сть своей шеи. А затем обвиваю рукой его стройную талию. Он понимающе вздыхает, снова смотрит вперед и идет дальше.
Музыка вернулась и снова играет из динамиков на каждом углу, но элитная клиентура еще далека от возвращения в норму. Повсюду собираются толпы людей, тесно прижимаются друг к другу, и очевидно обсуждают предыдущую сцену с участием владельца клуба. Это заставляет меня кое о чем задуматься.
— Все эти люди знают, кто ты? — спрашиваю я, чувствуя, как мы начинаем приковывать к себе взгляды со всех сторон, отходя от лестницы.
Миллер не смотрит на меня.
— Некоторые. — Его прямой, односложный ответ говорит, что он понял, о чем я, и суть не в том, что он владеет этим заведением.
Вечерний воздух заставляет все мое тело покрыться мурашками. Прижимаюсь еще сильнее к боку Миллера и ловлю взгляд одного из охранников. Его злое лицо становится суровым, когда он видит, как Миллер выводит меня из здания, и мы переходим дорогу туда, где припаркован «Мерседес». Пока меня ведут к пассажирской двери, я бросаю взгляд на вход в клуб и вижу как парня, которого Миллер избил до полусмерти, заталкивает в такси другой вышибала. Неожиданно меня охватывает беспокойство.
— Ему нужна помощь, — произношу я, — а врачи станут задавать вопросы.
Дверь открывается, и меня мягко толкают на сиденье.
— Такие люди не хотят, чтобы полиция вмешивалась в их дела, Оливия. — Он вытягивает ремень безопасности и пристегивает меня. — Тебе не нужно беспокоиться. — Миллер нежно целует меня в макушку и захлопывает дверь, затем достает телефон из кармана и делает короткий звонок пока обходит машину.
Такие люди.
Этот мир.
Все очень реально.
И я в самом центре всего этого.
Глава 12
Алкоголь и усталость наваливаются на меня. Голова кружится, а ноги как желе. Пока мы двигаемся через вестибюль его дома, Миллер подхватывает меня на руки и идет дальше.
— Там, где ты и должна быть, — шепчет он, прижимаясь губами к моему виску.
Руки обвивают его шею, голова удобно устраивается у него на плече, глаза закрываются, наконец-то уступая усталости. Моя слабая просьба о том, чтобы меня отвезли к Нан, была отклонена. Я и не спорила. Он нуждается в спокойствии, и я знаю, что мое нахождение в его квартире приблизит его к достижению этой цели.
Пока мы не выйдем завтра утром.
Черная блестящая дверь приветствует нас и вскоре открывается и мягко закрывается, отрезая мир снаружи. Глаза остаются закрытыми, пока меня несут вперед. Знакомый запах чистоты моего окружения успокаивает еще сильнее. Это не тот приятный запах дома Нан, но я счастлива быть здесь с Миллером.
— Можешь встать ради меня? — спрашивает он, поворачиваясь ко мне лицом. Киваю и ослабляю хватку, позволяя ему мягко поставить меня на ноги. Сосредоточенность его лица, пока он медленно и заботливо раздевает меня, приводит в восторг. Все обычные привычки здесь с нами — он сложил вещи перед тем, как убрать их в корзину для белья, его мягкие губы слегка приоткрыты, в глазах море эмоций. Как только он справляется со своей задачей, смотрит на меня с молчаливым требованием, поэтому я подхожу к нему и начинаю медленно раздевать, даже складываю пропитанную кровью рубашку, прежде чем положить ее в корзину, несмотря на то, что ей место в мусорной корзине. Не обращать внимания на колотую рану и кровь, чтобы позволить глазам наслаждаться его совершенством, невозможно. Его руки, грудь, челюсть покрыты красными пятнами. Не уверена, какая кровь принадлежит Миллеру, а какая парню, который так неожиданно появился из моего мерзкого прошлого. Трудно представить более неподходящее время, но я сомневаюсь, что реакция Миллера была бы менее жестокой, если бы тот возник в любой другой ситуации.
Протягиваю руку и осторожно дотрагиваюсь кончиками пальцев до раны, пытаясь определить, нуждается ли она в профессиональном внимании.
— Тут не болит, — тихо говорит он, убирая мою руку, и кладет ее себе на сердце. — Здесь мое единственное беспокойство.
Слабо улыбаясь, я упираюсь в его грудь и прижимаюсь к нему, обхватывая руками и ногами.
— Я знаю, — бормочу ему в шею и наслаждаюсь ощущением его густых волнистых волос, щекочущих нос, и жесткой щетины на щеке.
Сильные руки скользят по моей заднице, стройные ноги шагают в сторону душа. Моя спина прижимается к кафелю в тот момент, когда мы заходим, и он отстраняется, лишая мое лицо тепла своей шеи.
— Я просто хочу помыть нас, — заявляет Миллер, слегка нахмурившись.
— Уточни. — Я прихожу в восторг, когда вижу, как уголок его рта дергается, а в глазах появляется игривый блеск.
— Как пожелаешь. — Он протягивает руку, включает душ, и в тот же момент на нас льется теплая вода. Его волосы прилипают к голове, с груди начинает стекать кровь.
— Желаю.
Он слегка кивает и тянется назад, чтобы убрать мои бедра со своей талии, а затем делает тоже самое с руками. Я стою, прислонившись спиной к стене, и внимательно наблюдаю за Миллером. Он наклоняется, ладонью касается стены рядом с моей головой, а его нос в миллиметре от моего.
