— Ага, или кучка пепла, — опять хмыкнул Родион и вдруг посерьезнел. — Послушайте вы, государственный деятель, если не хотите, чтобы завтра в «Московском комсомольце» появилась статья под названием «Мафия в Госдуме», то принесите мне убийцу Капустиных на блюдце. В противном случае…
— Ха-ха-ха! — разразился демоническим хохотом деятель. — В «МК» у нас все схвачено, родной! Они и пикнуть без нашего позволения не посмеют. Так что не берите меня на пушку. — Он посуровел. — Мы готовы заплатить любую сумму за то, что вы забудете об этом деле. Любую, слышите?
Босс вопросительно посмотрел на меня. Я брезгливо скривилась. Он улыбнулся и сказал в трубку:
— Заманчивое предложение. Нужно обдумать. Скажите, а что будет, если мы не согласимся?
— Что будет? — удивленно переспросил тот. — Да ничего не будет: ни вас, ни вашей конторы, ни ваших родственников — ничего, одни трупы, вот что будет.
— Скажите, вы и государственные проблемы решаете подобными методами?
— Это тебя не касается, ищейка. Не знаю, что за люди тебя сейчас охраняют, но, когда мы придем по твою душу, они тебе не помогут. Учти это.
— Можно вопрос?
— Валяй.
— Почему вы до сих пор не навели на нас милицию, если знаете, что здесь скрывается преступница?
Деятель немного помолчал, громко дыша в трубку, затем сказал:
— Что толку ее сажать, если ты на свободе останешься. Да и она слишком много знает теперь, наверняка болтать начнет. В общем, ее присутствие в тюрьме нам уже не интересно, ее розыск мы отменили, пусть дышит спокойно. Мы ведь по-хорошему все решить пытаемся, забыл?
— И вы поверите мне на слово, что я забуду об этом деле? — продолжал допытываться Родион.
— Конечно, поверим. — В голосе звонившего послышалась досада, и он опять перешел на «вы». — А что нам еще остается, сами посудите? Мы ведь честные люди, для нас слово — закон. Все должно зиждиться на взаимном доверии и понимании, не так ли? Ударим по рукам, так сказать, и разойдемся, довольные друг другом.
— А не обманете?
— Кто — мы?! — искренне изумился государственный деятель. — Да что вы такое говорите, уважаемый? Как вам это только в голову пришло? Назовите сумму, сегодня же вечером получите ее наличными в любой валюте, а взамен пообещаете держать рот на замке. Нам лишние сложности ни к чему, сами понимаете.
— Понимаю. Ладно, перезвоните мне часиков в двенадцать. Думаю, к этому времени, я уже созрею. О’кей, господин Петков?
В трубке опять тяжело задышали. Мне даже показалось, что я вижу перекошенное от злости лицо этого человека.
— Не нужно называть мою фамилию, — наконец выдавил он. — Никогда. Забудьте ее. А того, кто ее выболтал, уже нет.
— Догадываюсь. Он, наверное, случайно сгорел при пожаре. Это бывает.
— Вы быстро соображаете, ищейка. И не вздумайте больше шутить с нами. Раздавим, как клопов. Все ваши телефоны прослушиваются, за офисом наблюдают, чтобы вы не могли связаться с прессой без нашего ведома. Вы в блокаде, родной.
В трубке послышались короткие гудки. Качнув головой, босс положил трубку и проворчал:
— Это мы еще посмотрим, кто кого раздавит. — Он оторвал взгляд от телефона и перевел его на меня. — Ну, и что ты думаешь обо всем этом?
— Вы что, на самом деле хотите заключить эту гнусную сделку? — возмущенно выдала я. — Я вас не понимаю, босс.
— А чего тут понимать? — усмехнулся он, поднимаясь. — Они хотят меня выманить отсюда и прикончить — это самое надежное средство заткнуть кому-то рот. — Он подошел к столику и взял с подноса бутерброд с ветчиной. — Я ведь в любом случае должен буду поехать за деньгами, правильно? И наверняка они потребуют, чтобы я ехал один или с тобой. Там-то они нас и возьмут в оборот. — Он откусил порядочный кусок. — Наивные, думают, идиота нашли…
— Как же вы собираетесь поступить? — удивилась я, ничего не понимая.
— Пока еще не знаю. Черт! — Он ударил кулаком по столу, и телефон жалобно звякнул. — Они не оставят нас в покое, пока не прикончат — это ясно как Божий день! Идиотская ситуация! Впервые чувствую себя беспомощным.
— А ваши друзья помочь не смогут? — без всякой надежды спросила я.
— Мои друзья действуют только законными методами. К сожалению, — добавил он тоскливо. — А эти люди не гнушаются ничем. Мы против них бессильны. Единственное, что может нас спасти, это заставить их сдать Петкова правосудию. А еще лучше просто убрать. Тогда все будет шито-крыто, мы уже ничем не сможем навредить их организации. Скажут, мол, да, был такой отщепенец, в семье не без урода, но он погиб, так что не обессудьте, граждане хорошие.
— Боюсь, босс, что скорее нас уберут, чем этого Петкова, — вздохнула я. — Он, похоже, у них очень важная птица. Подумать только, и этих людей мы собственноручно избрали депутатами!
— А чего ты удивляешься? — усмехнулся босс. — Так было испокон веков, так есть и так будет. За деньги можно все купить, в том числе и власть. А у нынешних бандитов денег немерено. Ладно, иди поспи немного, а к двенадцати я что-нибудь придумаю, Наверное…
Глава 13
Ровно в двенадцать раздался звонок. Я сняла трубку и совершенно бесцветным голосом произнесла:
— Детективное агентство «Частный сыск».
