Я решительно качаю головой.
— Это слишком опасно. Ты не сможешь к нему подобраться. У него вероятно дюжина тяжеловесов в охране. — Паникую еще сильнее. Я слышала, как Грегори упоминал про оружие. — Ты не сможешь жить с этим всю оставшуюся жизнь.
— Рискованно оставлять его в живых. К тому же Чарли предоставил мне прекрасную возможность.
Его сбивчивые слова заставляют меня на мгновение замолчать, прежде чем я понимаю, в чем дело.
— Боже, он хочет, чтобы ты пошел на свидание?
Миллер спокойно кивает, давая мне возможность осознать всю серьезность проблемы. С каждой минутой становится только хуже. Должен быть другой выход.
При мысли о том, что кто-то другой будет прикасаться и целовать Миллера, внутри меня просыпается собственническая натура. Часть сознания кричит: «Пусть он убьет Чарли». Мир станет лучше без него! А демон на моем плече кивает в знак согласия. Но вдруг появляется ангел, который печально смотрит, не говоря ни слова, но я знаю, что бы он заявил. Отпусти его. Просто одна ночь. Это ничего не значит.
— Она сестра русского наркобарона, — тихо говорит он. — Я ей противен, но она хочет меня уже много лет. Она получает удовольствие от унижения своего партнера. Ей нужна лишь власть. Если Чарли уговорит меня, он будет работать с русскими. Выгодное партнерство, и он давно желал этого.
— Почему бы им просто не начать работать вместе?
— Сестра русского не согласится, пока не получит меня.
— Отпусти меня, — тихо шепчу, и он подчиняется, отрываясь от моего распростертого тела и снова опускаясь на колени. От него исходит нервозность. Замечая его хмурый взгляд, я встаю на колени и тянусь к нему. Миллер не позволяет себя обнять. Трясу его за плечи, а затем поворачиваю к себе спиной, и когда мой взгляд падает на нее, то я расстраиваюсь.
Просто хаос. Красные царапины от моих ногтей пересекают его спину, некоторые линии с кровоподтеками, а другие опухшие. Спина Миллера словно испещрена дорогами. Он действительно хотел, чтобы я причинила ему страдания, но не для того, чтобы получить смесь удовольствия и боли. Миллер желал, чтобы мои метки были везде — знак того, что он кому-то принадлежит. Мне.
Я прижимаю пальцы к глазам, но у меня не получается восстановить дыхание. Наполненные горечью рыдания вырываются наружу.
— Не плачь, — шепчет он, поворачиваясь и обнимая. Миллер целует меня в макушку, гладит по волосам и крепко прижимает к себе. — Пожалуйста, не плачь.
Чувство вины заполняет меня, и я начинаю кричать, чтобы выплеснуть эмоции наружу. Решительность Миллера выполнить это условие ради меня лишь усиливает страдания. Сколько бы я не твердила себе, что во всем вина Чарли, что он дьявол во плоти и заслуживает такой участи, я все равно не могу себя убедить в правильности этого решения. Миллер будет нести это бремя всю оставшуюся жизнь, и теперь, знаю, что и я тоже. Не могу позволить ему сделать это с нами. Иначе на наших шеях будет висеть петля до самого конца.
— Тихо-тихо, — успокаивает он, усаживая меня к себе на колени.
— Давай убежим, — всхлипываю я. — Это хороший выход. Возьмем Нан и уедем далеко-далеко. — Мысленно я уже составляю список мест, а Миллер смотрит на меня с нежностью, словно я просто ничего не понимаю.
— Мы не можем.
Из-за его ответа я чувствую раздражение.
— Можем.
— Нет, Оливия, ты ошибаешься.
— Это ты не прав! — кричу я. Миллер вздрагивает и закрывает глаза. Он пытается набраться терпения. — Перестань так говорить! Мы можем сбежать. Просто возьмем Нан и уедем. Мне все равно куда, главное подальше от Лондона, от этого мерзкого и жестокого мира.
Не знаю, почему Миллер заявил, что он на пути в ад, потому что мне кажется, он уже там. И я вместе с ним. Его голубые глаза медленно открываются. Взгляд затравленный. Это останавливает мое дыхание и сердце.
— Я не могу уехать из Лондона, — четко произносит он. Его глаза и тон заставляют меня прервать его. Но он еще не закончил. Миллер действительно не может уехать из Лондона, и на то есть чертовски веская причина. — У Чарли есть на меня компромат.
Ненавижу то, что мое тело само вырывается из его объятий, но это естественный инстинкт. Я откидываюсь назад, стараясь набраться храбрости, чтобы задать главный вопрос.
— Какой именно?
Я едва себя слышу.
Кадык Миллера нервно дергается при сглатывании, а его прекрасное лицо не выражает… ничего.
— Я убил человека.
Петля, которую я пыталась избежать, уже обвилась вокруг моей шеи. Она затягивается. Несколько раз сглатываю. Мои широко раскрытые глаза прикованы к его лицу. Из-за прошедшей истерики мне тяжело дышать.
— Я…
Оцепенев, я медленно двигаюсь назад, дотрагиваясь до пола, чтобы убедится, что он еще существует. Я спускаюсь прямиком в ад.
— У него ведь нет доказательств, — заявляю я. В голове туман, и я не контролирую свои слова. Возможно, подсознание отказывается верить, что это правда. Не знаю. — Ему никто не поверит. — Миллер нужен Чарли только для сделки, и он его шантажирует.
