Подобрав оброненный носок Джона, я вернулась в кресло и попыталась продолжить прерванную работу, но сосредоточиться на ней мне никак не удавалось. Спустя какое-то время я снова отложила штопку и отправилась в гостиную, чтобы закончить укладывать в коробки фарфор и серебро. Посуду, кое-что из одежды и даже часть мебели дядя велел убрать на чердак на случай, если вода зальет первый этаж.
Похоже было, что катастрофы не миновать. Снаружи продолжалась настоящая буря, дождь хлестал в окна, старый дом чуть поскрипывал и стонал под напором ураганного ветра, а я укладывала в ящик фамильный сервиз и размышляла о своем разговоре с Сарой Бет.
20 апреля, 1927
Буря продолжалась всю ночь, и к утру температура резко упала. Сухие дрова закончились, а от сырых проку было немного, поэтому мы даже дома ходили в шерстяных кофтах и теплом белье. Бутси, которая уже научилась ползать, была очень недовольна лишними одежками, стеснявшими ее движения, к тому же большинство ковров были сняты, и пухлые коленки девочки покраснели и покрылись синяками. И все же, несмотря на перемены в мире и напряженность, владевшую взрослыми, моя дочь оставалась на удивление веселым и жизнерадостным ребенком и своим примером учила нас не унывать.
Потом пришло короткое письмо от дяди Джо. Его доставил хмурый фермер, который больше не мог работать на укреплении дамб из-за огромного нарыва на руке. Дядя писал, что добровольцы трудятся по шестнадцать часов в день, однако уровень воды в Миссисипи повышается слишком быстро, мешков с песком постоянно не хватает, поэтому домой они с Джоном и Уилли смогут вернуться, только если дамбу прорвет, а защитные заграждения и насыпи не справятся с потоком. Это было довольно недвусмысленное указание на то, что ждать катастрофы следует со дня на день и что нам остается только молиться и надеяться, что вода прорвет дамбу не выше, а ниже по реке.
Еще дядя велел нам погрузить в конную повозку запас продуктов и перевезти его в старый охотничий домик, который стоял на достаточно высоком холме на окраине принадлежащих нам хлопковых полей. Именно туда нам следовало бежать, если вода затопит усадьбу.
В тот же день, когда было получено это письмо, мы с тетей Луизой, Матильдой и парой полевых рабочих, которых дядя оставил присматривать за остатками посевов, наняли в городе огромный фургон, запряженный парой мулов, и погрузили в него не только все, что оставалось в кладовых (для себя мы оставили небольшой запас продовольствия на несколько дней), но и бо́льшую часть вещей. Туда же поместились и чемоданы, которые я подготовила для нашего бегства в Миссури. Без Джона я бы все равно никуда не поехала, а дожидаться его возвращения разумнее всего было в относительно безопасном месте.
Едва ли не больше всего мне хотелось спасти свой сад. В один из дней, когда ливень ненадолго ослабел, превратившись в легкую морось, я все же отважилась выйти на задний двор, но сразу увидела, что опоздала. Сада больше не существовало. Грядки размыло, посадки утонули в липкой грязи, из которой лишь кое-где торчали вишневые и персиковые деревья, покрытые редкой листвой. Моего кедра и вовсе нигде не было видно – должно быть, его сломал ветер.
Как ни странно, это зрелище меня не только расстроило, но и взволновало. Рано или поздно дожди закончатся, думала я, и те из нас, кто вернется в старую усадьбу, посадят новые цветы и деревья, засеют поля и станут жить дальше, укрепляемые мыслью, что даже наводнение не смогло нас одолеть. Так было принято в наших краях испокон века.
Когда я вернулась, Матильда ждала меня в кухне. Мои грязные башмаки, которые я по привычке оставила на крыльце, она внесла внутрь и поставила поближе к плите.
Протягивая руки к огню, я улыбнулась.
– Похоже, когда вода спадет, нам придется начать все заново, – сказала я.
– Не беспокоиться, мис Делаида. Я положить ваши семена в бумажный пакеты и грузить в фургон с остальным.
– Спасибо, Матильда. Хорошо, что ты об этом подумала – я-то совсем про них забыла. В последние дни случилось много всякого – у меня просто голова кругом.
– Я все помнить. Ничего не забывать… – Она улыбнулась, и я улыбнулась в ответ, а про себя подумала, что слова Матильды могут оказаться пророческими. Быть может, через много лет, когда мы с Джоном состаримся и начнем спорить из-за того, как все было когда-то, нам придется обращаться к Матильде, чтобы она нам напомнила.
– Это очень хорошо, Матильда, – серьезно сказала я и наклонилась к Бутси, которая как раз вползла в кухню и, уцепившись за подол Матильдиного платья, пыталась подняться на ножки.
21 апреля, 1927
Пожарная сирена разбудила нас рано утром. Несмотря на то что мы давно ждали этого сигнала, протяжный вой все равно заставлял вибрировать каждую жилку, каждый нерв. Он проникал, казалось, в каждую щель, и тем не менее один из соседей, который вместе с семьей эвакуировался в Виксберг на загруженном до отказа древнем «фордике», специально заглянул к нам, чтобы предупредить об опасности. От него мы узнали, что дамбу прорвало в Маундс Лендинге – выше по реке и всего в сорока пяти милях к северу от нас. Это означало, во-первых, что времени у нас совсем мало, а во-вторых, что бо́льшая часть наших полей и сама усадьба почти наверняка будут затоплены.
