Тот сидел и набивал трубку.
— Ну что, Мария, — весело проговорил он, — похоже, мы опять вляпались в какую-то переделку?
— И не говорите, босс, — я села в кресло и вытащила из пачки сигарету, — везет нам на неприятности.
— Боюсь, что главные неприятности еще впереди, — хмыкнул он, раскуривая. — Не знаю, для чего им понадобился этот человек, но теперь я им его не отдам ни за какие коврижки. Суда по всему, он пришел к нам за помощью, и он ее получит, пусть даже мертвый. Знать бы только, чего он хотел…
— Может, для начала попытаться узнать, что это за племянники? — предложила я. — Мне удалось подсмотреть номер их машины.
— Брось, пустое, — махнул он рукой, с наслаждением затягиваясь. — Номера наверняка фальшивые. Как думаешь, они догадались, что их дядя здесь?
— Наверняка, — убежденно кивнула я, но потом меня взяли сомнения. — А может, и нет…
— Вот-вот, и я о том же. Они не уверены на сто процентов. С какой стати, сама посуди, мы бы стали укрывать у себя человека, который не в состоянии сказать ни слова? Или, тем более, мертвого? У нас ведь не анатомический музей. Это только такие авантюристы, как мы с тобой, способны на подобное безрассудство, но они об этом не знают, а потому сомневаются. А чтобы поддержать их в этих сомнениях, мы сейчас приступим к поискам.
— О чем это вы, босс?
— О том самом. Если мы не станем искать, то они сразу поймут, что дядя у нас. А, судя по размаху, организация у них серьезная, опять начнутся штурмы, взрывание дверей, битье окон и прочая чепуха, которая мне уже порядком надоела. Ясно, что они от нас не отстанут. Поэтому мы и начнем искать этого человека. — Он кивнул на лежащую на столе фотографию.
— И как же вы себе это представляете? — поинтересовалась я с сарказмом.
— Обыкновенно. Сейчас ты выйдешь с фотографией во двор и начнешь расспрашивать всех окрестных бабулек. Можешь даже по квартирам походить для вида или по подвалам с фонариком полазить — без разницы. Главное, чтобы они видели: мы начали работать.
— А к чему это? Все равно ведь я его не найду…
— Видишь ли, Мария, — глубокомысленно изрек Родион, — я ведь хочу не только тайну покойника раскрыть, но еще и денег заработать. Понимаешь глубинную суть сей проблемы?
— Ну вы даете, босс! — прошептала я восхищенно. — Когда-нибудь страсть к деньгам вас погубит.
— Да, но это страсть к честно заработанным деньгам. — Он с лукавой улыбкой поднял вверх указательный палец. — И это лучше, чем страсть к воровству, выпивке, наркотикам или коварным женщинам. — Тут он посерьезнел. — Ладно, отправляйся создавать видимость, а я пока займусь покойником.
— Как это вы им займетесь? — опешила я.
— Пока еще сам не знаю, — нахмурился он и проворчал: — Что-то ведь должно быть в этом человеке ценного, если даже за него за мертвого готовы отвалить двадцать тысяч долларов. И я уверен, что он принес нам какое-то сообщение. Осталось лишь его найти…
В дверь опять позвонили.
— Кого еще черти принесли? — недовольно проговорил босс. — Иди глянь, только никому без меня не открывай.
Я пошла в приемную. Включив видеофон, я увидела на пороге девушку, совсем юную, лет шестнадцати, русоволосую, с очень короткой прической и с огромными голубыми глазами. Она была довольно миловидной, если не сказать красивой, но красота ее была какой-то неживой, искусственной, как у куклы. На ней был светло-красный сарафан, обнажавший хрупкие загорелые плечи. Девушка явно была чем-то напугана, она то и дело озиралась по сторонам и нетерпеливо нажимала на кнопку звонка, от чего у меня в голове стоял непрерывный звон. Я прошла к боссу.
— Ну и кого? — спросил он.
— На этот раз совсем юную девицу. Не думаю, чтобы она умерла через пять минут после того, как войдет к нам. Но она чем-то очень напугана. Слышите, как звонит?
— Слышу, — он поморщился. — Час от часу не легче. И сильно напугана?
— Если мы тут еще пару минут порассуждаем, она может умереть от страха.
— Тогда впускай.
Только когда я открыла дверь, она наконец отпустила кнопку звонка и, оттолкнув меня в сторону, с расширенными от ужаса глазами пулей влетела внутрь, словно за ней гналась стая голодных питекантропов. Ее страх невольно передался мне, и я поспешила захлопнуть дверь, почувствовав, как учащенно забилось мое сердце. Господи, да что ж это творится сегодня?
— Помогите, они убьют меня! — задыхаясь, прокричала она, оказавшись в приемной. — Они звери, звери, они убьют меня…
И, упав на диван, где час назад предыдущий клиент почил в бозе, громко разрыдалась, сотрясаясь всем телом. Из кабинета вышел Родион.
— Клиентура, я смотрю, сегодня прямо валом прет, — проворчал он, глядя на рыдающее создание. — Да какая клиентура! Один пришел и концы отбросил, другая того и гляди слезами нас затопит… У нас тут что, — он вопросительно посмотрел на меня, — детективное агентство или приют для страждущих?
— А чего вы на меня-то смотрите? — обиделась я. — Между прочим, это вы тексты объявлений в газеты составляете…
— Ладно, не брюзжи, — буркнул он, шмыгнув носом. — Что это она тут кричала?
