— Я изо всех сил старался побороть чувства к ней. Я не хотел, чтобы она погрузилась в этот безумный, построенный нами мир. А ты поставил ее в самый центр. Ты делился ею со своими гребаными клиентами!
— Она не возражала, ей нравилось внимание.
Я вздрагиваю, Уильям тоже. Волна гнева вновь проходит по его холодному лицу. Нет, очевидно, он в ярости.
— Она просто хотела ранить меня. А ты заявил на нее права. Заставил пить и промыл мозги. Ты получал удовлетворение, наблюдая, как с каждым днем я угасаю.
Я молюсь, чтобы это не было правдой. Надеюсь, что в моих жилах не течет кровь этого ублюдка.
Чарли ухмыляется так, что по спине снова пробегают мурашки.
— Она носила мое дитя, Уилл. Сам этот факт делал ее моей.
— Нет.
Грейси стоит в дверном проеме, спина прямая, подбородок высоко поднят. Ее мелодичный голос, разнёсшийся по комнате, заставляет всех обратить на нее внимание. Она делает шаг в комнату, и я замечаю, как она берет себя в руки в присутствии Чарли. Он все еще пугает ее.
— Оливия не твоя дочь, и ты знаешь это.
Мои глаза расширяются. Я смотрю на Уильяма, понимая, что он ждет продолжение рассказа.
— Грейси?
Она тоже смотрит на него, но быстро отступает, когда Чарли угрожающе делает шаг вперед.
— Не смей, — рычит он.
— Он выгнал меня, когда я сообщила о том, что Оливия не от него.
Чарли заметно начинает трясти.
— Грейси!
Она подскакивает, но мы с Уильямом не двигаемся.
— Он угрожал причинить ей вред, если я кому-нибудь расскажу.
— Ах ты гребаная сука!
Он бросается к ней, но Уильям резким ударом в челюсть отбрасывает его на несколько метров назад.
Тяжело дыша, Уильям в бешенстве орет, а Чарли отходит назад.
— Никогда не смей поднимать на нее руку! — яростно кричит он, в воздухе потрясая кулаком.
Я сосредоточено наблюдаю за этим безумием. Чарли не мой отец? Я слишком потрясена, чтобы обрадоваться этому известию. Сегодня так много информации, что мой мозг не в состоянии справиться с ней.
Грейси оттаскивает Уильяма, но вскоре отходит, словно тоже боится его.
— Он обещал оставить моего ребенка в покое, если я исчезну, — говорит она, бросая на Уильяма настороженный взгляд. Ей стыдно, а Уильям очень бледный. — Он обещал позволить тебе…
Она глубоко вдыхает. Так делают, чтобы с уверенностью продолжить начатое.
— Нет, — бормочет Уильям, его челюсть сжимается, — Грейси, пожалуйста.
— Он обещал позволить жить ее отцу, если я исчезну.
— Нет!
Крича, он запрокидывает голову, а пальцы зарываются в седые волосы.
Мой мир рушится. Дезориентированная, я облокачиваюсь на стену, словно она может спрятать меня от этих слов. Уильям опускает голову, а на его лице отражается миллион эмоций: шок, боль, гнев… а потом и чувство вины. Застыв, ошеломленно смотрю ему в глаза. Я не в силах сейчас хоть как-то ответить. Но ему достаточно моего вида. Он тоже замер.
Чарли прожигает мою мать взглядом, который, если бы мог, превратил бы ее в пепел.
— Ах ты, шлюха. Тебе было недостаточно десяти мужиков в неделю. Ты выбрала моего брата.
— Ты принуждал меня, — кричит она. — Ты заставил меня описать эти чертовы подробности!
— Ты солгала мне! — грозно орет Чарли. Впервые с тех пор, как он зашел в эту дверь, я замечаю неистовую ярость на его лице. — Ты выставила меня дураком, Грейси.
Он подходит все ближе и ближе. Я начинаю нервничать, когда она делает шаг назад, но Уильям быстро закрывает ее собой.
— Не вынуждай меня убить тебя Чарли.
— А ты просто не мог держаться от нее подальше, — бушует тот, дергая себя за рукава пиджака. Этот жест напоминает мне о Миллере, и я резко оживаю, отталкиваясь спиной от стены. Я должна найти его.
Поэтому бросаюсь к двери.
— И куда же ты собралась, моя дорогая племянница?
Сбавляю шаг, но не останавливаюсь. Спиной ощущаю его ледяное дыхание.
— За Миллером.
— Я так не думаю, — уверенно заявляет он, заставляя меня застыть в дверном проеме. — Это было бы крайне неразумно.
Медленно поворачиваюсь и обнаруживаю его совсем близко. От этого мне неуютно. Однако это ощущение меня быстро отпускает. Уильям берет меня за руку и притягивает к своей внушительной фигуре.
— Даже не смотри на нее, — говорит Уильям, хватая за руку Грейси с другой стороны. — Они обе мои.
Чарли смеется.
— Я думаю, что из-за столь трогательного воссоединения семьи ты забыл одну незначительную деталь, дорогой брат, — произносит он, наклоняясь вперед. — Я могу отправить тебя и красавчика в тюрьму на всю оставшуюся жизнь одним лишь звонком нужному человеку, — ухмыляется он. — Помнишь пистолет, из которого убили нашего дядю, Уилл? Он у меня, и угадай, чьи на нем отпечатки?
— Ублюдок!
— Нет у него пистолета, — внезапно выпаливаю я, отхожу от Уильяма, проигнорировав обеспокоенный голос зовущей меня Грейси. И отмахиваюсь от Уильяма, когда он пытается снова взять меня за руку. — Отпусти.
