сь в табуретку, чтобы занимать как можно меньше места… На прощание она еще раз попросила меня сходить в церковь, а я молча кивнул, вновь поблагодарил и закрыл дверь, так и не узнав, как звали мою спасительницу.
Странно или нет, но жажда общения охватила меня, когда ушла незнакомка. Мысли об истинном значении произошедшего пугали, хоть я и не отличался никогда излишней верой в судьбу или в сверхъестественные силы, что помогают или, наоборот, наказывают. Однако теперь я готов был уже верить во что угодно. Все в мире происходило не просто так. Мысль о посещении церкви не оставляла меня – я крещеный православный, так почему бы туда и не зайти, не поставить свечку какому-нибудь святому и не спросить, а кем же являюсь я на самом деле? Что же такого в моей обычной жизни, что гневит или смешит Всевышнего настолько, что он наградил меня даром лицезреть все грехи, кроме своих собственных? Умом постичь это настолько сложно, да и, должно быть, не нужно, по крайней мере сейчас. Я ходил из угла в угол, вертел в руках телефон и твердо знал, что если я не пообщаюсь сегодня хоть с кем-то, то встречу еще один вечер в «тошниловке». Общение – ключ к уходу от проблем реальности, причем без алкоголя.
Рука, держащая телефон, вспотела, пока я вглядывался в черные цифры на белом фоне – номер Софьи. Кто она и почему продолжала упорно меня спасать? Будь другая на ее месте, то даже не взяла бы трубку. Благодарность, смешанная с робостью и даже страхом перед женщиной-загадкой, – вот что я испытывал по отношению к ней в тот момент, и чувство это становилось все сильней и сильней. Я застыл посреди комнаты, пытаясь совладать с чувствами. Есть одно из них, что неизменно гложет всякий раз, как кто-нибудь сделает что-то хорошее. Я чувствовал, что должен отплатить долг Софье. Какой бы странной, прекрасной, грешной, дьявольской или ангельской она ни была, мне, как человеку, стоило ее отблагодарить. Пусть это всего лишь формальность, но одним «спасибо» здесь не отделаешься. В памяти всплыли ее слова в баре: «Хочу знать, какие я совершила грехи, ты же расскажешь мне?!» Что ж, это единственное, чем я мог действительно отблагодарить ее. Все остальное – конфеты, духи, цветы, тысяча «спасибо» и прочие банальности явно не для такой особы, как Софья. Она уникальна, а посему достойна уникальной благодарности. Неужели она и вправду бессмертна? Я усмехнулся этой мысли и на «раз, два, три» нажал зеленый значок вызова. Софья не удивилась моему звонку.
– Давай встретимся, – согласилась она, – можно сегодня.
– Я не могу оставить квартиру, к сожалению.
– Тогда я приеду к тебе, если не возражаешь. – Неожиданный ход. Я опешил.
– Ммм… – замялся было я, но она будто не заметила.
– Сегодня в девять, адрес я знаю, идет?
Ей сложно отказать. Если мне не уготована честь провести с ней хотя бы ночь, то посмотреть в глаза стоит. Пересилить страх и… Какая разница, что я увижу, отношения закончатся в любом случае, что бы там ни было. Долг превыше всего.
– Идет, – ответил я, и почти сразу она отключилась.
До девяти вечера оставалась уйма времени. Я обманывал сам себя – конечно, дело было не в долге. Если я больше не хотел умереть, это не значило, что мои чувства к Софье притупились. Наоборот, они вспыхнули с новой силой, опять унося меня в воображаемый идеальный мир, где Софья с бокалом шампанского возлежала на широком ложе, соблазняя взглядом и обнаженным телом. Зачем ей напрашиваться ко мне? Неужели она хочет того же, что и я? Хотя если верить нашим разговорам, то секс ее не интересовал. Поведение Софьи ставило в тупик. Меж тем минуты летели незаметно. Я успел позабыть про частично взломанную дверь и свое приключение на балконе за домашними хлопотами. Пропылесосил, помыл пол, туалет, протер пыль, разложил вещи по своим местам, и моя унылая конура приобрела более или менее приличный вид. Затем я сбегал в магазин за тортиком к чаю и рискнул потратить большую часть оставшихся денег, заказав еды из ресторана неподалеку. Чем ближе была заветная встреча, тем сильнее я волновался, успев сменить пару рубашек, я сильно нервничал и сильно потел.
Софья оказалась точна, как куранты. Никогда не ждешь, что человек придет ровно в назначенное время – обычно люди появляются чуть раньше или чуть позже. Поэтому Софья застала меня врасплох, когда я разглядывал в зеркале щетину, размышляя, успею ли побриться. Я не смотрел себе в глаза – это бессмысленно, заглянуть ей в глаза тоже не посмел – это страшно. Очаровательна, безукоризненно одета, элегантна и истинно женственна. Уже знакомый аромат духов быстро распространился вокруг. Легкая походка, стук каблуков углублялся в глубь комнаты. Мы не проронили ни слова, но все и так понятно – я не сомневался в этом, стараясь увернуться от ее взгляда и не поддаться невидимым чарам обнять шею и плечи, прильнуть губами к спине и зацеловать до безумия… Вместо этого я замялся на пороге, внимательно рассматривая узоры на диванном покрывале, приняв позу слуги, что ждет указаний от хозяина. Она медленно прошлась к окну и, обернувшись, сказала:
– У тебя уютно. Чувствуется дыхание домашнего очага.