Медлить было нельзя, и мы стали готовиться к немедленному отъезду. Тетя Луиза в панике бегала из комнаты в комнату, хватая и тут же роняя разные вещи и пытаясь убедиться, что мы не забыли ничего важного. Тем временем я носила на чердак последние коробки с фамильными сервизами и серебром, а также альбомы с фотографиями. Про себя я давно решила, что если мне удастся спасти семейные реликвии, с потерей остального я как-нибудь смирюсь. Когда, убрав на чердак последнюю коробку, я уже спускалась вниз, в прихожей неожиданно зазвонил телефон. Звонок меня едва не напугал – я-то считала, что телефонные линии давно вышли из строя: некоторое время назад я пыталась дозвониться Саре Бет (хочется верить, что и она тоже), но не получила ответа. В последние недели телефонная связь была достаточно ненадежной из-за дождей и гроз, а поскольку наш аппарат уже несколько дней молчал, как рыба, мы все решили, что буря давно повалила столбы и порвала провода.
И вот телефон неожиданно ожил.
Я схватила трубку на третьем звонке.
– Алло?..
Последовала небольшая пауза, пока где-то на станции телефонистки переключали провода, потом я услышала:
– Миссис Ричмонд?..
Голос показался мне знакомым, но кто это, я понять не могла, к тому же мой абонент говорил словно сквозь зубы – я едва разбирала отдельные слова.
– Да, это я. Кто говорит?
– Это мистер Пикок, меня просил позвонить вам Джон. Сам он вам так и не дозвонился – сами знаете, в последнее время телефонная связь у нас работает кое-как, и…
– Как там Джон? У него все в порядке? – перебила я, возможно, не слишком вежливо, однако мне не терпелось узнать новости о муже.
– Он жив и здоров, не волнуйтесь. Сейчас он едет в мой магазин – я попросил его помочь мне упаковать самые ценные товары и перевезти в банковский сейф.
– Он едет к вам?.. – Я даже немного растерялась. – Как же так?! Ведь была сирена, сигнал… Все эвакуируются, мы тоже вот-вот уедем.
Последовала пауза, потом мистер Пикок сказал:
– Да, разумеется. – Еще одна пауза. – Джон просил передать, что готов ехать с вами в то место, о котором вы говорили с ним ранее. Где-то на севере, так он сказал… Вот почему он просил передать, чтобы вы, Аделаида, встретились с ним у меня в магазине. Приезжайте как можно скорее. Вы поняли?
Должно быть, в страхе подумала я, Джон что-то услышал или узнал – что-то такое, из-за чего мы должны срочно бежать. Но ведь чемоданы с вещами, которые я приготовила для поездки в Миссури, уехали в фургоне, и теперь я никак не успевала их забрать! Что ж, у меня, по крайней мере, есть мои часы. Если понадобится их продать, чтобы купить еды для Джона и Бутси, я это сделаю.
– Хорошо, я сейчас приеду, – сказала я. – Вы не в курсе, до центра города еще можно добраться на автомобиле?
– Добраться-то можно… Дороги, правда, мокрешеньки, но если вы будете осторожны – доедете. Только… только вам придется выехать сейчас.
– Я поняла. Спасибо, мистер Пикок. Я буду у вас не позднее чем через полчаса.
Я положила трубку, обернулась и увидела тетю Луизу, которая пристально смотрела на меня.
– Разве ты не поедешь с нами в охотничий домик?
Я выдавила из себя улыбку.
– Поеду, но позже. Сейчас я должна встретиться с Джоном – он ждет меня в лавке мистера Пикока. Они там собирают драгоценности, чтобы отвезти в банк.
Тетя Луиза посмотрела на меня как на сумасшедшую.
– Дамба прорвана, Аделаида, в город вот-вот хлынет поток воды. Один из полевых рабочих сказал мне, что разговаривал с беженцем из Гринвилла. Бедняга еле спасся – вода там уже подошла к порогам домов и продолжает прибывать. А от Гринвилла до нас меньше сорока миль!
– Я знаю, и все-таки я должна ехать. Я нужна Джону.
– А Бутси?
– Я возьму ее с собой.
Тетя нахмурилась.
– Но, может быть, лучше…
Шагнув вперед, я быстро обняла ее, потом поцеловала в щеку.
– Я все объясню потом, обещаю! А сейчас мне надо спешить, пока по дорогам еще можно проехать.
Схватив в охапку Бутси и натянув на себя лишнюю теплую кофту, каким-то чудом не попавшую в охотничий домик вместе с остальными вещами, я двинулась к выходу. Тетя Луиза, чуть не плача, продолжала уговаривать меня эвакуироваться вместе со всеми, но я осталась непреклонна. Конечно, мне ужасно хотелось успокоить ее, сказать, куда мы с Джоном едем на самом деле, но я хорошо помнила, что́ говорил мне Анджело: мол, если я скажу хоть словечко своим близким, тем самым я подвергну их серьезной опасности. Кроме того, я ни секунды не сомневалась, что мы уезжаем ненадолго и что Джон очень скоро привезет нас назад, поэтому я только поцеловала тетю еще раз, а она расцеловала меня и Бутси. Матильда тоже поцеловала девочку в щеку. Служанка по обыкновению помалкивала, но я с удивлением увидела, что в ее глазах тоже дрожат слезы.