— Где я должна с тобой встретиться? — выдыхаю, не удосуживаясь противостоять его самоуверенному заявлению. Я видела его в действии, размахивающим кулаками, а еще я ощущала его в действии… в поклонении мне. Любой, кто бросит ему вызов, обречен. Включая меня.
— Здесь, в семь часов, — он достает из внутреннего кармана ручку и царапает на потертом чеке из бумажника адрес, который, закончив, отдает мне. — Я буду ждать.
Киваю, когда он начинает отступать, расправляя свой костюм, после убирая руки в карманы. Мы не разрываем зрительный контакт. В его глазах я вижу надежду. Уверенность. Страх. И я вижу предостережение. Только вот я не уверена, для него оно или для меня. Возможно, для нас обоих.
Миллер отводит глаза, разворачиваясь, и направляется к своей машине.
Прижимаю ладони к щекам и с силой втираю в них крупицы жизни. Мне жарко, в голове грузное месиво противоречивых мыслей, волнений… страхов. Я боюсь его, но он же и дает мне чувство невероятной безопасности. Я волнуюсь за него, но и за себя тоже. Не могу даже оценить глубину своих мыслей, которые вырвались из отчаянных попыток противостоять ему. Все это не имеет смысла.
Я в своем собственном мире пытаюсь осмыслить слишком многое, когда понимаю, что поглаживаю затылок. Волосы под рукой буйно танцуют, щекочут, от чего кожа покрывается мурашками.
— Именно этого я и боялся, — я медленно и осторожно оборачиваюсь на звук бархатистого голоса, сердце подскакивает к горлу.
Глава 9
Не уверена, облегчение ли я должна чувствовать или беспокойство от того, что вижу. Уильям прислонился к своему Лексусу, скрестив ноги и руки. Он не кажется счастливым. В обычно сияющих серых глазах видно раздражение, а мягкие черты лица омрачены беспокойством.
— Ты следишь за мной? — виновато выдыхаю. Вина — за мою слабость во всем, что касается Миллера, а выдох из-за шока по случаю встречи с Уильямом здесь.
— Я пытался до тебя дозвониться, — он отталкивается от машины и вальяжно шагает ко мне, пока его внушительный силуэт не возвышается надо мной. — Где телефон, который я купил тебе?
— Я им не пользуюсь, — опускаю взгляд, сама не знаю, почему. Он, может, и прав насчет Миллера, но я не такая. Самый скандально известный мужской эскорт Лондона, может, и живет в мрачном месте, но я его освещаю. Он хочет измениться ради меня. Я должна принимать свои собственные решения. Я же сама хозяйка своей судьбы.
— Значит, будешь, — командует он. — Скажи мне, зачем ты была в его клубе?
Поднимаю глаза, в шоке:
— Ты следишь за мной!
— Я уже говорил тебе. Знать, что творится в этом мире — мое дело. Когда я услышал об инциденте в «Ice» при участии Миллера Харта и хорошенькой блондиночки, не так уж много времени нужно было, чтобы понять, кто она, — он накрывает рукой мою щеку и приподнимает лицо за подбородок. — Откажись от этой затеи.
Качаю головой, глаза наполняются слезами:
— Я пыталась, десятки раз пыталась, но не могу.
— Старайся лучше, Оливия. Ты падаешь в его мрак, а когда окажешься там, обратного пути уже не будет. Ты ведь понятия не имеешь, во что на самом деле ввязываешься.
— Я люблю его, — хнычу, впервые признаваясь вслух, что все еще люблю этого сбивающего с толку мужчину, который теперь стал еще большей загадкой, чем был до того, как начал раскрывать свои секреты. Я не могу упасть в его темноту, если освещаю ее. — Люблю до боли.
Он вздрагивает от моего признания, и я понимаю, что ему это чувство знакомо.
— Боль утихнет, Оливия.
— Твоя утихла? — спрашиваю я.
— Я не… — он хмурится и убирает с моего лица руку. Я удивила его своим вопросом.
Не даю ему возможности собраться.
— Эта боль уродует тебя изо дня в день. Ты позволил своей Грейси уйти.
— Я не…
— Нет, — я обрываю его, и он меня за это не осуждает. Устрашающий Уильям Андерсон стискивает покрытую щетиной челюсть, не сказав ни слова. — И не смей говорить, что станет легче.
Он сутулит свои широкие, облаченные в костюм, плечи, и я обхожу его, направляясь к метро; сказанные Уильяму слова только подкрепляют мои намерения быть с Миллером.
Спустя годы после разрыва с Грейси Уильям по-прежнему сгорает в своей боли. Он не забыл ее, и, похоже, никогда не забудет. Если Уильям Андерсон годами чувствует то, что чувствую я прямо сейчас, тогда я лучше умру.
— Садись в машину, — зовет Уильям из автомобиля, как только он замедляется рядом со мной.
— Нет, спасибо.
— Черт тебя подери, Оливия! — кричит он, прерывая мой решительный шаг. — Не заставляй меня принуждать тебя.
Я застываю в тишине от его угрозы, холодность этого многоуважаемого, всегда собранного мужчины превратилась в кипящую лаву.
— Да ты просто достал меня поучать! — выплевываю, не зная, что еще сказать.
Он закатывает глаза, на самом деле, еще больше меня шокируя:
— Я же не твой отец.