– Вы преувеличиваете. У меня холостяцкая квартира, здесь нет уюта, поверьте. – Я говорил искренне, а вот к чему ложь в ее словах?
– Все познается в сравнении. Когда у человека нет дома, то любая квартира кажется уютной…
Повисла пауза, сменившаяся пустым разговором о том, какая сегодня чудная погода. Я мялся, по-прежнему рассматривая узор на покрывале, не в силах даже поднять взгляд. Сознание уплывало куда-то далеко, растворяясь в звуках ее голоса. Спал ли я или жизнь невзначай преподнесла мне сюрприз, что я не в состоянии поверить в него? Софья не давила, не корила за отсутствие гостеприимства – ведь я не предложил ничего выпить, даже сесть не предложил, только сказал «проходите» и самоустранился, будто и не хозяин. Язык одеревенел. Меня окутывала легкая дымка присутствия чего-то необычного, я потерял даже нить разговора, который она затеяла, чтобы разрядить ситуацию – Софья все-таки ангел или очень хорошо притворялась. Я потел, ждал сам не знаю чего, смотрел в пол и… наслаждался. Софья стала для меня местом силы, к которому тянутся многие, но куда доходят лишь посвященные… И я ощущал себя одним из них.
– Так что же ты хотел обсудить? – вопрос долетел до меня откуда-то издалека, разносясь гулким эхом по комнате. Я утопал в звуках ее голоса. В тот миг воздух показался подобным желе, а ее слова материальными, плотными, застрявшими в пространстве так, что их легко можно взять рукой и рассмотреть вблизи… Слово «встреча» оказалось небесного цвета с запахом жасмина… С трудом возвращаясь к реальности, я проговорил:
– Ничего… Только поблагодарить. Я помню, о чем вы просили – посмотреть вам в глаза. – Не знаю, улыбнулась ли она или нет, но пауза не была долгой. Мне кажется, Софья лишь подождала, не скажу ли я чего-то еще. А я не сказал. Узоры на покрывале сливались в причудливые формы художников-абстракционистов.
– Здорово!.. Я готова!.. Приступим? – Она села на «картину», которую я бы назвал «Незаметный взрыв» – маленький «чпок» на однотонном безмятежном фоне, что начал расползаться яркими мазками по всему холсту-покрывалу. Я сглотнул, ощутив, насколько сильно пересохло в горле.
– Может, чаю? Еще должны привезти еду…
– Не откажусь, – теперь она точно улыбнулась. – Одно другому не мешает – будем пить чай и обсуждать мои грехи, – с этими словами она изящно облокотилась на спинку дивана, окунувшись в пока еще не запятнанный взрывом фон.
Я принес чай с тортом. Чашки наполнились светложелтой ароматной жидкостью. Нет, это был не молочный улун, который она так любит, – обычный дешевый зеленый чай из супермаркета. Мы отведали «божественного» напитка и надкусили свои куски торта. Я – очень осторожно, глядя в тарелку и тщательно разжевывая бисквит, она – с аппетитом.
– Вкусный тортик, – резюмировала Софья. – Однако уже поздно. Я все время пытаюсь поймать твой взгляд, заглянуть тебе в глаза…
– Вы правда бессмертная? – почему вырвалась у меня эта фраза, я и сам бы сказать не смог.
– А ты правда видишь чужие грехи? Начинаю сомневаться.
– Я уже готов, – и с этими словами я сделал, наверно, один из самых главных поступков в своей жизни – переступил через страх. Гонимый чувством долга, нежеланием прослыть трусом, а еще своим словом, которое вроде как честное, я поднял взгляд.
Сложно сказать, что я увидел – то ли свет, преломляющийся в темноте и образующий глубокую дыру, что, конечно, была иллюзией, то ли темноту, разрезаемую светом настолько, что получился длинный узкий туннель в никуда. Я падал в бесконечную нору, совсем как Алиса в Стране чудес, настолько глубокими мне показались глаза Софьи. Узор радужки вокруг зрачка затягивал глубже и глубже. Падение было мимолетным, но самым запоминающимся из всех, что довелось пережить.
Свет, который я видел в конце туннеля, как бы банально это ни звучало, оказался солнечным кругом на фоне идеально голубого неба. Ни единого облачка, только легкий ветерок колыхал верхушки деревьев. Медленно опуская взгляд, я огляделся и прислушался. Чистая нетронутая природа – озеро, кустарники и ивы вдоль берега, щебетание птиц и плеск рыбы, жужжание пчел. Маленький рай напомнил мне затерявшиеся уголки России, не тронутые цивилизацией. Березы, дубы и клены – чуть поодаль виднелся смешанный лес, а на пологом берегу озера в том месте, где кустарники уступили место траве по колено, стоял маленький сруб, настолько крохотный, что там едва ли могли свободно жить два человека. Высота сруба также удивляла – человеку со средним ростом пришлось бы нагнуться, чтобы попасть внутрь – дверь едва доходила мне до груди. Потемневшие от непогоды бревна вносили тень беспокойства в маленький рай. На фоне буйства летнего зноя и дыхания девственной природы они пугали. Маленький сруб зиял черной дырой, вызывая у меня легкую дрожь в коленках.
Оказалось, что мое представление о греховном было ограниченным. Я был готов к чему угодно, начиная от массовых убийств, кончая ссорами из-за пустяков, но увиденное застало врасплох.