В трубке помолчали, затем раздался раздраженный знакомый баритон:
— Какого черта? Где твой босс?
Мой босс в это время сидел рядом и внимательно слушал. На столе перед ним лежал подключенный к телефону диктофон. На лице Родиона сияла довольная улыбка, в глазах поблескивали хитрые огоньки.
— Это господин Петков? — спросила я.
— Господи, — простонал он, — я же просил не называть моего имени! Вы там что, совсем нюх потеряли? Где босс, спрашиваю?!
— Он просил передать, что на все согласен, — выдала я заученную фразу, — и готов пойти на разумный компромисс. Но в данный момент он очень занят. Его супруге после вашей газовой атаки стало очень плохо, и он не может отойти от нее ни на минуту.
— Что за ерунду ты несешь, детка? Зови своего очкарика, и побыстрее.
— К сожалению, это невозможно, — твердо проговорила я. — Он очень расстроен и ни о чем другом думать не может. Сказал, что за десять тысяч баксов у кого угодно разыграется склероз. Вас это устраивает?
— Десять тысяч?! Хи-хи! — тоненько хихикнул он. — Немного же вам нужно для счастья. Да мы заплатим в десять раз больше, только бы у вас вообще отшибло память, ха-ха-ха! — Снова послышался демонический смех. Отсмеявшись, он серьезно произнес: — Лады, десять так десять, мы не против. Куда доставить деньги?
Босс удивленно поднял брови, а я спросила:
— О чем это вы?
— О том, что вы, наверное, боитесь, что мы пришьем вас при встрече, не так ли? — вкрадчиво проговорил он. — Поэтому давайте, укажите сами место и время. И забудем обо всем этом, как о неприятном недоразумении. Кстати, если вы сейчас записываете наш разговор, то учтите: мне терять нечего — перед своей смертью я уничтожу вас любой ценой. Любой, понимаешь, детка? Мои ребята разнесут вашу шарагу по кирпичику, а вас самих, включая беременную кухарку, порежут на мелкие куски.
— Но это же беспредел, — пролепетала я.
— Вот именно, — хмыкнул он, — ты совершенно правильно понимаешь ситуацию. Беспредел — моя специализация. Для того меня здесь и держат. Я могу приструнить кого угодно, меня все депутаты как огня боятся. Я охраняю своего босса, и он меня ценит. По крайней мере ценил до сих пор. Ну, что еще тебе сказать, чтобы стало ясно, что сопротивление бесполезно?
— Да, пожалуй, уже хватит, — промямлила я. — Все понятно. Только еще один вопрос.
— Давай.
— Как быть с матерью Светланы и Петра?
— С ней мы сами разберемся. Она куда-то смылась, но мы ее найдем, не переживайте. Ей все равно уже давно пора в могилу, старой карге.
— Мы так не считаем. Босс просил передать, чтобы вы оставили ее в покое — он попытается договориться с ней. Не нужно больше трупов. Считайте это одним из условий нашей сделки.
Помолчав немного, он хмуро спросил:
— А где гарантии, что она не подымет хай?
— Ей ведь ничего не известно, а мы ничего не скажем — вот вам и гарантия. Согласны?
— Мудро. Ладно, Бог с ней, пусть живет. Я знал, что мы договоримся. Так куда доставить бабки? И уберите уже этих ребят от офиса — на вас никто нападать не собирается. Они же всю вашу клиентуру распугали, ха-ха! Тоже мне, детективы!
— Деньги привезите в офис. Через час. Вашего человека пропустят. Надеюсь, расписки давать не нужно?
— Что ты, крошка, какая расписка, ха-ха! — опять загоготал он. — Мы ведь деловые люди! Уговор дороже денег! Ты пойми, вы ведь у меня в руках, и я плачу лишь для очистки совести, это последняя попытка все решить мирно. Начнете дергаться дальше — даже пожалеть об этом не успеете. Все, через час бабки будут у вас. И покончим с этим.
В трубке коротко запищало. Я положила ее на аппарат, а Родион выключил диктофон. Таким подавленным и расстроенным я своего босса еще не видела. В глаза мне он старался не смотреть, пряча взгляд по углам комнаты, пальцы нервно выстукивали по столу дробь. Мне даже стало его жалко. Себя, впрочем, тоже.
— Ну вот и все, — тихо бросил он. — Можно считать, что дело закончено. Ты пойми, Мария, я не могу рисковать Валентиной и ребенком. Эти подонки не шутят, они ни перед чем не остановятся. Прости уж, но нужно признать, что мы проиграли, — голос его дрогнул. — Проклятье. Первый раз такая ерунда.
Он встал и заходил по кабинету, сжимая и разжимая кулаки. При всем своем желании я ему ничем помочь не могла. Босс раздраженно заговорил:
— Нас ведь не могут охранять вечно! И мы не можем здесь сидеть взаперти, опасаясь высунуть нос наружу. А ведь нам нужно работать, зарабатывать деньги, сама понимаешь…
— Понимаю, — робко бросила я, видя, что он больше успокаивает свою совесть, чем меня.
— И потом, у нас на руках нет ни одного стоящего доказательства их вины. Трупа Светланы нет, в отделе кадров аппарата Думы все данные о ней наверняка уничтожены. Мы даже не сможем доказать, что она там работала. С Петром совсем темное дело, и его наверняка замнут, если уже не замяли. А депутатскую неприкосновенность можно нарушить лишь на достаточно веских основаниях, которых у нас, увы, нет.