— У него есть доказательства, Ливи. Видео. — Миллер спокоен. Нет ни паники, ни страха. — Если я не выполню условия, то он воспользуется им.
— О боже. — Я провожу рукой по волосам, лихорадочно оглядывая комнату. Миллера посадят в тюрьму. Наши жизни закончатся.
— Кого ты убил? — спрашиваю я, заставляя себя посмотреть на него. В голове слышится саркастичный голос Грегори, когда он перечислял длинный список недостатков Миллера. Тогда он хотел добавить к нему убийство.
— Это не имеет значения.
Миллер поджимает губы. Думаю, мне следует разозлиться, но грудь словно сжата в тиски. Не в силах справиться с этим ощущением. Мой парень только что признался в убийстве, а я как идиотка сижу и задаю вопросы. Не хочу верить, что для этого должна была быть какая-то серьезная причина, но уверена, что так оно и есть. Мне бы бежать от Миллера далеко-далеко, куда глаза глядят, но я все еще сижу совершенно голая на полу в его квартире и смотрю на него.
— Замечательно, — хриплю я, расправляя плечи.
— Я не хочу, — шепчет он, опуская глаза, — осквернять этим знанием твой прекрасный, чистый ум, Ливи. Я столько раз обещал себе, что не запятнаю тебя своим грязным прошлым.
— Для этого уже поздно, — тихо произношу я, ловя на себе его взгляд. Он должен понять. Моя жизнь уже запятнана. И виноват не только Миллер. — Не уходи от ответа.
— Я не могу рассказать, — выдыхает он, и на его холодном лице проступает стыд, — но могу показать. — Он медленно поднимается на ноги и протягивает мне руку. И вот инстинктивно я уже подаю ему свою, вкладывая ее в его ладонь. Меня поднимают, а наши обнаженные тела соприкасаются. Тепло, исходящее от Миллера, окутывает меня. Я не отстраняюсь. Он не держит меня крепко. Не удерживает против желания. Я решила остаться. Кончик его пальца касается моего подбородка и притягивает лицо к своему.
— Я хочу, чтобы ты пообещала мне. Знаю, это несправедливо. Но я прошу тебя не сбегать после того, что увидишь.
— Обещаю, — бормочу я, а он слегка улыбается и нежно целует меня в губы, явно не веря.
— Ты всегда будешь удивлять меня. — Я сжимаю его руку, и он ведет меня к дивану, не обращая внимания на наготу. — Садись, — приказывает он, давая мне возможность устроиться поудобнее, а сам подходит к шкафу и открывает ящик. Что-то вытаскивает и медленно направляется к телевизору. Мне остается только молча наблюдать, как он достает DVD из знакомого конверта и загружает его в плеер. Потом Миллер направляется ко мне и протягивает пульт. — Нажми на старт, когда будешь готова, — инструктирует он, осторожно подталкивая пульт, ожидая, когда я его возьму. — Я буду в мастерской. Я не хочу…
Снова.
Он собирался сказать, что не собирается снова это смотреть. Миллер качает головой и наклоняется. Обхватив мою голову руками, целует меня в макушку. Я глубоко вдыхаю, будто собираюсь набраться сил так, чтобы хватило на всю жизнь.
— Я люблю тебя, Оливия Тейлор. Так будет всегда.
И после этих слов расстояние между нами увеличивается. Я остаюсь в комнате одна.
Мне хочется кричать, чтобы он вернулся, взял меня за руку или просто обнял. Пульт от телевизора обжигает. Желание швырнуть его через всю комнату становится непреодолимым. Телевизор не работает. Прямо как моя голова. Вертя пульт, откидываюсь на диван. Так я стараюсь увеличить дистанцию между мной и тем, что уничтожит мой внутренний мир. Я уверена, а Миллер подтвердил. Поэтому перестаю крутить гаджет в руке, нажимаю кнопку и на долю секунды задумываюсь о том что, черт возьми, я делаю. А затем мой мыслительный процесс прерывает изображение пустой комнаты. Хмурясь, я наклоняюсь ближе, рассматривая пространство. В каждом углу стоит антикварная мебель, включая огромную кровать с балдахином. Нет никаких сомнений, что все оригинально. Деревянные панели украшают стены, беспорядочно висят картины сельских пейзажей, каждая из которых установлена в замысловатых позолоченных рамах. Шикарно, и я почти вижу всю комнату, которую мне показывает камера в углу. Все спокойно, но когда дверь внезапно открывается, я резко откидываюсь на диван, роняя пульт на пол.
— Господи!
Сердце готово выпрыгнуть из груди. Я пытаюсь контролировать дыхание. Впрочем, все напрасно, потому что сердце практически перестает биться, когда в дверях появляется мужчина. Пульс замедляется, и кровь застывает. Он голый, если не считать повязку на глазах. Его руки за спиной и вдруг я понимаю почему. Он связан. Кажется, мои бедные глаза начинают кровоточить.
Он молод, возможно, среднего возраста. Мускулов на груди нет, ноги не выглядят мощными и сильными, живот плоский. Да, нет никаких следов мышц.
И я знаю кто этот человек.
Глава 22
— Нет! — Я рукой прикрываю рот, а в глазах стоят слезы. — Нет, Миллер. Только не это.
Его втолкнули в комнату, плотно закрыв дверь, а он просто неподвижно и тихо стоит. Звуков нет. Пытаюсь не смотреть. Я не хочу видеть это, но не получается. У меня нет возможности избежать. Мысли путаются. Нужно найти пульт и выключить видео. Не смотреть!