— Это я-то брюзжу?! — не выдержала я, всплеснув руками. — Да как вам не стыдно, Родион Потапыч! Да я — сама покорность, ангел, можно сказать, только что без крылышек…
— Я, кажется, о чем-то спросил? — не обращая внимания на мое справедливое негодование, спокойно произнес босс, продолжая разглядывать плачущую навзрыд девушку. — Так будь добра ответь.
Мгновенно успокоившись, я доложила:
— Кричала, что они ее убьют и что они звери.
— Кто?
— Это уже не ко мне. Это уже к ней. — Я ткнула пальцем в сотрясающуюся в рыданиях красотку.
— Это можно как-нибудь остановить?
— Не знаю, — с сомнением пожала я плечами. — Сейчас попробую.
Сбегав на кухню, я принесла графин с холодной водой и полотенце. Увидев все это, босс округлил глаза:
— А она от этого не умрет?
— Сейчас увидим.
И плеснула ледяной воды прямо девушке за шиворот. Крик, а вернее визг, который последовал за этим, наверняка был слышен за сотни километров от столицы, не одна стая ворон даже в Подмосковье, не говоря уже о самой столице, испуганно поднялась в небо, и, как знать, может быть, после этого вопля было снесено несколько крыш с окрестных домов. Но мы этого не видели. Мы видели разъяренную девицу с зареванным лицом, сначала взлетевшую до потолка, а потом начавшую носиться по приемной, размахивая руками и выкрикивая на хорошо поставленном жаргоне жуткие проклятия в адрес всех тех, кто смеет обижать несчастного ребенка, в том числе и в наш.
— А это как-нибудь можно остановить? — спросил Родион, предусмотрительно удалившись в прихожую, чтобы не смело взрывной волной.
— Не знаю, сейчас попробую, — вздохнула я.
Поймав мечущееся юное создание за руку, я резко развернула ее к себе и влепила звонкую пощечину. Поток ругательств тут же прекратился, она замерла, глядя на меня своими огромными удивленными глазищами, и спросила:
— За что?
— Чтобы жизнь медом не казалась, — ворчливо пояснил, выходя из прихожей, босс. — Спасибо, Мария. Теперь пойди умой все это и приводи ко мне в кабинет. Времени у нас нет, сама знаешь.
Через пять минут умытое, причесанное и виновато улыбающееся дитя сидело перед боссом в кресле. Звали ее, как выяснилось, Вика Беликова.
— Зачем вы сюда пришли? — строго спросил он, глядя на нее, как директор школы на нерадивую ученицу.
— Я уже говорила: они хотят меня убить, — ответила та и всхлипнула.
— Кто?
— Я их не знаю. Сначала они обманом заманили к себе моего отца, а потом начали и ко мне подбираться. — Вика опять всхлипнула.
Взяв платочек, я высморкала ее, как ребенка, и она продолжила:
— Сегодня они пришли к нам домой и начали спрашивать, не появлялся ли отец. Сволочи, сами же украли, а потом спрашивают…
— Что значит украли?
— Обыкновенно. Он у меня бывший ученый, микробиолог, долго без работы сидел, а потом вроде нашел приличную работу, с хорошими бабками, говорил, что теперь нормально жить станем. Как первый день на работу эту проклятущую вышел, так больше я его и не видела…
— Когда это было?
— Две недели назад. Сегодня понедельник? Да, тогда ровно две недели прошло.
— И вы его не искали?
— А чего искать, если они все время звонили и говорили, чтобы я не волновалась, с отцом все нормально, он скоро появится, и все такое. Первую неделю я еще верила, а потом перестала. У меня, между прочим, интуиция очень хорошая, я все сердцем чувствую… как мама… — Она снова всхлипнула, и я поняла, что сейчас опять будут слезы. Но Вика сдержалась и печально пояснила: — Мама у нас умерла три года назад, мы теперь только с отцом живем.
— А как вы к нам попали?
— Обыкновенно. Мы с отцом, когда он еще дома был, как-то раз объявления в газетах просматривали — он работу искал — и на вашу рекламу наткнулись. Он еще сказал, что вот, мол, какое объявление хорошее, наверное, и агентство тоже неплохое, надо бы, если вдруг что случится, непременно к ним обратиться. Вот я к вам и приехала.
— И что же вы хотите?
— Чтобы вы меня защитили.
— От кого?
— Вы тут что, такие тупые все? — изумилась девушка. — Я вам уже сто раз объясняла: от этих людей.
Босс сделал три глубоких вздоха, чтобы не сказать ненароком чего-нибудь грубого, и терпеливо продолжил:
— Как выглядит ваш отец?
— Какая разница, как он выглядит? Я уверена, что его уже нет в живых. Говорю же: интуиция у меня хорошая. Сначала они его убили, а теперь и за меня принялись. Когда сегодня они пришли, я это сразу поняла. Поэтому к вам и поехала. — Она снизила голос почти до шепота: — И знаете, что самое страшное?
— Еще нет.
— Они за мной следят, — зашептала Вика, оглядываясь по сторонам. — Я, когда в ваш двор входила, видела этих людей. Они в машине на улице сидели. Как они меня вычислили — неизвестно. Но они здесь, это точно.
— А вас они видели?
— Ха, еще чего! — громко хмыкнула девушка. — Я ж не дура! Мышью мимо них проскользнула — и к вам. Если бы они меня заметили, то точно бы убили.