы знаете людей, которые по таким вот причинам взялись бы за топор?
– Значит, вы намерены всерьез приняться за маркиза де Монкура?
– Это напрашивается само собой. Если убийцей был он и попался на глаза Викторине, девица почти наверняка его запомнила и потом узнала. Причем она должна была не просто видеть преступника, но еще и каким-то образом понять, кем он является, а заодно сообразить, что из него можно тянуть деньги. Либо Викторина узнала убийцу, либо как-то выследила. Я еще надеюсь, – добавил Папийон, – что брат графа Ковалевского, может быть, подскажет что-нибудь ценное. Я направил к нему инспектора Мерлена. Должны же у месье Анатоля быть хоть какие-то соображения по поводу того, кто убил его брата?
Глава 21Анатоль
Когда утром следующего дня инспектор Мерлен прибыл в «Клоринду», санаторий для легочных больных, ему сообщили, что Анатолий Ковалевский здесь не живет.
– В самом деле, – добавил служащий, – месье прибыл несколько дней назад. Номер он забронировал письмом заблаговременно, так что для него все было готово. К сожалению, помещение оказалось на втором этаже, а месье не указал в письме, что может жить только на первом, так как ему трудно подниматься по лестнице. Свободных номеров на тот момент больше не было, и…
Клерк сконфуженно пожал плечами.
– Договаривайте, пожалуйста, – попросил Мерлен. Причем в голосе его прозвенели типичные папийоновские интонации, хотя сам инспектор этого, конечно, не заметил.