— Я собираюсь провести руками по каждому изгибу твоего идеального тела, Оливия. И собираюсь смотреть, как ты извиваешься и пытаешься сдержать желание. — Кончики его пальцев оставляют огненный след на моих мокрых бедрах. Я уже едва сдерживаюсь, и он это знает.
Откидываю голову назад и приоткрываю губы, чтобы вдохнуть больше воздуха.
— Я собираюсь уделить особое внимание именно здесь. — Тепло разливается во мне, когда Миллер нежно проводит вперед и назад по моей пульсирующей киске. — И здесь. — Опускает голову к моей груди и втягивает чувствительный сосок в теплый рот.
Задерживаю дыхание и ударяюсь головой о стену позади себя, не поддаваясь естественному инстинкту схватить его, почувствовать, поцеловать.
— Расскажи, каково это, — приказывает он, сжимая зубами мой сосок и посылая острый укол боли вниз, пока пальцами скользит взад и вперед, непрерывно и спокойно. Отстраняю попку в жалкой попытке избежать искр удовольствия, но в конце концов толкаю бедра вперед в попытке поймать эти ощущения и заставить их длиться вечно.
— Хорошо. — Мой голос не что иное, как хриплый, наполненный наслаждением вздох.
— Уточни.
Я качаю головой, не в состоянии выполнить его требование.
— Ты хочешь прикоснуться ко мне?
— Да!
— Ты хочешь поцеловать меня?
— Да, — выкрикиваю я, собираясь положить ладонь на его руку, чтобы увеличить давление на мой клитор, но бог знает, где я нахожу силу воли, чтобы остановить себя.
— Тогда делай все это. — Это требование и всего через секунду я атакую его рот, руками отчаянно обхватывая его. Он кусает мою губу, и я кусаю его в ответ, заставляя рычать.
— Черт возьми, делай все, что хочешь со мной, сладкая девочка.
Поэтому я хватаю его член и сжимаю. Он твердый. Он горячий. Миллер откидывает голову назад и кричит, пальцами работая быстрее над моими пульсирующими нервами, приближая меня все ближе и поощряя мою руку работать над его стояком.
— Черт! — выдыхает он и роняет голову. Его лицо искажается, челюсть напрягается и каждая черта заостряется. Мой зарождающийся оргазм ускоряется под силой пронизывающих глаз, и я начинаю двигать бедрами навстречу его движениям.
Он делает то же самое.
Мы поддерживаем зрительный контакт, доводя друг друга до конца. Я протяжно стону. Миллер тяжело дышит мне в лицо. Капли воды скапливаются на темных ресницах, отчего его и без того горящие глаза дико блестят.
— Я кончаю! — выкрикиваю я, пытаясь сконцентрироваться и ухватить удовольствие, от которого у меня кружится голова, и в то же время стараюсь поддерживать темп руки, чтобы Миллер тоже достиг оргазма. — Кончаю!
Все очень быстро — я переставляю ноги, чтобы не упасть, Миллер сильнее прижимается ко мне, наши рты встречаются и неистово работают.
— Черт побери, кончай, Оливия!
Я так и делаю. Его приказ сводит меня с ума. Кусаю его язык, впиваюсь ногтями в его плоть, и сильно сжимаю член, чувствуя, как он резко пульсирует в моей руке.
— Ооох, чееерт, — стонет он и, ослабнув и повалившись на меня, прижимает к стене. Я ощущаю тепло его спермы у себя на животе даже сквозь горячую воду. — Просто держи его, — шепчет он, — не отпускай.
Я делаю как велено, медленно успокаивая его, и мягко толкаюсь бедрами в его руку. Мое сердце бешено колотится. Разум сосредоточен только на том, чтобы пережить вспышку удовольствия. Он прижимает меня к стене своим длинным телом и утыкается лицом в шею. Мы тяжело и прерывисто дышим. Наши сердца стучат, едва не вырываясь из прижатых друг к другу тел. И наши миры идеальны.
Но только в этот момент.
— Я даже не намылил нас, — выдыхает Миллер, обводя кругами мою киску, а затем медленно толкаясь в меня. Прикрыв глаза, я сжимаю вокруг него внутренние мышцы. — И все-таки мне кажется, что мы уже стали чище.
— Отнеси меня в кровать.
— И дать тебе твое? — Он кусает мою шею, а затем нежно посасывает, снова кусает и сосет.
Я улыбаюсь, несмотря на изнеможение и, отпуская его полувозбужденный член, начинаю выводить круги на его плечах. Прижимаюсь лицом к его лицу, пока не заставляю его освободить мою шею, и нахожу его губы.
— Я хочу, чтобы меня касалась каждая частичка тебя, — бормочу, не отрываясь от его губ. — Не отпускай меня всю ночь.
Он стонет и углубляет поцелуй, вдавливая меня в стену еще сильнее. Мы переплетем языки, нежно лаская друг друга. Я могла бы целовать Миллера Харта вечно и знаю, что он испытывает то же самое.
— Разреши вымыть нас.
Чувство потери физически ощутимо, когда он быстро целует меня в губы и находит гель для душа.
— Давай посмотрим, как быстро ты сможешь это сделать, — поддразниваю я.
Миллер прекращает выдавливать гель на ладонь и бросает на меня понимающий взгляд.
— Мне нравится проводить с тобой время. — Бутылка возвращается на законное место, и он начинает взбивать пену на ладонях. Стоя передо мной, выдыхает горячий воздух мне в лицо, а затем лениво моргает сверкающими голубыми глазами. — И ты знаешь это, Оливия.