— Тогда перестань так себя вести, — бросаю в ответ, это слово только усилило пустоту от нехватки в моей жизни близкого мужчины. Мне он не был нужен двадцать четыре года. Но, опять же, все это время я не встречала Миллера Харта. До настоящего момента.
— Не будешь ли ты так добра сесть в мою машину и позволить мне отвезти тебя домой?
— Ты хочешь меня доконать?
Он сдерживает смех, наклоняясь и открывая дверцу.
— Я в свое время совершал сомнительные поступки, Оливия, но раньше не был уличен в чтении нотаций.
Подозрительно прищуриваю глаза, в то время как он кидает на меня выжидательный взгляд. Даже не сомневаюсь в том, что Уильям меня заставит, так что, во избежание публичных сцен, я осмотрительно залезаю в машину и осторожно закрываю дверцу.
— Благодарю, — говорит он, расслабляясь на своем месте. Водитель трогается, и я кладу сумочку к себе на колени, теребя ремешки, только чтобы не ждать, когда же он заговорит. — Что бы я ни сказал, это не убедит тебя в том, что он плохая идея?
Вздыхаю, раздраженная, и с шумом прислоняюсь к спинке сиденья.
— Ты сказал, что не будешь читать мне нотации.
— Нет, я сказал, что никогда не делал этого прежде. Все когда-то случается впервые.
— Просто прелестно, — бормочу я. — Я ужинаю с ним сегодня вечером.
— Зачем?
— Поговорить.
— О чем?
— Думаю, ты и так знаешь.
— Что случилось в том отеле?
— Ничего, — выдаю, стиснув зубы. Я сбрендила, если думала, что он упустит это из виду. Не скажу ему, даже не смотря на тот факт, что ему, наверное, все слишком хорошо известно. Да и в любом случае, я никогда не смогу произнести эти слова. Думать о них более чем достаточно.
— Ничего, — бормочет он. — Так ты походила на перепуганного котенка потому, что ничего не случилось?
— Да, — выплевываю, презирая тот факт, что он явно что-то подозревает. Я никогда не дам ему подтверждения.
— Ну конечно, — вздыхает он. — Меня пугает, что тебе все мало.
— Мало чего?
— Мало Миллера Харта.
Мне приходится заставлять себя не закричать “Это не было Миллером Хартом!”
— Где вы встречаетесь? — продолжает он, после тщательного изучения меня в течение нескольких секунд.
— Не знаю. Он дал мне адрес ресторана.
— Дай взглянуть.
Теряя остатки терпения, роюсь в сумочке и достаю чек, протягиваю его, даже не глядя на Уильяма.
— Вот.
Чек исчез из моей руки, и я слышу, как Уильям мямлит задумчиво:
— Милое местечко. Я тебя отвезу.
— О нет! — смеюсь я, в неверии переводя на его глаза. — Я сама туда доберусь, — не хочу, чтобы Уильям вмешивался. И так уже замешано достаточно людей, пусть они и не в курсе всего ужаса истории. Их решительные попытки остановить меня от встреч с Миллером так и кричат о том, с каким ужасающим сопротивлением я столкнусь, узнай они всю правду.
— Я просто тебя подброшу.
— Нет необходимости.
— Либо ты принимаешь мое предложение, либо никуда не едешь, — он говорит со всей серьезностью.
— Зачем ты все это делаешь? — спрашиваю, а потом причины становятся слишком очевидными. — Это такая попытка облегчить свою вину?
— Что? — он защищается, разжигая мое любопытство и мое раздражение.
— Грейси. Ты бросил ее, и теперь пытаешься реабилитироваться, помогая мне?
— Чушь! — он смеется, отводя глаза.
Совсем не чушь. Самое правильное ощущение
— Мне не нужна твоя помощь, Уильям. Я не моя мать!
Его красивое лицо медленно поворачивается ко мне. Прежнее веселье исчезло, как будто его никогда и не было. Теперь он выглядит мрачным.
— Тогда зачем ты была в том клубе?
Тут же закрываю рот.
— Я…
Седые брови слегка приподнимаются, от его вопроса и взгляда я отодвигаюсь на сиденье. Открываю рот, чтобы заговорить, но ничего не выходит, Уильям, видя это, двигается ближе:
— Чтобы наказать его, так ведь?
От осознания не могу двигаться, пойманная холодной, жестокой правдой.
— Я не… — не могу закончить.
Уильям медленно отодвигается, опускает глаза к моей руке, на которой я верчу кольцо.
— Ты похожа на свою мать больше, чем можешь себе представить, Оливия, — он осторожно накрывает мою руку, останавливая движения кольца. — Не принимай это ошибочно за плохое. Она была красивой, страстной женщиной с вызывающей зависимость душой.
Ком размером с Лондон встает в горле, и я отворачиваюсь Уильяма к окну так, чтобы он не увидел моих слез. Я не хочу быть похожей на нее. Эгоистичной. Безответственной. Наивной. Не хочу быть такой.
Пока я плачу, Уильям крутит кольцо на моем пальце. Он, как и я, больше ничего не говорит.
***
К моему глубочайшему облегчению Нан нет дома. Она оставила кастрюлю тушеного мяса и записку, в которой дала мне знать, что ушла с Джорджем. Найдя свой новый телефон, отправляю ей сообщение, в котором говорю, что встречаюсь с Сильвией, и оставляю ей свой новый номер. А потом я целый час не спеша собираюсь; большая часть времени уходит скорее на моральную подготовку, нежели на физическую.