— Оливия, — предупреждает Уильям, делая еще одну попытку остановить меня.
— Нет, — заявляю я, убирая его руку, и делаю шаг вперед. От презрительного взгляда Чарли я лишь становлюсь смелее. Мой дядя дьявол во плоти. Может, то, что не он мой отец и лучше, но мне все равно хочется смыть с себя грязь. — От тебя ушла жена.
Он усмехается, искренне удивленный моими новостями.
— Она не посмеет.
— Сейчас она в самолете.
— Вздор.
— Она сбежала от тебя.
— Вранье.
— Но прежде чем уехать, она кое-что сделала для Миллера, — продолжаю я, немного сомневаясь из-за его злорадной ухмылки. — Той записи, на которой он убил твоего человека, нет, — спокойно сообщаю. Сейчас я вспоминаю слова Софии перед тем, как она пожила трубку. — Твоя жена уничтожила видео.
Чарли начинает колебаться.
Этот ублюдок всю жизнь всеми манипулировал. Обида съедала его заживо в течение многих лет. Этот злой человек на пути в ад, и надеюсь, что один из двух мужчин, которых я люблю, поможет ему добраться туда.
— Грейси тебя не любила. Так же, как и София.
— Заткнись!
Его трясет, но я не боюсь его
— Она избавилась от пистолета. У тебя ничего нет!
Меня вдруг отшвыривает к стене, и я понимаю, что Чарли сжимает мое горло.
— Не смей трогать ее, — кричит Грейси.
Лицо Чарли близко, ведь он прижимает меня к стене. Я несколько раз сглатываю, пытаясь вдохнуть.
— Ты жалкая маленькая шлюха, — рычит он, — совсем как мать.
Только на долю секунды я ощущаю его дыхание на своем ошеломленном лице, потому что Уильям одним резким движением отбрасывает его на пол. С ужасом наблюдаю за разворачивающейся передо мной картиной, но мне не нужно знать, что будет дальше. Единственная цель — найти Миллера. Безумие, ложь и обман сыграли большую роль в наших жизнях. И сейчас все это закончится.
Проскакиваю сквозь неразбериху, слыша повторяющиеся удары — Уильям бьет Чарли по лицу — сопровождаемые потоками выкрикиваемых проклятий. Сами разберутся. Я больше не собираюсь терять время, слушая об ужасном прошлом, которое испортило жизни всем.
Мне итак пришлось вынести слишком многое, и единственное, чего я желаю — вырвать Миллера из порочных лап Чарли. Выбегаю из кабинета, оставляя за собой суматоху эпических масштабов, и мчусь навстречу звукам болтовни и смеха. Я думала, мне все известно, считала, что в курсе всей своей жизни. Зря я так решила. Правда стала явью, и я ненавижу эту действительность больше, чем ту историю, которую знала.
Следую в огромную гостиную и сразу же теряюсь среди моря шикарных платьев и смокингов, держащих бокалы с шампанским женщин и мужчин, потягивающих напитки. Здесь много состоятельных людей, и мой мозг взорвался бы от осознания данного факта, не будь он сосредоточен на поиске Миллера. Мои глаза мечутся, изучая лица людей, отчаянно ища. Но я не вижу его. Продвигаюсь дальше сквозь толпу, ловлю на себе несколько задумчивых взглядов, но большая часть людей не замечают меня, уделяя внимание шампанскому и компании. Мимо меня проходит официант с подносом, полным бокалов и, хотя я ясно вижу, что он приподнимает бровь, все же предлагает мне.
— Нет, — грубо отказываюсь я.
Продолжаю осматривать огромное пространство, рыча от отчаяния. Миллера нигде нет.
— Оливия?
Теплая ладонь накрывает мою руку, я вздрагиваю, резко разворачиваясь. Мама бросает на меня встревоженный взгляд.
— Где он? — кричу, привлекая к себе миллионы глаз. — Я должна найти его!
Паника затопляет мою решимость, а эмоции берут верх, заставляя меня дрожать, а глаза наполняться горячими слезами. Я слишком долго была в ловушке. Возможно, я опоздала.
— Тихо, — успокаивает она меня, как ребенка, и притягивает мое неподвижное тело к себе, поглаживая волосы. Лишь крошечная часть меня ощущает это тепло. Это запутанно и странно, но необходимо. Противовес всему правильному. Чувствую, как она поворачивает голову и тоже ищет Миллера.
— Помоги мне, — шепчу я, — пожалуйста, мам.
Она перестает гладить меня, а ее сердце начинает биться сильнее. Грейси высвобождается из объятий и несколько мгновений впитывает каждую черту моего лица, останавливаясь на глазах. Я тоже смотрю на нее. У нас одинаковый цвет глаз. Я вытираю стекающие по щекам слезы.
— Мы найдем его, малышка, — обещает она, закрывая слезящиеся глаза и прижимаясь губами к моему лбу. — Мы найдем твоего возлюбленного.
Она протаскивает меня сквозь толпу, не заботясь о том, чтобы быть вежливой или внимательной.
— Давай, — приказывает она, заставляя десятки людей настороженно отпрыгнуть назад. Чтобы не отстать от нее, я бегу, прислушиваясь к приглушенному шепоту гостей, которых мы оставляем позади. От нескольких человек замечаю шокированное упоминание имени моей матери. Видимо, не только я воспринимаю ее как ожившего мертвеца. Мы входим в огромный вестибюль, Грейси останавливается, обводя взглядом помещение. Я понимаю, что она не знает, куда идти дальше.
— Он в номере «Долби», — слышу голос Тони.